Оба – урод и уродец, – не отрываясь, смотрели на спешившего к ним Семена.
Залг возвышался, широко расставив нижние конечности, сложив на груди клешни. Издалека он очень походил на человека… Но клешни… И эти огромные, в полморды, фасеточные глаза, переливающиеся в солнечных лучах всеми цветами спектра!.. Однако чем ближе подходил к врагу старшина, тем более сильные сомнения стали одолевать его. Очень уж похожи были пресловутые клешни на краги, почти такие же, как его собственные. Только перчатки Семена напоминали больше хищную когтистую лапу…
Старшина подошел почти вплотную к залгу и остановился. Никогда еще столь близко он не встречался с врагом. Захотелось, невзирая на отвращение, как следует рассмотреть эту мерзкую морду. Эти глаза, эти кривые, зазубренные жвала… Да нет же! Теперь, с двух-трех шагов, он отчетливо видел, что большие радужные глаза – это всего лишь очки на желтой металлической маске, что жвала – всего лишь украшения ее же… Какой же отвратительной должна быть настоящая морда насекомого, если ее приходится прятать! А что, если…
– Скинем маски! – крикнул Семен, стряхивая с рук краги, и сдернул с лица красную гнутую пластину с очками. – Посмотрим друг другу в глаза!
Залг на мгновение оторопел, вынул руку – человеческую руку! – из клешнистой краги и медленно поднес ее к блестевшей на морде позолоте. Так же медленно стянул маску и отбросил на песок.
Серые прищуренные глаза с усмешкой смотрели на Семена. Бандана защитного цвета делила загорелый лоб пополам – примерно по этой черте его и разделил когда-то осколок чеченского снаряда. Теперь голова Сашки была снова цела и уже откровенно радостно и ослепительно белозубо скалилась на ошалевшего старшину.
– Беляк, закурить не найдется? Нам не выдают, бляха-муха!
Друзья сидели на рыжем песке, прижавшись лбами, положив руки на плечи друг другу, очень-очень долго – светило успело выкатиться высоко на небо и даже спрятаться за грязно-желтыми облаками. Говорили мало. Когда утихли первые эмоции, выяснилось, что рассказывать им особо и нечего. Они вспомнили друг друга, но и только. Кем они были раньше, как оказались тут – все это оставалось загадкой. Ясно стало лишь одно – мир перевернулся. Нет ни залгов, ни олрогов – люди воюют с людьми, друзья с друзьями, братья с братьями. Это было нелепо, чудовищно, но так было. Почему так случилось – не знали, не догадывались ни Семен, ни Сашка.
Старшина наконец оторвался от друга, взгляд его снова скользнул по бандане. В мозгу вновь пронеслась картинка: Сашкина голова без верхней половины…
– Сними-ка бандану, – сказал он пересохшими губами.
– Зачем?
– Сними.
Сашка сдернул зеленоватую тряпку с русого ежика волос. Вопросительно улыбаясь, глянул в глаза Семена:
– Что?
– Что-то вспомнилось… «Чехи»… – Семен чиркнул себя по лбу рукой.
– «Чехи»? – нахмурился Сашка. – Я иногда вас так называл… Ну, здесь… – Он неопределенно повел вокруг рукой.
– Я тоже, – кивнул Семен. – Вас… Слушай, кому это все-таки надо? Чтобы мы убивали друг друга?
– Им. – Друзья услышали это одновременно, хотя никто из них не раскрывал рта. Да и «услышали» – не совсем то слово. Во всяком случае, уши не имели к случившемуся никакого отношения. Слово возникло прямо в головах.
– А? Что? – Сашка с Семеном вскочили на ноги и заозирались вокруг. Кроме Бобика-Жучки никого рядом не было. Зато «псина» смотрела на них неотрывно.
– Надо. Им. – Отчетливо раздалось в головах снова. А «собака» вдруг отвернулась и уставилась куда-то вдаль.
Семен машинально посмотрел туда же. До самой линии горизонта – одна лишь пустыня. А далеко за ней торчала над самыми облаками макушка каменной башни.
