Крылья ощутили упругость воздуха, а
мозг дракона зарегистрировал, что полет перешел в плавное снижение.
Он интенсивно заработал крыльями, и рецепторы просигналили, что он
опять пусть медленно, но поднимается вверх. Его мозг, раскаленный до
белого каления с того момента, как он решил покинуть сандмирков, сыграл
неожиданную, но удачную шутку: из закоулков памяти он выудил отрывок из
старинной книги. В нем говорилось о заблудившемся под водой: несчастный
ныряльщик не знал, как всплыть на поверхность. Джим вспомнил, что
ныряльщику был необходим внутренний сонар. Но драконы обладают не только
необычно громким голосом, а и сверхчувствительным зрением и слухом!
Летучие мыши летают ночью вслепую, и, как обнаружили экспериментаторы,
когда животных лишали возможности пользоваться зрением, те для
передвижения превосходно обходились своим сонаром. Так почему бы и ему не
попробовать? По крайней мере - не рискнуть?
Джим открыл пасть, набрал полные легкие воздуха и испустил зычный
вопль в окружающий его дождь и темноту.
Он вслушался...
Он не был уверен, что услышал эхо...
Он крикнул снова. И слушал, слушал, напрягая уши...
На сей раз ему показалось, что слабое эхо вернулось.
Он издал повторный крик и вслушался в темноту. Эхо оказалось четким.
Что-то пряталось внизу, чуть правее летящего дракона.
Наклонив голову к земле, он прокричал снова.
Слух драконе быстро приспосабливался. Джиму удалось даже различить
оттенки звуков, отраженных от различных поверхностей. Вдалеке и справа эхо
было приглушенным, но по мере приближения звук становился резче, а стоило
Джиму взять чуть левее, звук опять приглушался. Согласно законам логики и
акустики следовало, что прямо под Джимом находится твердая поверхность.
Но тут Джим засомневался. Высота тональности эха вряд ли точно
характеризовала поверхность. Вероятней всего, прямо под ним лежала
открытая местность, а справа и слева тянулись леса, приглушавшие эхо.
Он прекратил эксперименты и продолжил полет. Сложнее всего, решил он,
определить расстояние между ним и источниками эха. Дрожь ликования
пробежала по его телу. Но радовался он вовсе не оттого, что полностью
уверовал в свои силы, и не оттого, что он может спасти себя, одержав
полную победу над сандмирками. Он поверил в то, что всегда можно найти
выход из любой тупиковой ситуации.
Джим летел дальше, пытаясь набрать высоту, чтобы почувствовать
разницу в силе и высоте звука эха. Расправив крылья и перейдя на парящий
полет, он бросил пульсирующий крик в затопленную дождем темноту.
Эхо вернулось и принесло с собой надежду на спасение: Джим
почувствовал привычное распределение сильного и слабого звуков -
показателя смыкания поверхностей с высоким и низким коэффициентом
отражения, - в том же направлении, что и раньше. Но сила эха заметно
ослабла, что помогало узнать высоту полета.
Исследование захватило Джима. Лихорадка оптимизма зажгла кровь в
венах. Шансы на то, что он не успеет набрать достаточно информации для
безопасной посадки, оставались значительными, но ведь совсем недавно не
было и тени сомнения, что он и вовсе погибнет.
Джим чередовал подъемы и спуски, экспериментируя с перепадами высоты.
Видимо, чем ближе был дракон к смерти, тем сильнее обострялось его
восприятие и тем более возрастала его способность к обучению. Слух стал не
только чутким, но избирательным. Джим различал уже не два типа
поверхностей, а с полдюжины - включая узкую полоску "металлического" эха,
означавшего, возможно, ручей или реку.
Способность к обработке информации мало-помалу крепла. Используя эхо,
Джим представил себе рельеф местности. Главное, что теперь он мог
игнорировать два звука, которые едва не сбили его с толку в самом начале:
шипящий шум дождя и мертвый звук ударяющих о землю капель. Слух дракона
обрел избирательность.
Джиму подумалось вдруг, что драконы и летучие мыши, вопреки
общепринятому мнению, имеют много общего. Несомненно, крылья драконов
напоминали увеличенные крылья летучих мышей. Если он способен делать то,
чему научился сейчас, значит, на это способны все драконы. Поразительно,
но в большинстве своем драконы не сомневались, что ночное время, за
исключением полнолуния, непригодно для полетов.
Разумеется, Джим помнил, что драконы ориентируются в темноте
совершенно не так, как люда. Когда он оказался в драконьих пещерах,
никакого приступа клаустрофобии не наблюдалось: ему было абсолютно
безразлично, где он - под землей или в кромешной темноте. А когда в
подвале трактирщика Дика во время героического уничтожения запасов
провианта потух факел, Джима это нисколько не смутило. Темнота,
невозможность видеть не таила в себе ни страха, ни чувства опасности.
