То, что вместо себя президент выпустил ничем не приметную фигуру в сером, с водянисто-голубыми глазами и загаром неясного происхождения, для Платона было первым аккордом победного марша. Для Старика — тоже. Но про это Платон не знал.
Конференц-зал ИТАР-ТАСС был набит до отказа. За столом перед микрофонами сидели двое — новый премьер и недавно возникший кремлёвский идеолог, напоминающий Маркса в молодые годы, но в чёрной косоворотке под Гарибальди. Идеолог оглядывал зал и делал в блокноте какие-то пометки, премьер сидел, глядя в стол и явно чувствуя себя неуютно.
Журналисты толкали друг друга плечами и перемигивались — добыча была в пределах досягаемости, и курки взведены.
— Добрый вечер, дамы и господа, — звучным басом произнёс идеолог. — Сегодня у нас как бы протокольное мероприятие, в смысле того, что Федор Фёдорович впервые встречается с журналистами в ранге премьер-министра. Я предлагаю следующий формат встречи. Сейчас Федор Фёдорович кратенько расскажет о последних трагических событиях в Москве и о мерах, которые правительство намерено предпринять в этой связи. Потом у вас будет возможность задать вопросы. Я так полагаю — и мы это согласовали, — идеолог кивнул в сторону премьера, — что по времени у нас ограничений не будет. С учётом возможностей прямого эфира, естественно. Я, то есть, хочу сказать, что мы сможем продолжить разговор и без телекамер. Передаю микрофон Федору Фёдоровичу.
— Добрый вечер, — глуховато сказал Федор Фёдорович и откашлялся. — Добрый вечер. У меня есть поручение президента ознакомить вас с позицией руководства страны по поводу совершенных терактов. — При упоминании президента голос Федора Фёдоровича окреп, и стало видно, что он почувствовал себя увереннее. — Начну с того, что сообщу некоторые данные, собранные к настоящему времени прокуратурой, — вам известно должно быть, что уголовное дело по статье «терроризм» возбуждено Генеральной прокуратурой и создана следственная бригада.
Дженни, сидевшая во втором ряду, сделала пометку в блокноте.
— На сегодняшний день вырисовывается вот такая картина, — продолжил Федор Фёдорович. — В Москве, начиная с девяностого года зарегистрирована и функционирует группа компаний под общим названием, — он заглянул в бумажку, — «Даймокх». Такое вот название. По-чеченски слово «даймокх» означает «родина».
При имени чеченцев по залу прокатилось что-то вроде оживления. Федор Фёдорович с вызовом осмотрел зал, мгновенно засверкавший вспышками фотокамер.
— Я сообщаю официальные сведения, — сказал Федор Фёдорович, и в голосе его прорезался металл. Зал притих. — И ещё я хочу обратить ваше внимание на то, что мы сейчас говорим о настоящей трагедии. Погибли сотни людей. Сегодня утром я встречался с представителями семей погибших. Не самая лёгкая встреча в моей жизни, скажу честно, и давайте не будем превращать обсуждаемую тему в фарс. Это моя единственная просьба к вам, а в остальном можете писать всё, что сочтёте нужным. Итак. Некоторое время назад первоначальный владелец группы компаний «Даймокх» при невыясненных до конца обстоятельствах погиб, и его место занял некто Аббас Гусейнов. Поскольку есть веские основания считать, что за взрывами стоял именно Гусейнов, сейчас он в розыске. И будет найден. Вам, я так полагаю, этот человек хорошо известен — многие брали у него интервью, интересовались будущим российской экономики и так далее. Брали? Вот господин Блюмкин, которого я вижу в первом ряду, точно брал интервью и написал про Гусейнова всякие любопытные вещи. Правда, господин Блюмкин? Да вы не стесняйтесь, не стесняйтесь… Так что, если интересно, то это к господину Блюмкину, он вам многое сможет рассказать, если захочет…
— Вы записываете? — спросил политический обозреватель Карнович, наклонившись к Дженни. — Магнитофон у вас включён? Можете зафиксировать моё мнение. Это не премьер-министр. Это агитатор какой-то, красный матрос. Премьеры так не разговаривают. Чёрт знает что!
Карнович был совершенно прав. Бородатый гарибальдиец Еремей Иванович тоже так считал и понапрасну убил немало времени на дрессировку новоявленного премьера, который его вежливо выслушал и столь же вежливо отмёл все советы.
