«Не войди сейчас никто сюда, – подумала она, – оборву я этого буфетчика». Но по счастью, дверь тихонько отворилась, вошла и встала у порога странно одетая женщина лет сорока в длинном брезентовом фартуке, какие раньше носили каменщики и жестянщики. Она смотрела на Саню во все свои серые детски наивные глаза и вдруг тихо засмеялась, прикрыв ладонью рот. Саня пожала плечами и на всякий случай пригласила женщину в фартуке присесть на дощатый диван.
– Ой, и правда начальник-то – девка! – воскликнула та, смеясь. – А я думала, врут.
– Что же тут смешного! Вы кто будете? – спросила Саня.
– Давеча Шилохвостов говорил, с девкой теперь не совладать, – продолжала свое женщина.
Саня слушала, все более недоумевая.
– Она глухая, – оторвался от телефона Крахмалюк. – Это – Поля, золовка Сергункова. Уборщица. На работе-то числится жена его, а работает эта.
Вслед за Полей пришел и Шилохвостов, которого вчера в темноте Саня приняла за женщину. Теперь он показался Сане еще меньше, однако у него была крупная голова и длинный, как веретено, нос. Он сдержанно поздоровался и, сняв кепку, тщательно пригладил черные волосы, расчесанные на пробор.
Потом пришел стрелочник Кузьмич, и, к своему удивлению, Саня выяснила, что он вовсе не Кузьмич, а Петр Иванович. Это был плотный мужичок, очень приветливый и вертлявый. Он протянул свою твердую квадратную ладонь и слегка наклонился.
Вскоре собрались все, за исключением кассирши. Посланная за ней глухая Поля пришла и сказала, что та доит корову. «Что вы, – говорит, – ни свет ни заря совещаетесь?»
После чего Сергунков заметил:
– Придет, никуда она не денется. Давайте начинать, что ли.
«Ну и ну», – подумала Саня. Ее больше всего удивило не то, что кассирша не пришла, а то, что все отнеслись к этому совершенно равнодушно, как будто так и надо. А еще удивило Саню то, что никто не оделся по форме. Дела…
– Мне долго говорить нечего, – сказал Сергунков, хмуро глядя своими запавшими глазами куда-то через головы в окно. – Я свое отработал. Теперь и отдохнуть можно, на пенсию, значит Так что вам работать, вы и говорите, – закончил он, обращаясь к Сане, и сел.
Саня сначала прочла приказ о своем назначении; говорила она тоже мало, но строго, и все шло хорошо, пока она не перешла к приказаниям:
– С завтрашнего дня на дежурство выходить только в форме!
– А где она у нас, форма-то? – прервал ее Шилохвостов. – Мы ее только на заезжих и видим.
– А почему же не выкупаете ее? – спросила Саня, покосившись в сторону Сергункова.
– Некого посылать за ней, – ответил нелюбезно тот. – Крахмалюка на кобыле в город не пошлешь. К тому же это дело добровольное.
– Ну хоть фуражки-то с красным верхом найдутся? – спросила Саня.
– Эх, милая, – отозвалась Настасья Павловна. – Я последнюю фуражку в гроб с мужиком положила.
– Ну хорошо, – не сдавалась Саня. – Я оставлю в дежурке свою фуражку. Пока будет одна на всех.
– Ах ты боже мой! Какое великое дело сделала – фуражку подарила! – всплеснул руками Сергунков. – У нас крыши худые, света нет, а она фуражкой порадовала.
Сидевшие на деревянном диване железнодорожники завозились, послышался даже короткий смешок.
– А дежурное помещение без присмотра больше не оставлять, – повысила голос Саня. – Здесь жезловой аппарат, селектор, телефон…
– Селектор на базаре не продашь. Кому он нужен? – насмешливо заметил Сергунков.
Кто-то опять хмыкнул, и этот смешок словно стегнул Саню.
– Вам он, по крайней мере, не нужен больше, – быстро ответила она и знакомым для Сергункова резким жестом сунула в карманы руки.
В это время вошла кассирша в чем корову доила: в зеленой фуфайке, в подоткнутой юбке, простоволосая.
– Кто меня здесь вызывал? – спросила она, с любопытством разглядывая Саню.
Это была молодая женщина с мелкими чертами лица и, несмотря на свой наряд, довольно миловидная.
– Что это за женщина? – спросила Саня.
– Кассирша, – неохотно ответил Сергунков.
– Это кассирша? – насмешливо переспросила Саня и, раздраженная до предела, еле сдерживаясь, чтобы не накричать на нее, сказала своим хриплым резким голосом: – Юбку одерните сначала, да не забудьте причесаться. Тогда и поговорим с вами, товарищ кассирша. А теперь уходите, вы не в хлев пришли, а в дежурное помещение.
Кассирша сделала удивленное лицо, брови-ниточки круто изогнулись и поползли на лоб.
– Вы это мне? Ведь мы же интеллигентные люди! Так некультурно обращаться… – Она не договорила и с печальным укором на лице вышла.
– И вы тоже ступайте все по домам. Спасибо за знакомство.
«А мне от них никуда теперь не уйти», – невесело подумала Саня и вспомнила вдруг слова Настасьи Павловны: «Тут становой хребет нужен.
3
Саня поселилась у Настасьи Павловны.
– Живи, девонька, все равно изба пустая, – уговаривала ее хозяйка. – Сам-то для семьи строил, да разлетелись все. А я уж, как курушка, видать, и сдохну на этом гнезде.
Было начало сентября. И хотя погода стояла жаркая, с ветреными полднями и тихими комариными зорями, все, все говорило о приближении осени; на дальних сопочках, покрытых мелким леском, проступили кумачовые пятна бересклета, невысокие лиственницы на звонаревском кладбище порыжели, словно покрылись ржавчиной, а по вечерам над степью табунились дикие утки и пролетали со свистом над станцией. Но степь, обильно напоенная августовскими ливнями, не хотела сдаваться напору осени, и под бурыми метелками пырея и мятлика у самых корневищ густо резались перистые сочные листья. Хорошо ходить по такой степи! Травяной покров ее настолько густ и пружинист, что чуть отбрасывает ногу, точно резиновый.
Но там, где эта извечная травяная броня сорвана, – обнаженная, взбитая плугами земля разбухла и жадно засасывает ноги. И Саня видела, как по совхозным полям пять тракторов таскают один комбайн, который стоит на лыжах. Чудеса!
– Так и будете вы всю жизнь таскать комбайны? – спросила Саня пожилого бригадира в брезентовой куртке.
– Зачем всю жизнь? Окрепнет земля-матушка, – ответил бригадир, весело подмигивая. – Это она с непривычки раскисла. Небось и тебе с непривычки не сладко?
– Откуда это вы взяли? – сердито спросила Саня.
– Да земля мне шепнула по-дружески, – ответил тот серьезно и вдруг рассмеялся.
Побывала Саня и в Звонареве, где гарнизон стоит. И там, оказалось, ее уже знали. Проходя мимо двухэтажного деревянного дома, на крыльце которого сидели женщины, она услышала за своей спиной негромкий разговор.
– Начальница новая. Выскочка, должно быть. Говорят, уже разнос устроила.
– Ничего, пообломается, – лениво отвечала собеседница.
– Заметила – глаза-то у нее бесноватые? – настойчиво твердил первый голос.
– И на такую дураки найдутся, – благодушно отозвалась вторая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16