И радости в них уже точно не слышалось.
А потом – одно лишь вращение, без толчков… Ачаду и Хепсу перестали кричать, но оба замерли, сжались, ожидая новых сюрпризов. И не напрасно. Мощный толчок отбросил обоих к той самой стене, где невидимой линией значился желанный выход, прижал к холодному металлу, отбросил, снова прижал. Корабль заскрежетал и затрясся в конвульсиях. Мальчика и взрослого швыряло уже по всей тесной комнате, словно тряпичных кукол. Если они и кричали, это невозможно было услышать из-за грохота ударов и треска рвущегося металла.
Хепсу потерял сознание. Ачаду был в себе, но с каждым мгновением ждал наступления смерти. И вот – оглушительный треск, в глаза ослепительно полыхнуло и… Нет, он все же не умер. Зато прекратилось движение, а вокруг стало так неестественно тихо, что насчет смерти можно было помыслить еще. Тем более, глаза Учитель непроизвольно зажмурил, а теперь боялся их открыть.
Рядом послышался стон, и Ачаду сразу забыл о страхе собственной смерти. Теперь он боялся за ученика. Открыв глаза, он тут же зажмурился снова – яркий свет продолжал бить в глаза. Теперь Учитель лишь чуть-чуть разлепил веки. Потом еще чуть шире. Что же такое светит? Такое ослепительно-белое?.. Глазам стало легче. Он раскрыл их полностью. И увидел… небо! Одна из стен их бывшей «темницы» раскололась, как ствол высохшего дусоса, образовав широченную щель. Через нее и глядело на Учителя небо, и не такое уж оно было яркое – вполне обычное, светло-серое. А еще виднелись сквозь разрыв зеленые ветви деревьев. И запах!.. Нет, его не было видно, зато он, казалось, заполонил собой все тесное помещение узилища. Почему-то раньше Ачаду никогда не ощущал, что так могут пахнуть деревья. Или это запах свободы? Но при чем тут свобода? Ведь он только что объяснял Хепсу, что такое настоящая свобода.
Хепсу!.. Учитель пришел в себя окончательно, бросился к застонавшему вновь ученику. Тот лежал навзничь возле одной из лежанок. Черные волосы окрасились алым. Ачаду наклонился, осторожно приподнял голову мальчика. Кровь сочилась из затылка, ею же был испачкан край лежанки – видимо, об него-то и пришелся удар головой.
– Больно!.. – простонал Хепсу, не раскрывая глаз.
Ачаду облегченно выдохнул – говорит, это уже хорошо!
– Сейчас, сейчас! – сказал он. – Потерпи… – И осторожно стал ощупывать края раны. Судя по всему, череп был цел. Скорее всего, удар лишь содрал кожу.
В любом случае, рану требовалось перевязать. Но чем? Ачаду вспомнил про мешок. Достал из него мешок Хепсу, пустые фляги, сильно рванул грубую ткань. Та не поддалась. Тогда Учитель подскочил к излому в стене – с острыми рваными краями, – провел по нему натянутой тканью, и она, затрещав, разорвалась. Еще парой взмахов мешком по металлу Ачаду сделал из мешковины подобие ленты и замотал ею голову Хепсу.
Мальчик наконец-то раскрыл глаза. Поморщился – то ли от боли, то ли от непривычно яркого света – и тихо спросил:
– Где мы?
И Учитель, вновь забыв про недавнюю «лекцию», сказал:
– По-моему, мы на свободе.
Глава 8
Ачаду осторожно, боясь пораниться об острые края разрыва, выбрался из корабля. Мальчику он велел пока оставаться внутри. Во-первых, тот был слишком слаб, да и нужно было сначала оглядеться. Кроме того, не мешало бы найти хоть немного воды и чего-нибудь съестного.
Вокруг зеленел лес. Совсем как на земле. «Может, это и есть земля?» – подумал Учитель и подошел к стволу ближайшего дерева. Темно-бурая кора, зеленые листья – все как дома. Но само дерево было ему незнакомо. Впрочем, разве он специалист по деревьям? Да и земля большая, а он дальше, чем в этот последний поход, из селения не выбирался. Два раза был в городе, но это тоже не далеко.
И все же что-то здесь было не так. Может быть, запах? Недаром еще в корабле, после крушения, ему первым в сознание бросился именно запах. Ачаду втянул ноздрями воздух. Пахло и впрямь необычно. Или ему это только почудилось после спертого воздуха корабля?
Учитель поднял голову и нахмурился. Светлое небо показалось ему неоднородным. Он слегка прищурился. И впрямь, небо было в каких-то грязных пятнах! И эти пятна темнели много ниже равномерного небесного свечения. На щеку упала капля. Потом еще одна. И еще, еще… Листья деревьев зашелестели.
Ачаду нахмурился. Подставил под капли ладонь. Она быстро стала мокрой. Тогда он поднес руку к лицу, осторожно понюхал, затем лизнул. Вода! Это была всего лишь вода!