— Это ваш первый выход на публику, — зловеще шипел Еремей Иванович, пропуская премьера в конференц-зал, — здесь очень важно, чтобы…
— Я понял, — ответил Федор Фёдорович спокойно, — я понял вашу точку зрения. Давайте закончим дискуссию. Буду говорить так, как считаю нужным.
Но, к удивлению идеолога, демонстративное пренебрежение византийским величием ничуть не мешало премьеру довольно эффективно влиять на поведение аудитории. Шум, возникавший в наиболее щекотливые моменты, Федор Фёдорович гасил играючи, движением руки или нарочито ленивым взглядом.
— Он не матрос, — прошептала Дженни Карновичу. — Актёр. И очень хороший.
Начались вопросы. Про операцию в Чечне, которая должна была стартовать с минуты на минуту, причём под личным руководством всех силовых министров, уже занимающих места в самолёте. Ещё и ещё раз просили пояснить два совершенно новых момента — про перенесённую на территорию России партизанскую войну и про угрозу международного терроризма.
— Скажите, господин премьер-министр, арабские террористы — порождение советской внешней политики, дети КГБ и холодной войны, теперь направившее свои силы против Российского государства… Не чувствует ли Россия вину за поддержку Ирака и Палестины?
Федор Фёдорович отвечал, несколько раз произнеся «российское руководство» и ни разу не упомянув президента, что было отмечено всеми.
— Последний вопрос, господин премьер-министр. Погромы в столице и других городах… Что намерено предпринять правительство? И ещё в этой связи… Позиция Восточной Группы, как вы её видите?
— К Восточной Группе у меня особое отношение. В последние дни много пишут о том, что именно она ответственна за беспорядки в Москве. Я не могу в это поверить. Прежде всего потому, что лично знаю многих, причисляющих себя к так называемой Восточной Группе. Давайте говорить откровенно. Собрались люди, решили совместно позаниматься политикой на федеральном уровне. Придумали себе политическую нишу, скорее всего, не совсем удачную, поэтому моральная ответственность определённая есть. А насчёт организовать что-то… — Федор Фёдорович улыбнулся краешками губ, — мне как-то не верится… Мне довелось быть в Сибири во время наводнения. Если элементарно бульдозеры завести не могут, то о чём тут говорить? Самое время пойти в большую политику. Что же касается погромов и других проявлений бытового национализма, то здесь мы будем стоять твёрдо. Мы не позволим в очередной раз вышвырнуть Россию на обочину исторического процесса, неважно — планирует это кто-то или просто, извините, шпана решила порезвиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Конференц-зал ИТАР-ТАСС был набит до отказа. За столом перед микрофонами сидели двое — новый премьер и недавно возникший кремлёвский идеолог, напоминающий Маркса в молодые годы, но в чёрной косоворотке под Гарибальди. Идеолог оглядывал зал и делал в блокноте какие-то пометки, премьер сидел, глядя в стол и явно чувствуя себя неуютно.
Журналисты толкали друг друга плечами и перемигивались — добыча была в пределах досягаемости, и курки взведены.
— Добрый вечер, дамы и господа, — звучным басом произнёс идеолог. — Сегодня у нас как бы протокольное мероприятие, в смысле того, что Федор Фёдорович впервые встречается с журналистами в ранге премьер-министра. Я предлагаю следующий формат встречи. Сейчас Федор Фёдорович кратенько расскажет о последних трагических событиях в Москве и о мерах, которые правительство намерено предпринять в этой связи. Потом у вас будет возможность задать вопросы. Я так полагаю — и мы это согласовали, — идеолог кивнул в сторону премьера, — что по времени у нас ограничений не будет. С учётом возможностей прямого эфира, естественно. Я, то есть, хочу сказать, что мы сможем продолжить разговор и без телекамер. Передаю микрофон Федору Фёдоровичу.
— Добрый вечер, — глуховато сказал Федор Фёдорович и откашлялся. — Добрый вечер. У меня есть поручение президента ознакомить вас с позицией руководства страны по поводу совершенных терактов. — При упоминании президента голос Федора Фёдоровича окреп, и стало видно, что он почувствовал себя увереннее. — Начну с того, что сообщу некоторые данные, собранные к настоящему времени прокуратурой, — вам известно должно быть, что уголовное дело по статье «терроризм» возбуждено Генеральной прокуратурой и создана следственная бригада.
Дженни, сидевшая во втором ряду, сделала пометку в блокноте.
— На сегодняшний день вырисовывается вот такая картина, — продолжил Федор Фёдорович. — В Москве, начиная с девяностого года зарегистрирована и функционирует группа компаний под общим названием, — он заглянул в бумажку, — «Даймокх». Такое вот название. По-чеченски слово «даймокх» означает «родина».
