Но по прошествии месяца Альма, то ли засидевшись, то ли почувствовав, что ее влияние падает, упросила Волка взять ее в очередной набег.
Волк не смог отказать.
* * *
Высокий сутуловатый человек, одетый в потертые джинсы, местами порванные кроссовки и давно не стиранную куртку, с большим сдувшимся рюкзаком за спиной тяжело спустился из автобуса. Он с ненавистью посмотрел вперед, где на фоне сосен нагло красовались высокие, в башенках коттеджи - «Придет и ваш черед!», и свернул на боковую дорогу, именовавшуюся когда-то гордо «шоссе», и двинулся к заброшенным деревням.
Он не надеялся на какую-либо существенную добычу. Самое ценное унесли до него, сразу же после отъезда последних хозяев. Но всегда что-нибудь остается. Особенно, если пошарить на чердаке или в сараях, куда сваливают всякий хлам. Люди часто сами не знают, чем владеют. Как-то он раскопал подшивку «Нивы» за 1912 год, в приличном состоянии и даже, как по заказу, перехваченную бечевкой, натуральной, такую он видел только в детстве. Этой стопки ему хватило на три месяца жизни, вполне сносной, просто хорошей, он мог зайти в ближайшую к квартире шашлычную, взять порцию супа, обычно солянки, шашлычку, выпить грамм сто пятьдесят, залив все это парой кружек пива, да еще прихватить на вечер бутылочку, чтобы было не так скучно. Больше ему так не везло, но что-то всегда попадалось. Даже пара приличных досок всегда находила покупателя, другое дело, что этого иногда хватало только на полбуханки хлеба. А что делать? После того досадного происшествия в зоопарке, когда на него повесили всех собак и выгнали, несмотря на сильно изорванное плечо, такое изорванное, что он и сейчас с трудом ворочает рукой, так вот, после того досадного происшествия было дело, нарушил, а как не запить, когда с тобой явную несправедливость творят, ну бросился на соседа с кухонным ножом, по крайней мере, так говорили свидетели, слава Богу, врачи разобрались, подлечили, выпустили. А куда со справкой? Хорошо хоть крыша над головой есть, Нинон, правда, пока он лежал весь в белом, пыталась оттяпать, но службы у нас неповоротливые, а она не знала кому и сколько дать, успел выйти, отбился.
- Это со стороны кажется легко, - размышлял он, бредя по дороге, - добыл-продал-выпил. А ты добудь! Ведь это надо же ехать черт-те куда, а потом тащить до ближайшей электрички или автобуса, хорошо, если мелочь, а если что тяжелое. И как назло, мелочь и стоит обычно хорошо, а приволоки бревно - на бутылку не срубишь.
Щенки, по неразумению, взвизгнули раз, заслышав его шаги, и лишь потом затаились, но Смотритель чутко уловил и решил проверить.
- Ты смотри, какие ладные. Крепкие ребята и возраст самый что ни есть продаваемый. Недель пять, - поставил он диагноз, - по тридцатке точно уйдут. Да куда там по тридцатке, за таких молодцов можно и полтинник взять. Сколько вас тут? Восемь. Вот и ладушки.
Смотритель обошел на всякий случай дом, прихватил керосиновую лампу без стекла - авось сгодится, нашел в одном из сараев большую плетеную корзину со сломанной ручкой - «То, что надо!» - и вернулся к щенкам.
Он распустил рюкзак, поставил туда корзину, переложил в нее жалобно скулящих щенков.
- День удался! - думал он, бодро шагая на автобусную остановку. - Сегодня, конечно, уже не успею, но завтра, спозаранку, на Птичий рынок и будь я проклят, если не загоню всех!
* * *
Альма, оттеснив Волка с его места во главе Стаи, проследила след до остановки, растерянно повертелась на месте, немного повыла и понуро вернулась, вяло плетясь в задних рядах, к лежбищу. Волк, который и видел-то щенков всего раза три, особо не переживал, не говоря об остальных членах Стаи, да и Альма быстро успокоилась, с головой окунувшись в забавы Стаи.
А забавы становились все более жестокими. Скучно же, право, задирать безответную скотину, зажиревшую и не способную к сопротивлению. Один раз удалось отбить племенного быка, вот это была охота! Святой Бернар так и не оправился потом от удара рогом, но это была славная победа.
Другие развлечения были связаны с Альмой. В округе было много ферм, преимущественно птицеводческих, где в качестве охраны использовались собаки. Как-нибудь ночью Стая подбиралась, делала подкоп под забором, достаточно просторный, чтобы могла пролезть крупная собака, и подпускала к подкопу Альму, призывно поскуливающую. Кобели-охранники слетались по первому призыву и хотя быстро разбирались, что сука не в течке, но надо же убедиться, обнюхать, выполнить весь ритуал. И вот уже они проскальзывают в лаз и летят за Альмой, которая, играя, уводит их все дальше к полянке, на которой их ожидают бойцы - Волк и Буль. Альма стрелой проносится между ними, стоящими в боевой стойке, и горе-охранники грудь-в-грудь налетают на неожиданных соперников. Расправа была короткой, хотя в охране служили не последние молодцы. Лишь раз дело обернулось круто. Три ризена, лет по пять, в самой силе, догнали Альму еще на ходу и, отрезав ей путь, принялись обхаживать. Ей удалось вырваться и довести-таки всех до засады. Ризены были сильны и хорошо обучены. Волк и Буль выбрали себе по противнику и, пусть с трудом, одержали победы. Третий же стойко держался против всей остальной стаи, держа круговую оборону и резкими выпадами кровяня плечи противников, оставаясь практически невредимым.
- Ты славный боец, парень, - крикнул ему Волк, наблюдавший за схваткой, - присоединяйся к нам, будешь жить.
- Ты лучше выйди на бой, там посмотрим, кто будет жить, - ответил Ризен.
- Зачем тебе это? Ты же видел, я завалил твоего друга, вон он валяется, корм для ворон.
- А я завалю тебя! И все твоя свора мигом разбежится.
- А вот здесь ты ошибаешься, - процедил Буль и этот тихий, почти свистящий шепот подействовал сильнее, чем угрозы Волка. Ризен как-то сразу сник.
- Ладно, ваша взяла.
- Давно бы так! Пошли, повеселимся на ферме, - крикнул Волк.
Вся Стая, радостно урча, бросилась обратно, к прорытому лазу.
- Следи за Ризеном, - шепнул Волк Булю, - не нравится он мне.
Они ворвались на территорию фермы, в незапертые помещения с птицей и, круша клетки, принялись гонять по проходам кудахчущих кур, одним движением перерубая им шеи. Это был апофеоз бессмысленного убийства, но Волк не принимал в нем участия, он одним глазом неодобрительно посматривал на членов Стаи, в запале нарушавших Закон, а вторым - на Ризена, который все порывался залаять, предупреждая хозяев, но не рисковал, зажатый с двух сторон Волком и Булем. Вот какая-то курица порхнула перед самой мордой троицы.
- Отведай свежего мясца, - подначил Ризена Волк, - не все охранять, надо иногда и себя побаловать.
- Да я сыт, - ответил Ризен.
- Не дрейфь, она сладкая!
На морде Ризена выразилась вся гамма чувств: он не мог нарушить запрет и уничтожить имущество Хозяина, доверенное ему в охрану, но, с другой стороны, ему страстно хотелось вонзить клыки в эту перепуганную толстую клушку, пустить ей кровь и отомстить за многолетнее наглое искушение разгуливающей под носом и недоступной еды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53