Каждая машина будет состоять из нескольких блоков. Кроме общей памяти (связанной с отдельным блоком – памяти о собственной «личности»), будет блок тревоги и беспокойства – его регулировка скажется на характере выбора слов из памяти и общем настроении. Блок, отражающий стремление к агрессии (в беседе – желание выделиться, убедить противника, победить в споре). Блок умиротворения – стремление согласиться, найти общую точку зрения, установить мирный тон беседы. И отдельно – генератор вмешательства в «психику», периодические подъемы и спады настроения. У каждой машины-личности закрепится свой преимущественный уровень всех качеств, что определит ее «характер»,
И наконец, будут внесены общие законы этих собеседований и обмена мнением. Умным Митти (знающим больше) будет предоставлено для высказываний большее время (если б так было принято у людей!). Пока один говорит, другие «выслушивают» и обрабатывают поступающую от него информацию, готовя свои монологи. Если же уровень агрессии выше, входная информация перерабатывается слабее, чем внутренняя, – это соответствует невнимательности собеседника. Последнее, что делает человек, включаясь в разговор, – проверяет, не говорит ли другой (правда, не всегда). Если же уровень агрессии вырастает до очень больших размеров, собеседник прерывается на слове, выключается Митти – нетерпеливым.
Если получилось, что говорят сразу двое, предпочтение в выслушивании отдается тому, кто начал первым.
После встреч может остаться чувство неудовлетворенности (не дали сказать! А сами болтали впустую, не осталось никакой информации), антипатии к собеседнику (перебивает, а сам дурак) или симпатии к нему (молчит, приятная личность), а возможно, и тревоги. Это будет выясняться вопросами к каждой машине в отдельности. Аппарат же обработки информации займется взвешиванием истинности и приемлемости других мнений – в сопоставлении с собственной коренной программой – «убеждениями» машины.
Пожелаем удачи строителям моделей и постараемся удержаться от разных слов по их поводу. Очень хочется высказаться о будущем таких машин, пофантазировать всласть и безнаказанно. Но пресса и так уже нанесла кибернетике много морального ущерба. Один ученый очень образно сказал, что журналисты проявили такт и чувство меры, подобное своре гончих, спущенных с поводка. И, согласней с этим образом, автор не без печали отказывается от комментариев и эмоций. Тем более, что их вполне достаточно в самом тоне изложения темы.
Мыслитель, строивший в стороне
Великие умы открывают новые дороги, талантливые – продолжают и разравнивают их.
Карлейль
C именем Зигмунда Фрейда, как правило, связывают разговор о человеческих эмоциях, стремлениях, желаниях, страстях. И – душевных травмах, навязчивых страхах, болезненных мыслях, случайных оговорках, необъяснимой забывчивости, странных снах и непроизвольных действиях.
Гипотезы Фрейда – одна из тем сегодняшних научных конференций и многочисленных споров.
Перед началом двадцатого века Фрейду было за сорок. Позади был медицинский институт, нужда, практика в парижской клинике, репутация опытного диагноста нервных болезней, неистребимая и бескомпромиссная научная честность – наследие покойных учителей. Кроме безусловной одаренности Фрейд обладал фанатической трудоспособностью. В возрасте семидесяти лет он еще по одиннадцать часов в день принимал больных, а потом писал, читал и отвечал на письма.
Наступило время, когда исследователи со всех сторон вплотную подошли к неприступной до тех пор крепости – человеческой душе. Время властно требовало новых идей и открытий.
Однако путь, который выбрал Фрейд, лежал в стороне от необходимейшего в те годы направления для биологии, и без того погрязшей в блестящих умственных спекуляциях. В стороне от постановок точных экспериментов, от поисков строгой, объективной, количественной оценки опыта и наблюдения. Физиолог Павлов обнаружил диковинный прибор – слюнную железу собаки. Этим прибором временно компенсировалось отставание техники, которая росла медленно. У врача Фрейда прибора не было.
Фрейд строил гипотезы, заведомо обрекая их на подтверждение фактами субъективными, личными, зависящими от настроения и зоркости наблюдателя, допускающими многообразие и нестрогость толкований.
Было предположено, что неосознанно и естественно возникающие у человека желания, влечения, стремления и планы поступков снабжаются при зарождении запасом некой психической энергии, которая дает им возможность стать ощутимыми побуждениями. Но прежде каждое желание и стремление (а десятки их, постоянно возникая в подсознании, настойчиво обуревают человека) должны пройти некую цензуру, контроль, фильтр, который вырастила в нас цивилизация.
Что это за фильтр? Сознание. Результат воспитания, привитых нам социальных и нравственных идей, следствие контактов с окружающим обществом, сумма его соблюдаемых запретов, условностей и норм поведения.
А что ж инстинкты, порождающие все конкретные желания и помыслы и напирающие на тонкий барьер сознания темной необузданной волной? Они были резко разделены Фрейдом всего на два вида: инстинкт созидательный, сексуальный – жажда продолжить род, и инстинкт разрушительный – тяга к смерти, влечение уничтожать, ломать и гибнуть.
Поэтому, как считал Фрейд, сознание человека – всадник, вынужденный непрерывно укрощать дикарские, древние и естественные порывы, диктуемые инстинктами. Но укрощение не проходит даром, заряды психической энергии, сообщенные подавленным желаниям, не могут исчезнуть бесследно. Вытесненные, задавленные, спрятанные влечения стремятся излиться и непрерывно ищут выхода, чтоб отработать, выпустить заряд энергии. И находят его то в различных других проявлениях психики, то в навязчивых состояниях тревоги и страха, то в истерических и бредовых приступах, то в местных параличах, онемениях и болях. В постоянной борьбе цивилизованного сознания и бессознательных, часто варварских, всегда эгоистических стремлений, ищущих реализации, состояла, по Фрейду, вся целиком будничная жизнь мозга.
Фрейд создал исследовательскую модель, опираясь на которую можно было объяснять множество явлений психики и которую можно было видоизменять и углублять новыми фактами. Каждый крупный исследователь мозга создавал какую-то модель; и подобными путями (в те же годы) шли творцы модели атома. Сквозь призму необычной модели в необычном и странном облике представала вся человеческая психология.
В творчестве Фрейд отказывался видеть только естественное стремление познать окружающий мир и изложить это познание в виде картины, которая сложилась у художника, явившись отражением его наблюдений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78