И Учитель вспомнил, как охотники из родного селения, уходившие далеко в горы, рассказывали, что видели иногда, как с неба льется вода… И торговцы из города говорили о чем-то подобном. Только им никто не верил. И вот теперь он наблюдал это сам. Странное явление… Но наверняка ведь имеет под собой объяснимые корни! Надо будет поизмышлять на досуге. Вместе с Хепсу. Гибкий ум мальчика быстро найдет разгадку или хотя бы подтолкнет к ней.
А сейчас падающая с неба вода напомнила Учителю, что ее-то, воду, он и собирался искать. Ачаду открыл было флягу, но быстро понял, что небесными капельками он будет набирать ее не одно междусонье. К тому же, капли стали падать реже, а вскоре перестали вовсе.
Учитель потеребил бороду. Где же искать воду? Идти в лес? Как бы не заблудиться… А что если посмотреть с другой стороны корабля? Кувыркаясь перед остановкой, он наверняка оставил заметный след – можно будет побродить вокруг, не теряя его из виду.
Ачаду повернулся к кораблю и лишь теперь разглядел как следует последствия этой самой «остановки». Длинная туша быстроходной некогда «лодки» походила на ствол огромного блестящего дерева, сильно приплюснутого сверху и снизу, а теперь еще и помятого, согнутого и разломанного в нескольких местах. Из-за кустов и поваленных деревьев не было видно носа корабля, и Учителю стало вдруг очень неуютно – ведь именно там, в носовой части, находились два больших окна-глаза, через которые он впервые разглядел Залга и Олрога. Наверняка они и сейчас там… Может быть, ранены, а может – вполне целехоньки, выбрались наружу и наблюдают за ним сквозь густую листву. Кожа Ачаду покрылась пупырышками, ладони враз стали липкими. Учитель непроизвольно согнулся.
Как бы то ни было, но выяснить, что стало с хозяевами корабля, следовало непременно. Иначе оставлять здесь мальчика, даже ненадолго, было бы очень нежелательно. Все так же согнувшись, прижимаясь к серебристому боку корабля, Ачаду медленно двинулся в сторону носовой части. А когда добрался-таки до завала, невольно ахнул: кусты и ветви сломанных деревьев вовсе не скрывали собой нос – того не было вовсе! Его словно откусил кто-то прожорливый и огромный, оставив впереди корабля овал дыры с зазубренными краями, ведущей в тот самый длинный коридор, по которому Ачаду и Хепсу уже доводилось ходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
А потом – одно лишь вращение, без толчков… Ачаду и Хепсу перестали кричать, но оба замерли, сжались, ожидая новых сюрпризов. И не напрасно. Мощный толчок отбросил обоих к той самой стене, где невидимой линией значился желанный выход, прижал к холодному металлу, отбросил, снова прижал. Корабль заскрежетал и затрясся в конвульсиях. Мальчика и взрослого швыряло уже по всей тесной комнате, словно тряпичных кукол. Если они и кричали, это невозможно было услышать из-за грохота ударов и треска рвущегося металла.
Хепсу потерял сознание. Ачаду был в себе, но с каждым мгновением ждал наступления смерти. И вот – оглушительный треск, в глаза ослепительно полыхнуло и… Нет, он все же не умер. Зато прекратилось движение, а вокруг стало так неестественно тихо, что насчет смерти можно было помыслить еще. Тем более, глаза Учитель непроизвольно зажмурил, а теперь боялся их открыть.
Рядом послышался стон, и Ачаду сразу забыл о страхе собственной смерти. Теперь он боялся за ученика. Открыв глаза, он тут же зажмурился снова – яркий свет продолжал бить в глаза. Теперь Учитель лишь чуть-чуть разлепил веки. Потом еще чуть шире. Что же такое светит? Такое ослепительно-белое?.. Глазам стало легче. Он раскрыл их полностью. И увидел… небо! Одна из стен их бывшей «темницы» раскололась, как ствол высохшего дусоса, образовав широченную щель. Через нее и глядело на Учителя небо, и не такое уж оно было яркое – вполне обычное, светло-серое. А еще виднелись сквозь разрыв зеленые ветви деревьев. И запах!.. Нет, его не было видно, зато он, казалось, заполонил собой все тесное помещение узилища. Почему-то раньше Ачаду никогда не ощущал, что так могут пахнуть деревья. Или это запах свободы? Но при чем тут свобода? Ведь он только что объяснял Хепсу, что такое настоящая свобода.
Хепсу!.. Учитель пришел в себя окончательно, бросился к застонавшему вновь ученику. Тот лежал навзничь возле одной из лежанок. Черные волосы окрасились алым. Ачаду наклонился, осторожно приподнял голову мальчика. Кровь сочилась из затылка, ею же был испачкан край лежанки – видимо, об него-то и пришелся удар головой.
– Больно!.. – простонал Хепсу, не раскрывая глаз.
Ачаду облегченно выдохнул – говорит, это уже хорошо!
