Потом нам будет спокойно...
Со сжавшимся горлом он пробормотал:
– Я... Я очень хочу. Это вас не затруднит?
Она рассмеялась:
– Раз я вам предлагаю...
– Я думал, вы сердитесь, – сказал он, краснея.
Марианна пожала плечами.
– Я сержусь? Почему?
Он смутился.
– Я... Я не знаю... Я... хотел вас об этом спросить.
– Я не сержусь. Для этого нет причин.
Она коснулась его руки, отчего он вздрогнул.
– У вас есть время немного поработать. Мы сядем за стол не раньше половины девятого – девяти... Вас это устраивает?
– Конечно.
Он не верил своим ушам, и его лицо выражало восторг. Она посмотрела ему в глаза и сказала:
– Но обещайте мне быть благоразумным, хорошо?
Он стал пунцовым и разозлился на себя за то, что непроизвольно ответил:
– Да.
Она подошла к двери.
– До скорого, Бенто.
Через несколько секунд он услышал, что она зовет из окна столовой Жоао. Еще немного, и он стал бы прыгать от радости.
* * *
Они ели десерт – фруктовый салат с ромом, приготовленный самой Марианной. Они выпили три бутылки вина, а бутылка качас была сильно почата. Бенто чувствовал себя хорошо, уютно, оптимистично, был полон доверия и признательности.
– Вы чудесны, – повторял он каждую секунду.
Иногда он добавлял, непроизвольно понижая голос:
– Я себе представляю, что мы муж и жена.
Она только смеялась и наполняла его стакан, едва он осушал его.
– Я пойду сварить кофе, – сказала она, неожиданно поднявшись.
Оставшись один, он стал пить из салатницы ром, сдувая плавающие в нем фрукты. Из-за закрытых ставней жара в комнате была почти невыносимой. Марианна не хотела, чтобы с улицы ее видели ужинающей вместе с посторонним мужчиной. Бенто расстегнул форменную куртку и ослабил узел галстука.
До определенного момента он спрашивал себя, почему Марианна так потратилась. Она приготовила не обычный ужин; одно вино составляло необыкновенную роскошь. Теперь он выпил достаточно много, чтобы не задавать вопросов.
Через несколько минут она вернулась с кофе и разлила черную, очень сладкую жидкость по чашкам.
– Вам жарко? – спросила она, увидев, что он расстегнулся.
– Здесь можно задохнуться.
– Когда выпьем кофе, я выключу свет, и можно будет открыть окно на пять минут.
Она тоже вспотела. Капли пота блестели у нее на висках, в углах ноздрей и там, где начиналась грудь. Они выпили кофе. Она наполнила стаканы качас и подняла свой.
– За исполнение ваших желаний, – прошептала она, улыбаясь.
Ему захотелось сказать, что он желает только ее, но он не решился и одним глотком выпил свой стакан. Она встала и сказала, направляясь к выключателю, находившемуся возле двери.
– Откройте ставни.
Он отодвинул стул и встал, удивленный, что не очень крепко стоит на ногах. Она выключила свет раньше, чем он успел дойти, и ему было немного трудно нащупать задвижку. Он с силой толкнул обе створки, которые жутко заскрипели, прежде чем стукнуться о стену.
– Потише! – попросила Марианна.
Наполнив легкие относительно прохладным ночным воздухом, он повернулся.
– Где вы? – спросил он, всматриваясь в черную дыру, в которую превратилась комната.
– На диване.
В ее тоне ему послышалось приглашение, и он пошел наощупь, держась за стену. Когда он подошел, она взяла его за руку и усадила рядом с собой. Она сунула свою руку под его. Он хотел обнять ее, но она остановила:
– Будьте благоразумны. Не двигайтесь, или я уйду.
Он подчинился. Через несколько секунд она заговорила снова:
– Мне так хорошо рядом с вами, Бенто. Не надо это разрушать. Доверие – это прекрасно.
Он согласился с пересохшим горлом:
– Да, это правда.
Он хотел сказать ей многое, но не решался и злился на себя за эту робость.
– Вы молчите. Может быть, вам скучно?
Бенто запротестовал с неловкой горячностью:
– О нет! Я никогда не смогу скучать рядом с вами.
Марианна спросила совсем тихо:
– Вы чувствуете ко мне хоть небольшую дружбу, Бен?
Он почти до боли сжал ее руку.
– Больше, чем дружбу, – пробормотал он, – гораздо больше.
Она слегка отодвинулась от него. Глаза Бенто привыкли к темноте, и он увидел, что она смотрит на него.
– Вы хотите сказать... Вы хотите сказать, что любите меня?
Он проглотил слюну и с силой кивнул:
– Да... Да, Марианна, я люблю вас.
Он сказал это и поцеловал ей руку с лихорадочной страстью. Она закрыла лицо другой рукой и прошептала:
– Господи! Что же с нами будет?
Он осмелел.
– Марианна! Марианна! Вы меня тоже любите?
Она мгновение поколебалась, прежде чем ответить:
– Вы мне очень нравитесь, Бен, но я не имею права говорить вам это. Я замужем.