– Там… город… – прошептал Семен, не вполне понимая, кому он это говорит.
– Наш город… – эхом откликнулся Сашка.
– Город. Нет, – отпечаталось в головах. – Башня. Да.
«Собака» снова повернулась к друзьям. В ее глазах по-прежнему сверкал янтарь.
– Это… ты?! – ахнул вдруг Сашка. – Жучка, это ты говоришь?!
– Я.
– Бобик, ты кто, елы-палы? – Семен чуть не сел на песок.
– Я. Здесь. Жить. Мы. Здесь. Жить. Они. Придти. Заставить. Вы. Убивать. Мы. Негде. Жить.
– Кто «мы»? Кто «они»? – воскликнули друзья разом.
– Мы. Здесь. Жить. Всегда. Они. Придти. Далеко. Чужие. Неживые. Плохо. Вы. Чужие. Живые. Хорошо. Помогать. Мы. Вы. Помогать. Вы. Мы.
– Вы – местные, я так понял? – почесал ежик Сашка. – А мы тогда кто? Там же наш город!
– Наш… – встрял было Семен, но махнул рукой. Ничего он больше не понимал.
– Город. Нет. Вы. Чужой.
– Значит, ты говоришь: там никакого города нет, а мы здесь чужие? Тогда это что? – показал Сашка на верхушку башни.
– Они. Смотреть. Вы. Убивать.
– Что?! – разом вскрикнули друзья. – Кто-то любуется, как мы здесь друг дружку рубим?
– Правильно.
– Ни хрена не правильно! – рубанул рукой Сашка.
– Что нам делать-то, скажи! – присел перед крокодильей мордой Семен. – Как помогать мы – вы, вы – мы?
– Мы. Думать. Все. Вы. Думать. Один. Один. Один. Много. Один. Плохо. Мы. Вы. Думать. Вместе. Хорошо.
– Коллективный разум, что ли, у вас? – выплыло откуда-то у Семена. – Полезная штука! А мы не только думаем по одному, так еще и не помним ничего! Кто такие, откуда, почему?.. Может, если бы вспомнили, то и вам бы помогли. Да и себе заодно!..
– Мы. Помогать. Вспомнить. Вы. Надо. Хотеть. Все.
– Ешкин кот, – вновь зашебуршил по русому ежику Сашка. – Мы-то хотим! Мы вот, с Сенькой. А остальные не только не хотят, но и не знают, что надо хотеть! Мы сами до утра не знали.
– Ты. Ты. Сказать. Все.
– Ага! Скажешь всем!.. Расстрел на месте по законам военного времени! За измену Родине. – Сашка сплюнул.
– Аналогично, – кивнул Семен. Подумал немного и спросил у Бобика: – Слушай, ты говоришь, что вас много. А где остальные?
– Прятаться. Далеко.
– Хорошо, если нас станет много… ну, готовых к объединению, так сказать, с вами разумами, как мы вас соберем?
– Я. Вы. Вместе. Бобик. Жучка. Собака. Смотреть. Знать.
– Ага, понятно! Ты, значит, пока с нами. – Сашка снова завязал бандану. «Ему сейчас только «акаэма» не хватает!» – плеснулась мысль в голове у Семена. И сразу погасла. Старшина сдвинул черные брови и поморщился:
– Саня, как-то своим все равно рассказать надо.
– Не поможет рассказ. Вспомни хоть себя вчерашнего!
