— Однако Рэндал, — стиснув зубы, произнесла она, — всегда давал мне аванс, когда ко мне приставали кредиторы. Он никогда не говорил мне, чтобы я возвращалась в Шербурн, когда у меня было пусто в карманах!
— В этом месяце ты приезжала домой, и видя, как ты тратишь свои средства, я не считаю резонным давать тебе деньги авансом, чтобы ты разбрасывала их на игральных столиках или тратила на очередную пару туфелек с бриллиантовыми каблуками!
Атина рывком поднялась на ноги, сжав пальцы в кулаки.
— Мне жаль твою несчастную жену, если тебе, конечно, удастся найти бедное существо, которое пожелает мириться с таким деспотом!
Как бы я хотела, чтобы ты, а не Рэндал погиб на этой проклятой дуэли!
— О, Атина, дорогая, — жалобно начала Паллас, — ты ведь не хотела этого сказать!
— Не хотела? — загремела Атина и в ярости вылетела из комнаты.
Николаc и бабушка молча смотрели друг на друга. Глаза старушки были исполнены печали.
— Подумать только, за все эти годы она так и не научилась держать себя в руках. Я уверена, она не имела в виду все эти ужасные вещи. Ты же знаешь Атину — всегда говорит прежде, чем подумает. Постарайся не обижаться на ее слова, Николаc, дорогой.
Николаc улыбнулся и нежно взял ее руку.
— Я не сержусь, бабушка, потому что понимаю — ей очень тяжело, они ведь были так близки с Рэндалом. А он был к ней чересчур снисходительным.
— А ты.., не можешь заставить себя быть таким же? — с надеждой в голосе спросила Паллас.
— Если тебя это обрадует, я поговорю с Робертсоном относительно увеличения ее квартального содержания. Лишь бы это вернуло в семью мир.
— Тебе не стоит это делать для меня, но для Атины.., может, тогда вы станете лучше понимать друг друга?
— И все мы тоже, — вздохнул Николаc.
Паллас ласково улыбнулась ему.
— Ты не пожалеешь об этом, и, надеюсь, когда-нибудь оценишь свою сестру. Может, она и вспыльчивая, но не такая высокомерная и острая на язык, как кажется. Когда позапрошлой зимой я болела и страшно кашляла, а это длилось несколько месяцев, она почти не отходила от меня и была доброй и заботливой. Вам двоим, похоже, больше всех досталось.
— Ну если ты так считаешь… — сухо заметил Николаc.
— Да. — Голубые глаза ее засверкали над краем чашки, которую она держала в руке. Отпив глоток чая, она поставила чашку и решительно произнесла:
— А теперь скажи мне, пожалуйста, почему ты так неожиданно вернулся? Я думала, ты собираешься остаться в Лондоне до конца «небольшого» сезона.., или пока не найдешь?..
Николаc усмехнулся. Интересно, что он может сказать, черт возьми? Вряд ли сможет объяснить, что поспешно вернулся домой из-за опасения сделать предложение леди Мэрианн Галливел. Единственное, ради чего он ездил в Лондон, — найти невесту. А что касается разговора, который состоялся между ним и герцогом Роксбери… Нет, чем меньше людей знает об этой причине возвращения в поместье Шербурнов, тем лучше.
Склонив набок голову, Паллас задумчиво смотрела на внука.
— Надеюсь, это не имеет отношения к этой ужасной особе, Мэрианн?
Николаc подпрыгнул как ужаленный.
— Откуда ты узнала про нее? — не успев подумать, спросил он.
Паллас улыбнулась.
— Дорогой, ты же знаешь, в таких домах, как наш, тайн не бывает. Слуги знают все. Когда ты несколько лет назад впервые повстречался с ней, Лавджой написал об этом своему дяде Беллингхэму, тот мимоходом обронил это моему камердинеру Симпсону, а тот сказал мне, что в Лондоне есть молодая леди, которая привлекла твое внимание. И только намного позже мы узнали, что она оказалась настолько безвкусна, что выбрала себе в мужья какого-то богатого старика. От нескольких моих друзей, выезжающих в свет чаще меня, я узнала, что теперь она вдова и очень хороша собой… Теперь она насылает на тебя свои чары?
— Ты — настоящая колдунья, — сказал Николаc, встревоженный и удивленный одновременно. — От тебя ничего не скроешь!
Бабушка засмеялась и, отпив еще чая, промурлыкала:
— О, я думаю, что если бы ты захотел скрыть от меня какую-нибудь тайну, мне пришлось бы здорово потрудиться, разгадывая ее. — Ее блестящие голубые глаза слегка затуманились, и она добавила:
— Но, разумеется, тебе придется применить весь свой ум, чтобы скрыть что-нибудь от меня!
— Да уж! — фыркнул Николаc. — Но отвечаю на твой вопрос: да, полагаю, именно из-за Мэрианн я так поспешно уехал из Лондона. — Он бросил на старую леди внимательный взгляд. — Видишь Ли, сейчас она готова выйти за меня замуж…
— В самом деле, дорогой? Но ведь, конечно, она этого не сделает? В конце концов, у нее уже была такая возможность, однако она ею пренебрегла. — Паллас сморщила маленький носик от отвращения. — Мы, Талмиджи, не пользуемся бывшими в употреблении вещами, пока не захотим этого всем сердцем. Только в таком случае мы так поступаем!
Поставив на стол чашку с блюдцем, Николаc мрачно сказал:
— Мое сердце не принадлежит ей, но, по-моему, найти невесту не так легко, как я думал вначале.
— Естественно, нет! Это же не покупка породистой лошади для собственной конюшни, сам понимаешь. Ты ведь ищешь себе жену.
Ту, что станет матерью твоих детей и с кем ты проведешь всю свою жизнь. — Бабушка наклонилась к нему. — Я знаю, что ты хочешь доставить мне удовольствие и что женитьба для тебя жизненно необходима, но, Николаc, — тихо произнесла она, — ты должен прежде всего доставить удовольствие себе. Это превыше всего. Ты будешь жить с этой женщиной и, надеюсь, проживешь долго после того, как я рассыплюсь в прах в могиле. — Лицо ее сделалось задумчивым. — Не торопись, чтобы не совершить ужасную ошибку…
— Как ты? — тихо спросил он.
Паллас пришла в замешательство: она поняла, что имеет в виду внук.
— О нет, мой дорогой! — страстно воскликнула она. — Я никогда не считала, что брак с твоим дедушкой был ошибкой!
Эту тему они никогда не обсуждали. Имя деда редко называлось, а если и упоминалось, то, как правило, в неодобрительном контексте. И тут до Николаcа внезапно дошло, что Паллас никогда не говорила о своем муже.
— Ты не обвиняешь его за то, что он бросил тебя? За то, что обошелся с тобой таким постыдным образом? — недоверчиво спросил Николаc.
Мягкий свет зажегся в глазах старой леди. Она посмотрела на огромную картину, которая занимала одну из стен комнаты.
— Нет, — хрипло ответила она. — Я никогда не винила его. Я любила, уважала его и несказанно жалела…
Николаcа разбирало любопытство. Он встал и подошел к написанному маслом портрету.
— Вы были красивой парой, — бесстрастно сказал он, рассматривая картину.
Портрет его бабушки и дедушки был написан через полгода после их свадьбы. Юное лицо Паллас светилось от счастья — столько в нем было любви к высокому строгому мужчине, ее мужу, стоявшему рядом с ней, что это поражало Николаcа всякий раз, когда он видел портрет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107