При имени чеченцев по залу прокатилось что-то вроде оживления. Федор Фёдорович с вызовом осмотрел зал, мгновенно засверкавший вспышками фотокамер.
— Я сообщаю официальные сведения, — сказал Федор Фёдорович, и в голосе его прорезался металл. Зал притих. — И ещё я хочу обратить ваше внимание на то, что мы сейчас говорим о настоящей трагедии. Погибли сотни людей. Сегодня утром я встречался с представителями семей погибших. Не самая лёгкая встреча в моей жизни, скажу честно, и давайте не будем превращать обсуждаемую тему в фарс. Это моя единственная просьба к вам, а в остальном можете писать всё, что сочтёте нужным. Итак. Некоторое время назад первоначальный владелец группы компаний «Даймокх» при невыясненных до конца обстоятельствах погиб, и его место занял некто Аббас Гусейнов. Поскольку есть веские основания считать, что за взрывами стоял именно Гусейнов, сейчас он в розыске. И будет найден. Вам, я так полагаю, этот человек хорошо известен — многие брали у него интервью, интересовались будущим российской экономики и так далее. Брали? Вот господин Блюмкин, которого я вижу в первом ряду, точно брал интервью и написал про Гусейнова всякие любопытные вещи. Правда, господин Блюмкин? Да вы не стесняйтесь, не стесняйтесь… Так что, если интересно, то это к господину Блюмкину, он вам многое сможет рассказать, если захочет…
— Вы записываете? — спросил политический обозреватель Карнович, наклонившись к Дженни. — Магнитофон у вас включён? Можете зафиксировать моё мнение. Это не премьер-министр. Это агитатор какой-то, красный матрос. Премьеры так не разговаривают. Чёрт знает что!
Карнович был совершенно прав. Бородатый гарибальдиец Еремей Иванович тоже так считал и понапрасну убил немало времени на дрессировку новоявленного премьера, который его вежливо выслушал и столь же вежливо отмёл все советы.
— Это ваш первый выход на публику, — зловеще шипел Еремей Иванович, пропуская премьера в конференц-зал, — здесь очень важно, чтобы…
— Я понял, — ответил Федор Фёдорович спокойно, — я понял вашу точку зрения. Давайте закончим дискуссию. Буду говорить так, как считаю нужным.
Но, к удивлению идеолога, демонстративное пренебрежение византийским величием ничуть не мешало премьеру довольно эффективно влиять на поведение аудитории. Шум, возникавший в наиболее щекотливые моменты, Федор Фёдорович гасил играючи, движением руки или нарочито ленивым взглядом.
— Он не матрос, — прошептала Дженни Карновичу. — Актёр. И очень хороший.
Начались вопросы. Про операцию в Чечне, которая должна была стартовать с минуты на минуту, причём под личным руководством всех силовых министров, уже занимающих места в самолёте. Ещё и ещё раз просили пояснить два совершенно новых момента — про перенесённую на территорию России партизанскую войну и про угрозу международного терроризма.
— Скажите, господин премьер-министр, арабские террористы — порождение советской внешней политики, дети КГБ и холодной войны, теперь направившее свои силы против Российского государства… Не чувствует ли Россия вину за поддержку Ирака и Палестины?
Федор Фёдорович отвечал, несколько раз произнеся «российское руководство» и ни разу не упомянув президента, что было отмечено всеми.
— Последний вопрос, господин премьер-министр. Погромы в столице и других городах… Что намерено предпринять правительство? И ещё в этой связи… Позиция Восточной Группы, как вы её видите?
— К Восточной Группе у меня особое отношение. В последние дни много пишут о том, что именно она ответственна за беспорядки в Москве. Я не могу в это поверить. Прежде всего потому, что лично знаю многих, причисляющих себя к так называемой Восточной Группе. Давайте говорить откровенно. Собрались люди, решили совместно позаниматься политикой на федеральном уровне. Придумали себе политическую нишу, скорее всего, не совсем удачную, поэтому моральная ответственность определённая есть. А насчёт организовать что-то… — Федор Фёдорович улыбнулся краешками губ, — мне как-то не верится… Мне довелось быть в Сибири во время наводнения. Если элементарно бульдозеры завести не могут, то о чём тут говорить? Самое время пойти в большую политику. Что же касается погромов и других проявлений бытового национализма, то здесь мы будем стоять твёрдо. Мы не позволим в очередной раз вышвырнуть Россию на обочину исторического процесса, неважно — планирует это кто-то или просто, извините, шпана решила порезвиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126