– Глубинка. Бассейн Миссисипи, – сказали ему. – Где-то за болотами на Мертвечихе. Миль сто по Восьмидесятому шоссе, а там к северу. Вы из Новой Англии?
– Из Старой Англии, – сказал Френсик, – а что?
– Да они там северян не любят. Говорят – чертовы янки. Живут в прошлом.
– Кого я ищу, тот живет там же, – сказал Френсик и пошел брать напрокат автомобиль. Конторщик усугубил его предчувствия.
– Поедете по Кровавой Трассе – поберегитесь, – сказал он.
– По Кровавой Трассе? – тревожно переспросил Френсик.
– Так у них называется Восьмидесятое шоссе до Меридиана. Народу там сгинуло видимо-невидимо.
– А нет какого-нибудь иного пути на Библиополис?
– Да можно ехать проселками, только заблудитесь. Вернее уж по Кровавой Трассе.
Френсик заколебался.
– Шофера нанять нельзя? – спросил он.
– Сегодня поздно, – сказал конторщик. – Субботний вечер, все разошлись по домам, а завтра опять же воскресенье.
Френсик поехал к себе в отель. Нет уж, на ночь глядя не поедет он в Библиополис по Кровавой Трассе. Лучше завтра утром.
Наутро он отправился в путь спозаранку. Солнце сияло с безоблачных высот, и день был яркий и чистый, не то что его душевный пейзаж. Та шалая решимость, с которой он покинул Лондон, сникла и сникала все больше с каждой милей на запад. Лес придвинулся к дороге, и Френсик чуть не повернул назад прежде выцветшего указателя ДО БИБЛИОПОЛИСА 15 МИЛЬ. Но понюшка табаку и мысль о том, что будет, если воскресший Пипер не уймется, придали ему храбрости. Френсик свернул направо по лесной грунтовой дороге, стараясь не глядеть на черные лужи и на деревья, полузадушенные лианами. И точно как у Пипера несколько месяцев назад, у него посветлело на душе, когда дорога пошла лугами, мимо скотины, пасшейся в высокой траве. Однако же заброшенные хижины угнетали его, и ленивые бурые струи Мертвечихи тоже не радовали. Наконец дорога свернула налево, и Френсик увидел за рекой Библиополис. Дорога распахнется, обещала девица в Зельме, но она здесь явно не бывала. Дорога, наоборот, уперлась в реку. Городок сгрудился у площади и стоял недвижим и неизменен с начала девятнадцатого столетия. И паром, который вскоре двинулся к нему усилиями старика, перебиравшего веревку, тоже явился откуда-то из глубины веков. Да, глубинка, подумал Френсик.
– Мне нужен некий Пипер, – сказал он паромщику.
– Так я и думал, – кивнул тот. – Многие приезжают его послушать. А не его – так преподобную Бэби.
– Послушать? – удивился Френсик. – Он что, проповедует?
– А как же. Учит божьему слову.
Френсик поднял брови. Пипер – проповедник? Это что-то новое.
– А где его найти? – спросил он.
– Он в Пеллагре.
– Болен пеллагрой? – обнадеженно заинтересовался Френсик.
– Да нет, в усадьбе, – старик показал на большой дом с высокими белыми колоннами. – Вон Пеллагра. Раньше там жили Стопсы, только все перемерли.
– Ничего удивительного, – сказал Френсик, окинув мыслью нехватку витаминов, глашатаев контроля рождаемости, обезьяний процесс и округ Йокнапатофа. Он вручил паромщику доллар и выехал подъездной аллейкой к открытым воротам: объявление по одну сторону гласило крупным курсивом: КАЛЛИГРАФИЧЕСКОЕ УЧИЛИЩЕ ПИПЕРА, по другую указующий перст направлял к ЦЕРКВИ ДАЛЬНЕГО УМЫСЛА. Френсик остановил машину, не в силах оторвать глаз от громадного перста. Церковь Дальнего Умысла? Ц-е-р-к-о-в-ь? Вне всяких сомнений, он достиг своей цели. Но что за религиозная мания одолела Пипера? Он припарковался возле других автомобилей у большого белого строения: балкон второго этажа выставлял над колоннадой витые чугунные перила. Френсик вылез из машины и взошел по ступеням к парадному. Дверь подалась. Френсик заглянул в вестибюль. На дверях слева было начертано «СКРИПТОРИЙ», а справа гулко доносился настоятельский голос. Френсик прошел по мраморным плитам и прислушался. Голос явственно пиперовский, но прежней неуверенности в нем как не бывало; появился скрежещущий напор. Все же голос был знакомый, как и слова.
– «И мы не должны (причем „долг“ в данном случае открыто подразумевает выдержанную целеустремленность и неуклонное соблюдение нравственных обязательств) позволять вводить себя в заблуждение кажущейся наивностью, столь часто приписываемой недалекими критиками малютке Нелл. Мы должны понять, что чувство, а нечувствительность диктует…»
Френсик отшатнулся от дверей. Он понял, откуда взялось евангелие у Церкви Дальнего Умысла. Пипер скандировал статью доктора Лаут «Должный подход к „Лавке древностей“». Даже религия у него с чужого плеча. Френсик уселся в кресло у стены, смиряя подступающий гнев. «Ну, захребетник», – пробормотал он и заодно послал проклятие доктору Лаут. Апофеоз этой страшной женщины, первопричины всех нынешних невзгод, происходил здесь, где только и читают что Библию. Френсик уже не гневался, а ярился. Библию, видите ли, читают! Библиополису понадобилась Библия! Вместо великолепной библейской прозы Пипер внедрял жалкий слог, путаные, неровные построения, пуританскую сухость доктора Лаут – лишь бы никто не получил радости ни от какого чтения! И кто внедрял – человечек, который и писать-то ни за что на свете… На секунду Френсику показалось, что он проник в сердцевину великого заговора против жизни. Да какой там заговор – просто паранойя. И Пипер сделался рьяным миссионером вовсе не потому, что был к этому призван. Псевдолитературная мутация превратила самого Френсика из начинающего романиста в шустрого литературного агента; она же с помощью «Нравственного романа» изничтожила тот несчастный талант, который, может статься, когда-то был у Пипера. А теперь он стал разносчиком словесной заразы. Когда голос перестал бубнить и слушатели гуськом проследовали к машинам, заразившись нравственной целеустремленностью, Френсик был уже в бешенстве.
Он пересек вестибюль и вошел в Храм Дальнего Умысла. Пипер прятал книгу с благоговением священника, прибирающего Тело Христово. Френсик выждал, стоя в дверях. Ради этого мига он и приехал. Пипер затворил шкаф и обернулся. Благоговение сползло с его лица.
– Это вы, – проговорил он.
– А кто же еще? – громко отчеканил Френсик, чтобы разогнать зловоние литературного святошества. – Вы ожидали явления Конрада?
– Что вам надо? – побледнел Пипер.
– Надо? – сказал Френсик, сел на скамью и взял понюшку табаку. – Да просто пора кончать идиотскую игру в прятки. – Он вытер нос малиновым платком.
Пипер поразмыслил и пошел к дверям.
– Здесь нельзя, – пробормотал он.
– Почему же? – спросил Френсик – Место не хуже всякого другого.
– Не поймете, – сказал Пипер и вышел. Френсик грубо просморкался и последовал за ним.
– Ишь ведь, такой мелкий вымогатель, и такие большие претензии, – заметил он, нагнав Пипера в вестибюле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70