А потом, весной девяносто второго, когда звезда «Инфокара» стремительно летела ввысь над разваливающейся на глазах державой, Ленку вызвал Ларри и сказал:
— Я тут новый офис прикупил, для банка. На Старом Арбате. Сейчас посадил там кое-каких людей. Я тебя вот что попрошу. Раз в день, часиков в двенадцать, ты вот в это место подходи, позвонишь там из автомата. Да! Ты же его знаешь — Федор Фёдорович, ты к нему в Питер от меня ездила. Он для меня документы будет передавать.
И совсем было вспыхнула уже начавшая тускнеть искорка, но тут подвернулся Серёжка Терьян, брошенный на приручение мятежного питерского филиала, и Ленка не выдержала — привела Терьяна на Арбат, усадила на лавочку и оставила с Фёдором Фёдоровичем наедине.
Эф Эф повёл себя как офицер и джентльмен. Он досконально исполнил Ленкину просьбу, вооружил Терьяна смертоносной информацией и, повинуясь внутренним заморочкам, немедленно прекратил все отношения с Ленкой. Ничего объяснять не стал. Судя по всему, появление Терьяна и проявленный Ленкой интерес к его делам послужили для него сигналом, что он может оказаться лишним.
Он не объявился ни когда украли и убили невесту Терьяна, ни когда наполовину парализованного и с трудом ворочающего языком Серёжку привезли из Питера, ни даже после того, как в Москву пришла страшная весть о сгоревшей машине, пробившей бетонное ограждение австрийского автобана, и об изуродованном до неузнаваемости трупе, нашедшем последнее пристанище на тихом венском кладбище. Серёжка…
Все, казалось бы, закончилось, будто и не начиналось. Уже была отброшена ненужная более конспирация, таинственный арбатский особнячок превратился в шикарное банковское здание, и Эф Эф стал регулярно появляться то на Метростроевской, то в клубе, вежливо раскланиваясь с Ленкой и ничем не выделяя её из стайки офисных девочек.
Но тут началась большая война льготников, загремели взрывы и выстрелы, неведомо откуда появившиеся на подмосковных трассах танки стали разносить в труху бронированные «Мерседесы» и джипы, и одной из жертв оказался Витька Сысоев, не выдержавший недоверия своих же, деликатно замаскировавший собственную смерть под дурацкий несчастный случай по пьяни и приславший Платону письмо с многоточием и вопросительным знаком в конце.
Тогда с Ленкой произошла истерика, не на шутку всполошившая офис. Она визжала пронзительно и страшно, захлёбываясь слезами, и закатила приехавшему Платону оплеуху.
Возникший на пороге Федор Фёдорович тут же сгрёб Ленку в охапку, зажал ладонью раззявленный в крике рот, отнёс в машину и увёз к себе на квартиру. Там вколол ей что-то, раздел, засунул в ванну, потом завернул в полотенце, унёс в кровать, дождался врача и исчез на сутки.
Вскоре они сошлись насовсем, хотя отношения свои не афишировали. Но в «Инфокаре» тайн не было, и про них знали все.
После неудавшегося покушения на Платона и гибели подставившего лоб под предназначенную для Платона пулю Марка Цейтлина, когда Ларри остался в одиночестве и объявил войну всем и вся, Федор Фёдорович сказал Ленке, что уходит из «Инфокара».
— Страшно стало? — язвительно спросила Ленка. Он не обиделся. Кивнул.
— Страшно. Только я совсем не того боюсь, про что ты подумала.
— А чего?
— Я — их боюсь. Ларри и Платона. Того, что из них получится. Вернее, уже получилось. Знаешь, как Ларри практически в глаза называют? Шер Хан. Очень точно, между прочим.
— Из Платона получится покойник. Они его убьют. Один раз не вышло, выйдет во второй. Больше за него под пулю никто не пойдёт. Ларри тоже убьют. Или сперва посадят, а убьют уже там.
Федор Фёдорович пожал плечами.
— Это вряд ли. Коллеги мои — люди, конечно, серьёзные, но с этой парочкой им так просто не совладать. Выросли мальчики, выросли. За эти годы они такие университеты прошли, что Конторе уже не по зубам. Крови нанюхались, вошли в силу. Я им теперь не нужен.
— Погоди, — сказала Ленка, не веря ушам. — Так ты что думаешь — что они сейчас будут твою бывшую Контору на куски разносить? С ума, что ли, сошёл?
— Можно, я тебе не скажу, что я думаю? Я, кстати, не думаю, а знаю доподлинно, что сейчас будет делать Ларри. С ведома и одобрения нашего гения. А я, если ты не забыла, офицер.
— Бывший.
— Офицер не бывает бывшим. Это призвание. Если я сейчас буду рядом с ними, мне этого не простит никто.
— Так вот что тебя колышет… Что тебе кто-то там не простит, если ты в такое время не бросишь друзей, которые тебя на улице подобрали и взяли под крыло…
Федор Фёдорович не на шутку разгневался и хлопнул дверью кабинета.
А через полчаса объявил:
— Я принял решение. Ухожу из «Инфокара». А к тебе у меня есть предложение. Завтра с утра пойдёшь туда и напишешь заявление. По собственному. Я тебя на улице подожду. Оттуда поедем в загс. Поженимся.
— А если не напишу?
Эф Эф пожал плечами.
— Ты не понимаешь. Я не просто от них ухожу. Я рву все связи. Так надо. Моя жена там работать не может. И любовница не может. Просто знакомая — тоже. Понимаешь?
Ах, каким тяжёлым это оказалось — сделать верный выбор. Переступить порог квартиры Эф Эфа и не возвращаться больше. Остаться одной, в однокомнатной конуре в Гольяново, где время от времени будут возникать бравые инфокаровские охранники, чтобы побарахтаться в койке с тёлкой-секретаршей, да будут забегать случайные знакомые, морща носы от подъездных запахов… Или согласиться, стать законной женой полковника в отставке… Женой… Женой… Но тогда завтра надо идти в офис с заявлением. Там Мария. Она возьмёт заявление, прочтёт и, скорее всего, ничего не скажет. Просто посмотрит. Глаза в глаза.
Решение определилось, как ни смешно, тем, что эту ночь Ленка провела одна, в своей гольяновской хижине, где не бывала с полгода. За это время на неё протекли соседи сверху, протух и сгнил забытый в мусорном ведре кусок колбасы да рука неизвестного злоумышленника, прорвав наискось дермантин на входной двери, оставила несмываемый трехбуквенный автограф.
Ленка проворочалась до утра, отбиваясь от назойливых подвальных комаров, которые пикировали с потолка с противным победным писком, несколько раз начинала плакать. Когда через пыльные занавески пробились первые лучи серого утра, сделала окончательный выбор.
Она позвонила своей напарнице Людке из автомата на углу:
— Людк, привет. Слушай, кобра пришла?
— Нет ещё. Ты где? Давай быстрее, а то здесь уже сумасшедший дом.
Узнав, что Марии ещё нет, Ленка перевела дух и набрала номер Федора Фёдоровича.
— Слушаю, — сказал он в трубку. — Это ты?
— Я.
— Решила?
— Да.
— И?
— Да.
Федор Фёдорович помолчал.
— Я подъеду через десять минут. Буду стоять у правой подворотни. У тебя паспорт с собой?
Ленкино заявление по собственному было надёжно укрыто в запечатанном конверте, который она оставила на столе у Людки и позорно бежала, опасаясь разреветься на глазах у всех.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126