Он обнял ее, и на этот раз она позволила ему это, только опустила голову, чтобы не дать себя поцеловать.
– Марианна! Если бы вы знали меня раньше, вы бы вышли за меня?
– Думаю, что да, Бен.
Он взял ее за подбородок, заставил поднять голову и поцеловал в губы. Под действием атмосферы и возбуждения от выпитого алкоголя, она ответила на поцелуй, потом спохватилась и, задыхаясь, оттолкнула его.
– Вы плохо поступаете, Бен. Вы пользуетесь моей слабостью. Я больше не смогу доверять вам... Доверие так прекрасно, правда, Бен?
Он часто дышал, а его сердце безумно колотилось. Именно на этом диване он взял ее утром после Рождества.
– Не надо это разрушать, Бен. Вы дали мне необыкновенное доказательство доверия, когда сказали, что вы... шпион.
Он замер, сразу насторожившись.
– Я вам так сказал?
Она придвинулась к нему и положила голову ему на плечо.
– Да, Бен. Разве это не было доказательством вашего доверия ко мне?!
Он испугался. Значит, она слышала... Что делать? Как убедить ее в обратном?
– Я не понимаю, Марианна. Вы, наверное, плохо расслышали.
– Нет, Бен. Когда я спросила, почему вас бросила жена, вы мне ответили, что у вас были разные взгляды и она больше не хотела жить вместе со шпионом.
– Это невозможно, Марианна. Я не шпион! Что вы придумали?
Она распрямилась и отодвинулась от него, скользя по дивану.
– Вы посмеялись надо мной, – упрекнула она, – это нехорошо. Я никогда вам не прощу этого, никогда! Вы мне сказали это, чтобы придать себе вес, чтобы заставить меня поверить, что вы незаурядный человек, а теперь же выходит, что это неправда! Вы всего лишь обычный моряк и ничего больше! Вы слишком глупы, чтобы заниматься чем-то другим! А я-то считала... я надеялась... О, как я несчастна! Я никогда не прощу вам, никогда!
Она достаточно много выпила, чтобы самой поверить в свою игру, и достаточно разнервничалась, чтобы заплакать без другой причины. Он был ошеломлен, увидев ее плачущей, и не мог этого вынести. Это было сильнее его. Разве не стал он шпионом потому, что дипломат держался с ним на равных? Разве не это давало сыну бедных крестьян огромное чувство собственной значимости? Марианна поставила его на пьедестал, и он не мог позволить ей сбросить себя оттуда, не пытаясь воспрепятствовать этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Со сжавшимся горлом он пробормотал:
– Я... Я очень хочу. Это вас не затруднит?
Она рассмеялась:
– Раз я вам предлагаю...
– Я думал, вы сердитесь, – сказал он, краснея.
Марианна пожала плечами.
– Я сержусь? Почему?
Он смутился.
– Я... Я не знаю... Я... хотел вас об этом спросить.
– Я не сержусь. Для этого нет причин.
Она коснулась его руки, отчего он вздрогнул.
– У вас есть время немного поработать. Мы сядем за стол не раньше половины девятого – девяти... Вас это устраивает?
– Конечно.
Он не верил своим ушам, и его лицо выражало восторг. Она посмотрела ему в глаза и сказала:
– Но обещайте мне быть благоразумным, хорошо?
Он стал пунцовым и разозлился на себя за то, что непроизвольно ответил:
– Да.
Она подошла к двери.
– До скорого, Бенто.
Через несколько секунд он услышал, что она зовет из окна столовой Жоао. Еще немного, и он стал бы прыгать от радости.
* * *
Они ели десерт – фруктовый салат с ромом, приготовленный самой Марианной. Они выпили три бутылки вина, а бутылка качас была сильно почата. Бенто чувствовал себя хорошо, уютно, оптимистично, был полон доверия и признательности.
– Вы чудесны, – повторял он каждую секунду.
Иногда он добавлял, непроизвольно понижая голос:
– Я себе представляю, что мы муж и жена.
Она только смеялась и наполняла его стакан, едва он осушал его.
– Я пойду сварить кофе, – сказала она, неожиданно поднявшись.
Оставшись один, он стал пить из салатницы ром, сдувая плавающие в нем фрукты. Из-за закрытых ставней жара в комнате была почти невыносимой. Марианна не хотела, чтобы с улицы ее видели ужинающей вместе с посторонним мужчиной. Бенто расстегнул форменную куртку и ослабил узел галстука.
До определенного момента он спрашивал себя, почему Марианна так потратилась. Она приготовила не обычный ужин; одно вино составляло необыкновенную роскошь. Теперь он выпил достаточно много, чтобы не задавать вопросов.
Через несколько минут она вернулась с кофе и разлила черную, очень сладкую жидкость по чашкам.
– Вам жарко? – спросила она, увидев, что он расстегнулся.
– Здесь можно задохнуться.
– Когда выпьем кофе, я выключу свет, и можно будет открыть окно на пять минут.
