Помимо техничности и весьма ценной в фехтовальном поединке агрессивности Аркадьева-фехтовальщика отличал явный акцент на тактике, бывшей в то время технической муштры еще в зачаточном состоянии, а также редчайшая гибкость в освоении новых приемов.
Например, из поездки советских фехтовальщиков в 1935 году в Турцию – наши тогда впервые вырвались из плена собственных метаний и заблуждений – Виталий Аркадьев, сам фехтовавший тогда на сабле, вывез весьма ценный для фехтовальщика сувенир – флешь-атаку, самую стремительную атаку – стрелой. Он был первым ее исполнителем, а также распространителем у нас в стране. Его знаменитая ученица Эмма Ефимова будет в свое время – в пятидесятые годы – признана лучшей исполнительницей флешь-атаки в мире. Впрочем, знатоки сходятся на том, что образец этот до сих пор не превзойден.
Введение всяких новшеств в то время еще не изжитого преклонения перед классикой было делом крайне трудным и хлопотным, ибо классика почиталась превыше всего, а всякое от нее отклонение объявлялось дурным тоном. И появление на наших горизонтах француза, пусть даже никогда не державшего клинка, внушало священный трепет отечественным фехтовальщикам (подобно тому, верно, воздействию, что некогда оказывали на наших футболистов англичане). Что же касается самого выступления советских фехтовальщиков в Турции, то единственным их там успехом (а следовательно, и первым международным) стала победа в женском турнире ученицы Бориса Андреевича Анны Штубер-Збоновской.
Высокая, атлетичная, быстрая, Анна фехтовала технично, изобретательно и по-мужски умно. Фехтование было для нее «гимнастикой мышления», на дорожке она была исполнена спокойствия, и вспышки женской экзальтации ей были неведомы.
В той первой своей международной встрече почти все наши фехтовальщики были ошеломлены и сражены «в пух» бывалыми турками. Только не Анна Штубер.
Выходит, знаменитый футбольный тренер «покушался» на лавры отечественных фехтмейстеров, и в первую очередь на лавры своего брата? Впрочем, что ж тут удивительного? Если с детских лет соперничаешь во всем, что бы ни делал, такое положение вещей вполне может привести к тому, что в конце концов окажешься на одной фехтовальной дорожке с братом! Или около, только с разных концов. Как было, например, в тех случаях, когда Виталий на первенстве Москвы болел за Раису Чернышеву, а Борис – за Аню Штубер или Дусю Лопатину, которая, кстати сказать, стала чемпионкой I Всесоюзной Спартакиады.
Узнав о столь крупных тренерских успехах Бориса Андреевича в рапире, я не смогла не спросить его: «Как же вы оставили фехтование?» Он ответил: «Так ведь футбол…»
ГЛАВА 5
Уже в двадцатые годы в печати появляются статьи братьев Аркадьевых, посвященные проблемам физической культуры, становлению советского спорта и, конечно же, неизменно проникнутые острой враждебностью ко всему отжившему, старому…
И продолжается увлечение театром.
В Москве их сердца отданы Камерному театру Таирова, где играет их дядя Ваня, носивший свою фамилию несколько измененной – Аркадии, – чтобы в театральных кругах его не путали с братом Андреем Ивановичем Аркадьевым. Помимо дяди их кумиры – Алиса Коонен и Николай Церетелли. Это был актерский театр, хотя Таиров – один из самых блистательных режиссеров двадцатого века, по признанию современников.
Что же дает будущим тренерам постоянное общение с Камерным театром? Каков след?
В последнее время принято сравнивать спорт с искусством, и это естественно.
Этическое и эстетическое влияние на умы и нравы поколения, простор для творчества – все это, присущее и спорту и искусству, позволяет решиться на такую параллель.
Спортсменов часто сравнивают с актерами. Их подчас так и называют: «актеры спортивной сцены».
Как и всякое другое, такое сравнение условно и уязвимо. Спортсмен «играет» всегда самого себя, но себя самого быстрого, ловкого, сильного; он предельно искренен, порою обнажен, в особенности же в «миг свершения».
Если рискнуть провести более конкретную параллель – да простят мне строгие ценители театра, – можно сказать, что «театр Аркадьевых» при всей блистательности режиссуры, так же как и Камерный, – актерский театр, ибо здесь все – на служении раскрытия главного действующего лица «спортивной сцены» – спортсмена. Величайшая бережность и такт в отношении природных дарований и… недостатков учеников. Никакого диктата, главное – индивидуальность спортсмена. Поэтому каждый «актер театра Аркадьевых» – личность, со своим стилем, лицом, пусть даже и под маской. «Система игры – продукт коллективного творчества игроков и тренеров, – напишет впоследствии в своей знаменитой книге „Тактика футбольной игры“ Борис Андреевич. – Обычно игроки начинают, а тренеры завершают этот процесс. Система игры – это лишь общая форма ведения игры, оставляющая простор для творческого разрешения игроками каждого момента игры и всего множества единоборств».
Виталий Андреевич придумал слово – «своизм». Так он называет невиданный ранее прием – либо сочиненный на ходу, вне всякой выучки, изобретательным талантливым спортсменом, либо взращенный тренером, обыгравшим некий глубинный недостаток ученика. Ибо такие недостатки, по мнению Виталия Андреевича, нерационально исправлять, на это уходит масса времени, да и бесполезно часто. Поэтому их следует заставить служить главному эффекту «спортивной сцены» – победе.
Например, у Виталия Андреевича тренировалась одно время фехтовальщица, которая никак не могла выучиться быстро и незаметно вытягивать руку перед уколом, как того требует фехтовальная азбука. Чем незаметней пошлешь руку – тем верней поразишь противника. Той ученице никак не давался этот азбучный «выстрел». Перед уколом рука ее непроизвольно делала какой-то корявый замах, он служил хорошим сигналом – «иду атаковать», после чего ее противнице не стоило труда контратаковать или же взять защиту.
Этот замах Виталий Андреевич довел до «абсурда», до гротеска, до коварной ловушки, то есть обыграл. Научив ученицу делать замах шире, глубже и во времени длиннее, он обратил его в синкопу, в ложный финт. Теперь уже она не «садилась» врасплох на контратаку, а вызывала ее, вызвав же, парировала клинок соперницы и наносила туше. Короче, из корявой, нелепой замарашки превратилась в «хозяйку дорожки» с самыми современными манерами.
Что же касается духа новаторства, который братья буквально впитывали в Камерном театре – это был один из ярчайших театров-новаторов, – то тому в их тренерстве примеров много. Вот один.
«Прославленный левый крайний нападения ЦДКА Григорий Федотов (с 1940 года, он перешел в центр) в игре вдруг начинал перемещаться на правый край и не спешил вернуться на положенное место, – вспоминал Виталий Андреевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58