– Сейчас, сейчас! – сказал он. – Потерпи… – И осторожно стал ощупывать края раны. Судя по всему, череп был цел. Скорее всего, удар лишь содрал кожу.
В любом случае, рану требовалось перевязать. Но чем? Ачаду вспомнил про мешок. Достал из него мешок Хепсу, пустые фляги, сильно рванул грубую ткань. Та не поддалась. Тогда Учитель подскочил к излому в стене – с острыми рваными краями, – провел по нему натянутой тканью, и она, затрещав, разорвалась. Еще парой взмахов мешком по металлу Ачаду сделал из мешковины подобие ленты и замотал ею голову Хепсу.
Мальчик наконец-то раскрыл глаза. Поморщился – то ли от боли, то ли от непривычно яркого света – и тихо спросил:
– Где мы?
И Учитель, вновь забыв про недавнюю «лекцию», сказал:
– По-моему, мы на свободе.
Глава 8
Ачаду осторожно, боясь пораниться об острые края разрыва, выбрался из корабля. Мальчику он велел пока оставаться внутри. Во-первых, тот был слишком слаб, да и нужно было сначала оглядеться. Кроме того, не мешало бы найти хоть немного воды и чего-нибудь съестного.
Вокруг зеленел лес. Совсем как на земле. «Может, это и есть земля?» – подумал Учитель и подошел к стволу ближайшего дерева. Темно-бурая кора, зеленые листья – все как дома. Но само дерево было ему незнакомо. Впрочем, разве он специалист по деревьям? Да и земля большая, а он дальше, чем в этот последний поход, из селения не выбирался. Два раза был в городе, но это тоже не далеко.
И все же что-то здесь было не так. Может быть, запах? Недаром еще в корабле, после крушения, ему первым в сознание бросился именно запах. Ачаду втянул ноздрями воздух. Пахло и впрямь необычно. Или ему это только почудилось после спертого воздуха корабля?
Учитель поднял голову и нахмурился. Светлое небо показалось ему неоднородным. Он слегка прищурился. И впрямь, небо было в каких-то грязных пятнах! И эти пятна темнели много ниже равномерного небесного свечения. На щеку упала капля. Потом еще одна. И еще, еще… Листья деревьев зашелестели.
Ачаду нахмурился. Подставил под капли ладонь. Она быстро стала мокрой. Тогда он поднес руку к лицу, осторожно понюхал, затем лизнул. Вода! Это была всего лишь вода!
И Учитель вспомнил, как охотники из родного селения, уходившие далеко в горы, рассказывали, что видели иногда, как с неба льется вода… И торговцы из города говорили о чем-то подобном. Только им никто не верил. И вот теперь он наблюдал это сам. Странное явление… Но наверняка ведь имеет под собой объяснимые корни! Надо будет поизмышлять на досуге. Вместе с Хепсу. Гибкий ум мальчика быстро найдет разгадку или хотя бы подтолкнет к ней.
А сейчас падающая с неба вода напомнила Учителю, что ее-то, воду, он и собирался искать. Ачаду открыл было флягу, но быстро понял, что небесными капельками он будет набирать ее не одно междусонье. К тому же, капли стали падать реже, а вскоре перестали вовсе.
Учитель потеребил бороду. Где же искать воду? Идти в лес? Как бы не заблудиться… А что если посмотреть с другой стороны корабля? Кувыркаясь перед остановкой, он наверняка оставил заметный след – можно будет побродить вокруг, не теряя его из виду.
Ачаду повернулся к кораблю и лишь теперь разглядел как следует последствия этой самой «остановки». Длинная туша быстроходной некогда «лодки» походила на ствол огромного блестящего дерева, сильно приплюснутого сверху и снизу, а теперь еще и помятого, согнутого и разломанного в нескольких местах. Из-за кустов и поваленных деревьев не было видно носа корабля, и Учителю стало вдруг очень неуютно – ведь именно там, в носовой части, находились два больших окна-глаза, через которые он впервые разглядел Залга и Олрога. Наверняка они и сейчас там… Может быть, ранены, а может – вполне целехоньки, выбрались наружу и наблюдают за ним сквозь густую листву. Кожа Ачаду покрылась пупырышками, ладони враз стали липкими. Учитель непроизвольно согнулся.
Как бы то ни было, но выяснить, что стало с хозяевами корабля, следовало непременно. Иначе оставлять здесь мальчика, даже ненадолго, было бы очень нежелательно. Все так же согнувшись, прижимаясь к серебристому боку корабля, Ачаду медленно двинулся в сторону носовой части. А когда добрался-таки до завала, невольно ахнул: кусты и ветви сломанных деревьев вовсе не скрывали собой нос – того не было вовсе! Его словно откусил кто-то прожорливый и огромный, оставив впереди корабля овал дыры с зазубренными краями, ведущей в тот самый длинный коридор, по которому Ачаду и Хепсу уже доводилось ходить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79