Сашка был абсолютно прав. Еще вчера Семен убил бы любого, рассказавшего подобную ересь: залги – друзья, они такие же, как мы! Вспомнил, как за более невинный вопрос чуть не избили сержанта Стаса… А сам-то он что тогда орал? Семен даже покраснел от чувства жгучего стыда. И чуть не заплакал от досады… Ведь спасения ждать неоткуда! Так и будем убивать друг друга, если сами же себя не спасем. И бобиков-жучек, вон, тоже надо спасать. А с настоящими гадами – узнать бы еще, кто они такие – разобраться как следует!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Залг возвышался, широко расставив нижние конечности, сложив на груди клешни. Издалека он очень походил на человека… Но клешни… И эти огромные, в полморды, фасеточные глаза, переливающиеся в солнечных лучах всеми цветами спектра!.. Однако чем ближе подходил к врагу старшина, тем более сильные сомнения стали одолевать его. Очень уж похожи были пресловутые клешни на краги, почти такие же, как его собственные. Только перчатки Семена напоминали больше хищную когтистую лапу…
Старшина подошел почти вплотную к залгу и остановился. Никогда еще столь близко он не встречался с врагом. Захотелось, невзирая на отвращение, как следует рассмотреть эту мерзкую морду. Эти глаза, эти кривые, зазубренные жвала… Да нет же! Теперь, с двух-трех шагов, он отчетливо видел, что большие радужные глаза – это всего лишь очки на желтой металлической маске, что жвала – всего лишь украшения ее же… Какой же отвратительной должна быть настоящая морда насекомого, если ее приходится прятать! А что, если…
– Скинем маски! – крикнул Семен, стряхивая с рук краги, и сдернул с лица красную гнутую пластину с очками. – Посмотрим друг другу в глаза!
Залг на мгновение оторопел, вынул руку – человеческую руку! – из клешнистой краги и медленно поднес ее к блестевшей на морде позолоте. Так же медленно стянул маску и отбросил на песок.
Серые прищуренные глаза с усмешкой смотрели на Семена. Бандана защитного цвета делила загорелый лоб пополам – примерно по этой черте его и разделил когда-то осколок чеченского снаряда. Теперь голова Сашки была снова цела и уже откровенно радостно и ослепительно белозубо скалилась на ошалевшего старшину.
– Беляк, закурить не найдется? Нам не выдают, бляха-муха!
Друзья сидели на рыжем песке, прижавшись лбами, положив руки на плечи друг другу, очень-очень долго – светило успело выкатиться высоко на небо и даже спрятаться за грязно-желтыми облаками. Говорили мало. Когда утихли первые эмоции, выяснилось, что рассказывать им особо и нечего. Они вспомнили друг друга, но и только. Кем они были раньше, как оказались тут – все это оставалось загадкой. Ясно стало лишь одно – мир перевернулся. Нет ни залгов, ни олрогов – люди воюют с людьми, друзья с друзьями, братья с братьями. Это было нелепо, чудовищно, но так было. Почему так случилось – не знали, не догадывались ни Семен, ни Сашка.
Старшина наконец оторвался от друга, взгляд его снова скользнул по бандане. В мозгу вновь пронеслась картинка: Сашкина голова без верхней половины…
– Сними-ка бандану, – сказал он пересохшими губами.
– Зачем?
– Сними.
Сашка сдернул зеленоватую тряпку с русого ежика волос. Вопросительно улыбаясь, глянул в глаза Семена:
– Что?
– Что-то вспомнилось… «Чехи»… – Семен чиркнул себя по лбу рукой.
– «Чехи»? – нахмурился Сашка. – Я иногда вас так называл… Ну, здесь… – Он неопределенно повел вокруг рукой.
– Я тоже, – кивнул Семен. – Вас… Слушай, кому это все-таки надо? Чтобы мы убивали друг друга?
– Им. – Друзья услышали это одновременно, хотя никто из них не раскрывал рта. Да и «услышали» – не совсем то слово. Во всяком случае, уши не имели к случившемуся никакого отношения. Слово возникло прямо в головах.
– А? Что? – Сашка с Семеном вскочили на ноги и заозирались вокруг. Кроме Бобика-Жучки никого рядом не было. Зато «псина» смотрела на них неотрывно.
– Надо. Им. – Отчетливо раздалось в головах снова. А «собака» вдруг отвернулась и уставилась куда-то вдаль.
Семен машинально посмотрел туда же. До самой линии горизонта – одна лишь пустыня. А далеко за ней торчала над самыми облаками макушка каменной башни.
