– Народ гномов побежден, – продолжал Гвидион, – и их талисман – в руках людей…
Наконец он повернулся к Ллиэн, которая прежде также была его ученицей.
– Еще раньше были побеждены монстры, но их талисман никто не отобрал. Понимаешь?
Ллиэн отрицательно покачала головой.
– Монстры, даже побежденные, будут жить на этой земле, поскольку их талисман остался с ними, – терпеливо продолжал друид. – Но гномы не смогут уцелеть без Меча Нудда… Они исчезнут или станут людьми – какой-то уродливой разновидностью людей…
Гвидион вздохнул.
– Я уже стар, слишком стар… Сядь возле меня.
Ллиэн со вздохом облегчения развязала пояс, на котором висел ее длинный кинжал, и, опустившись на землю, вытянулась во весь рост, прижимаясь щекой к колену Гвидиона – как в те времена, когда она была маленькой и засыпала, убаюканная его бесконечными историями. Гвидион погладил ее по голове и начал заплетать ее длинные черные волосы в косы.
– Может быть, Ллэндон прав, – сказал он. – Если люди в самом деле хотят подчинить себе весь мир, то он, конечно, прав… С другой стороны, есть еще твоя дочь.
Ллиэн не произнесла ни слова, но широко раскрыла глаза и затаила дыхание.
– Ллэндон знал, – прошептал друид так тихо, что бы его могла слышать только она. – Он обо всем знал с момента твоего возвращения… Меня самого это удивило. У него дар предвидения, хотя он никогда не любил об этом говорить… Я думаю, он увидел этого ребенка еще в твоей утробе, и то, что он увидел, его ужаснуло…
– Но это всего лишь ребенок, – прошептала Ллиэн. Гвидион посмотрел на нее с нежностью. Сейчас она напоминала ему ту девочку, которую он долгие годы обучал тайнам природы и магии рун, – девочку, которая позже стала королевой…
– Однако ты видишь – они все ушли. Остались только мы.
Крупные слезы заструились по щекам Ллиэн, и она спрятала лицо в складках длинной красной мантии друида.
– Ничего не поделаешь, они испугались, – мягко сказал он. – Это все из-за тумана, что спустился этой ночью, Фет Фиада…Даже твои братья сами не свои от страха. Посмотри на них…
Ллиэн подняла голову и, встретив улыбающийся взгляд старого друида, обернулась в ту сторону, куда он указывал. Ее братья, держась на расстоянии, неуверенно переминались с ноги на ногу, словно деревенские увальни. Блориан попытался улыбнуться ей. Дориан смотрел в сторону.
– …Но они твои братья, поэтому они остались.
Ллиэн улыбнулась, потом встала и вытерла щеки, мокрые от слез.
– Моя дочь – всего лишь ребенок, Гвидион, – повторила она прерывающимся голосом. – Как можно бояться ребенка?
Старый эльф молча смотрел на нее, пока она полностью не успокоилась. Ее веки распухли от слез, нос покраснел – он подумал, что она похожа на мышку, свалившуюся в ручей… и в то же время она была так красива… Гвидион обнял ее за шею и привлек к себе, потом вспомнил, что он почтенный старец, и лишь слегка погладил ее по щеке.
– Ты – королева… Твоя дочь когда-нибудь должна будет стать нашей правительницей. Но разве может дочь человека править народом эльфов?
Ллиэн замерла от неожиданности. На лице Гвидиона появилась улыбка.
– Как? – спросил он, явно забавляясь. – Ты думаешь, мне неизвестно, кто ее отец?
Ллиэн опустила голову и покраснела (для эльфийки это означало, что ее щеки приобрели красивый темно-голубой оттенок).
– Итак, мы стоим на перекрестке дорог, – продолжал Гвидион. – Война или твоя дочь. И в обоих случаях будущее эльфов связано с людьми.
Он слегка усмехнулся и покачал головой.
– Это произошло так внезапно… И я ничего не увидел.
Ллиэн поднялась. Пряди волос прилипли к щекам, влажным от слез. Гвидион осторожно убрал их кончиками пальцев, и она прижала руку старого эльфа к губам.
– Итак, мы должны узнать, – сказал он.
Он сделал знак Ллоу Ллью Гиффу, и тот, приблизившись, протянул королеве раскрытый джутовый мешочек. Все эльфы знали этот мешочек, в котором хранилось двадцать девять рун, вырезанных на маленьких Деревянных дощечках.
– Не забудь, что выбираешь жребий для нее, – прошептал ученик друида, когда Ллиэн опустила руку в мешочек.
Гвидион, не вставая с места, начертил на земле широкий круг кончиком своего посоха и кивнул, словно подтверждая слова ученика. Ллиэн удержала руку и закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на мыслях о дочери, – и в тот же миг Рианнон что-то залопотала внутри шалаша. Этот лепет и слабое хныканье были отчетливо слышны в тишине поляны, и все, кто здесь оставался, невольно улыбнулись.
– Это хорошее предзнаменование, – сказал Гвидион.
Тогда Ллиэн, больше не колеблясь, ухватила столько дощечек, сколько поместилось в руке, и сжала пальцы.
– Бросай, – велел друид.
Ллиэн бросила руны в круг. Они ударились о землю и рассыпались – внутри остались только три из них.
– Три, – пробормотал про себя Гвидион, в то время как Блодевез и остальные подошли ближе, чтобы прочесть послание богов.
– Прошлое, настоящее и будущее твоей дочери… Предсказание судьбы. Могло ли быть иначе?
Он подобрал руны и протянул их Ллиэн, которая, снова без всяких колебаний, разложила их на земле в одну линию. Слева – прошлое, в середине – настоящее, справа – будущее. Три руны выглядели так:

Гвидион коснулся посохом первой из них и начал читать отрывок из старого рунического песнопения, которое все они знали наизусть с самого детства (но нужно было произнести его слова вслух, чтобы в точности понять предсказание):
Бит такна сум хеалдес трива вел
Вит аэтелингас, а бит он фаэрильд,
Офер нитха генипу, наэфре свисетх.
Тир – особый знак.
Владыкам он сулит счастливую участь,
Принося ее лишь в ночных сумерках,
И никогда не нарушает обещанного.
«Владыкам сулит счастливую участь…» Ллиэн улыбнулась, и сердце ее наполнилось надеждой. Но Гвидион покачал головой.
– Ты положила ее слева – это знак прошлого. А прошлое твоей дочери – оно же и твое. Это ты сама, твои испытания и твое путешествие. Тир – руна воли и победы. Ты отмечена знаком владык, и твоя участь – побеждать. Руны никогда не лгут.
Затем Гвидион указал своим ореховым посохом на среднюю руну – простую вертикальную черту, знак льда:
Бит оферсеальд, унгеметум слидор,
Глиснатх глмаэслуттур, гиммум геликуст,
Флор фросте геворухт, фаэгер ансине.
Лед холоден и скользок,
Он сверкает как стекло, почти как драгоценность,
Земля, покрытая изморозью, радует взор.
– Это – настоящее, – сказал Гвидион. – Лед… Многие видят его, когда он появляется, но далеко не все – как он образуется… Проснешься утром – а все обледенело… И тогда малейшее движение становится трудным и даже опасным… Это руна ожидания – ожидания лучших дней, когда лед растает, или же будущей суровой зимы…
Ллиэн молчала, а ее глаза уже были прикованы к третьей руне… Этель – «Дом»… Но руна была перевернута…
Бит оферлеоф аэгвилкум
Тиф хе мот таэр рихтес анд герисена он
Брукан он болде блеадум офтатс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58