Она тоже вспотела. Капли пота блестели у нее на висках, в углах ноздрей и там, где начиналась грудь. Они выпили кофе. Она наполнила стаканы качас и подняла свой.
– За исполнение ваших желаний, – прошептала она, улыбаясь.
Ему захотелось сказать, что он желает только ее, но он не решился и одним глотком выпил свой стакан. Она встала и сказала, направляясь к выключателю, находившемуся возле двери.
– Откройте ставни.
Он отодвинул стул и встал, удивленный, что не очень крепко стоит на ногах. Она выключила свет раньше, чем он успел дойти, и ему было немного трудно нащупать задвижку. Он с силой толкнул обе створки, которые жутко заскрипели, прежде чем стукнуться о стену.
– Потише! – попросила Марианна.
Наполнив легкие относительно прохладным ночным воздухом, он повернулся.
– Где вы? – спросил он, всматриваясь в черную дыру, в которую превратилась комната.
– На диване.
В ее тоне ему послышалось приглашение, и он пошел наощупь, держась за стену. Когда он подошел, она взяла его за руку и усадила рядом с собой. Она сунула свою руку под его. Он хотел обнять ее, но она остановила:
– Будьте благоразумны. Не двигайтесь, или я уйду.
Он подчинился. Через несколько секунд она заговорила снова:
– Мне так хорошо рядом с вами, Бенто. Не надо это разрушать. Доверие – это прекрасно.
Он согласился с пересохшим горлом:
– Да, это правда.
Он хотел сказать ей многое, но не решался и злился на себя за эту робость.
– Вы молчите. Может быть, вам скучно?
Бенто запротестовал с неловкой горячностью:
– О нет! Я никогда не смогу скучать рядом с вами.
Марианна спросила совсем тихо:
– Вы чувствуете ко мне хоть небольшую дружбу, Бен?
Он почти до боли сжал ее руку.
– Больше, чем дружбу, – пробормотал он, – гораздо больше.
Она слегка отодвинулась от него. Глаза Бенто привыкли к темноте, и он увидел, что она смотрит на него.
– Вы хотите сказать... Вы хотите сказать, что любите меня?
Он проглотил слюну и с силой кивнул:
– Да... Да, Марианна, я люблю вас.
Он сказал это и поцеловал ей руку с лихорадочной страстью. Она закрыла лицо другой рукой и прошептала:
– Господи! Что же с нами будет?
Он осмелел.
– Марианна! Марианна! Вы меня тоже любите?
Она мгновение поколебалась, прежде чем ответить:
– Вы мне очень нравитесь, Бен, но я не имею права говорить вам это. Я замужем.
Он обнял ее, и на этот раз она позволила ему это, только опустила голову, чтобы не дать себя поцеловать.
– Марианна! Если бы вы знали меня раньше, вы бы вышли за меня?
– Думаю, что да, Бен.
Он взял ее за подбородок, заставил поднять голову и поцеловал в губы. Под действием атмосферы и возбуждения от выпитого алкоголя, она ответила на поцелуй, потом спохватилась и, задыхаясь, оттолкнула его.
– Вы плохо поступаете, Бен. Вы пользуетесь моей слабостью. Я больше не смогу доверять вам... Доверие так прекрасно, правда, Бен?
Он часто дышал, а его сердце безумно колотилось. Именно на этом диване он взял ее утром после Рождества.
– Не надо это разрушать, Бен. Вы дали мне необыкновенное доказательство доверия, когда сказали, что вы... шпион.
Он замер, сразу насторожившись.
– Я вам так сказал?
Она придвинулась к нему и положила голову ему на плечо.
– Да, Бен. Разве это не было доказательством вашего доверия ко мне?!
Он испугался. Значит, она слышала... Что делать? Как убедить ее в обратном?
– Я не понимаю, Марианна. Вы, наверное, плохо расслышали.
– Нет, Бен. Когда я спросила, почему вас бросила жена, вы мне ответили, что у вас были разные взгляды и она больше не хотела жить вместе со шпионом.
– Это невозможно, Марианна. Я не шпион! Что вы придумали?
Она распрямилась и отодвинулась от него, скользя по дивану.
– Вы посмеялись надо мной, – упрекнула она, – это нехорошо. Я никогда вам не прощу этого, никогда! Вы мне сказали это, чтобы придать себе вес, чтобы заставить меня поверить, что вы незаурядный человек, а теперь же выходит, что это неправда! Вы всего лишь обычный моряк и ничего больше! Вы слишком глупы, чтобы заниматься чем-то другим! А я-то считала... я надеялась... О, как я несчастна! Я никогда не прощу вам, никогда!
Она достаточно много выпила, чтобы самой поверить в свою игру, и достаточно разнервничалась, чтобы заплакать без другой причины. Он был ошеломлен, увидев ее плачущей, и не мог этого вынести. Это было сильнее его. Разве не стал он шпионом потому, что дипломат держался с ним на равных? Разве не это давало сыну бедных крестьян огромное чувство собственной значимости? Марианна поставила его на пьедестал, и он не мог позволить ей сбросить себя оттуда, не пытаясь воспрепятствовать этому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37