– Там… город… – прошептал Семен, не вполне понимая, кому он это говорит.
– Наш город… – эхом откликнулся Сашка.
– Город. Нет, – отпечаталось в головах. – Башня. Да.
«Собака» снова повернулась к друзьям. В ее глазах по-прежнему сверкал янтарь.
– Это… ты?! – ахнул вдруг Сашка. – Жучка, это ты говоришь?!
– Я.
– Бобик, ты кто, елы-палы? – Семен чуть не сел на песок.
– Я. Здесь. Жить. Мы. Здесь. Жить. Они. Придти. Заставить. Вы. Убивать. Мы. Негде. Жить.
– Кто «мы»? Кто «они»? – воскликнули друзья разом.
– Мы. Здесь. Жить. Всегда. Они. Придти. Далеко. Чужие. Неживые. Плохо. Вы. Чужие. Живые. Хорошо. Помогать. Мы. Вы. Помогать. Вы. Мы.
– Вы – местные, я так понял? – почесал ежик Сашка. – А мы тогда кто? Там же наш город!
– Наш… – встрял было Семен, но махнул рукой. Ничего он больше не понимал.
– Город. Нет. Вы. Чужой.
– Значит, ты говоришь: там никакого города нет, а мы здесь чужие? Тогда это что? – показал Сашка на верхушку башни.
– Они. Смотреть. Вы. Убивать.
– Что?! – разом вскрикнули друзья. – Кто-то любуется, как мы здесь друг дружку рубим?
– Правильно.
– Ни хрена не правильно! – рубанул рукой Сашка.
– Что нам делать-то, скажи! – присел перед крокодильей мордой Семен. – Как помогать мы – вы, вы – мы?
– Мы. Думать. Все. Вы. Думать. Один. Один. Один. Много. Один. Плохо. Мы. Вы. Думать. Вместе. Хорошо.
– Коллективный разум, что ли, у вас? – выплыло откуда-то у Семена. – Полезная штука! А мы не только думаем по одному, так еще и не помним ничего! Кто такие, откуда, почему?.. Может, если бы вспомнили, то и вам бы помогли. Да и себе заодно!..
– Мы. Помогать. Вспомнить. Вы. Надо. Хотеть. Все.
– Ешкин кот, – вновь зашебуршил по русому ежику Сашка. – Мы-то хотим! Мы вот, с Сенькой. А остальные не только не хотят, но и не знают, что надо хотеть! Мы сами до утра не знали.
– Ты. Ты. Сказать. Все.
– Ага! Скажешь всем!.. Расстрел на месте по законам военного времени! За измену Родине. – Сашка сплюнул.
– Аналогично, – кивнул Семен. Подумал немного и спросил у Бобика: – Слушай, ты говоришь, что вас много. А где остальные?
– Прятаться. Далеко.
– Хорошо, если нас станет много… ну, готовых к объединению, так сказать, с вами разумами, как мы вас соберем?
– Я. Вы. Вместе. Бобик. Жучка. Собака. Смотреть. Знать.
– Ага, понятно! Ты, значит, пока с нами. – Сашка снова завязал бандану. «Ему сейчас только «акаэма» не хватает!» – плеснулась мысль в голове у Семена. И сразу погасла. Старшина сдвинул черные брови и поморщился:
– Саня, как-то своим все равно рассказать надо.
– Не поможет рассказ. Вспомни хоть себя вчерашнего!
Сашка был абсолютно прав. Еще вчера Семен убил бы любого, рассказавшего подобную ересь: залги – друзья, они такие же, как мы! Вспомнил, как за более невинный вопрос чуть не избили сержанта Стаса… А сам-то он что тогда орал? Семен даже покраснел от чувства жгучего стыда. И чуть не заплакал от досады… Ведь спасения ждать неоткуда! Так и будем убивать друг друга, если сами же себя не спасем. И бобиков-жучек, вон, тоже надо спасать. А с настоящими гадами – узнать бы еще, кто они такие – разобраться как следует!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79