Истинная причина драконьего предубеждения против ночных полетов
заключалась в другом.
Считалось опасным и рискованным, если во время полета местность не
видав, а отсутствие света было хорошим поводом не летать вообще. Джим
припомнил, что длительные полеты Горбаша воспринимались драконами как
нечто ненормальное. Зато сейчас опыт "ненормального" Горбаша, дополненный
опытом "нормального" человека, в два голоса твердил: поверхность земли -
прекрасное место для обитания; нами сказано новое слово в ночных полетах
драконов...
Тем не менее, хотя Джим все лучше контролировал ситуацию, он
по-прежнему не мог точно определить высоту полета. Страшновато лететь к
земле, не зная, лапы ударятся о нее или брюхо.
Джим решил, что есть только один путь: лететь в направлении сильного
эха, и как можно ближе к источнику звука, положившись на то, что, несмотря
на кромешную мглу ночи, сквозь тучи может прорваться хотя бы слабый свет,
и тогда мягкое приземление станет возможным. Это, наверное, похоже на
русскую рулетку, но что делать?
Дракон расправил крылья и начал плавно опускаться, но тут вдохновение
вновь озарило его. Он вспомнил узкую полоску резкого эха; согласно его
догадкам, она соответствовала реке или ручью - поверхности с большим
коэффициентом отражения звука. Он стал спускаться в направлении такого
эха. Если судьба приготовила ему сюрприз в виде неудачной посадки, то уж
лучше искупаться, чем разбиться о землю или порвать брюхо о ветви
деревьев.
Он спускался, время от времени издавая крики. Эхо возвращалось, все
звонче, резче и быстрее. Джим напряг зрение, но видел перед собой только
мрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
мозг дракона зарегистрировал, что полет перешел в плавное снижение.
Он интенсивно заработал крыльями, и рецепторы просигналили, что он
опять пусть медленно, но поднимается вверх. Его мозг, раскаленный до
белого каления с того момента, как он решил покинуть сандмирков, сыграл
неожиданную, но удачную шутку: из закоулков памяти он выудил отрывок из
старинной книги. В нем говорилось о заблудившемся под водой: несчастный
ныряльщик не знал, как всплыть на поверхность. Джим вспомнил, что
ныряльщику был необходим внутренний сонар. Но драконы обладают не только
необычно громким голосом, а и сверхчувствительным зрением и слухом!
Летучие мыши летают ночью вслепую, и, как обнаружили экспериментаторы,
когда животных лишали возможности пользоваться зрением, те для
передвижения превосходно обходились своим сонаром. Так почему бы и ему не
попробовать? По крайней мере - не рискнуть?
Джим открыл пасть, набрал полные легкие воздуха и испустил зычный
вопль в окружающий его дождь и темноту.
Он вслушался...
Он не был уверен, что услышал эхо...
Он крикнул снова. И слушал, слушал, напрягая уши...
На сей раз ему показалось, что слабое эхо вернулось.
Он издал повторный крик и вслушался в темноту. Эхо оказалось четким.
Что-то пряталось внизу, чуть правее летящего дракона.
Наклонив голову к земле, он прокричал снова.
Слух драконе быстро приспосабливался. Джиму удалось даже различить
оттенки звуков, отраженных от различных поверхностей. Вдалеке и справа эхо
было приглушенным, но по мере приближения звук становился резче, а стоило
Джиму взять чуть левее, звук опять приглушался. Согласно законам логики и
акустики следовало, что прямо под Джимом находится твердая поверхность.
Но тут Джим засомневался. Высота тональности эха вряд ли точно
характеризовала поверхность. Вероятней всего, прямо под ним лежала
открытая местность, а справа и слева тянулись леса, приглушавшие эхо.
Он прекратил эксперименты и продолжил полет. Сложнее всего, решил он,
определить расстояние между ним и источниками эха. Дрожь ликования
пробежала по его телу. Но радовался он вовсе не оттого, что полностью
уверовал в свои силы, и не оттого, что он может спасти себя, одержав
полную победу над сандмирками. Он поверил в то, что всегда можно найти
выход из любой тупиковой ситуации.
Джим летел дальше, пытаясь набрать высоту, чтобы почувствовать
разницу в силе и высоте звука эха. Расправив крылья и перейдя на парящий
полет, он бросил пульсирующий крик в затопленную дождем темноту.
Эхо вернулось и принесло с собой надежду на спасение: Джим
почувствовал привычное распределение сильного и слабого звуков -
показателя смыкания поверхностей с высоким и низким коэффициентом
отражения, - в том же направлении, что и раньше. Но сила эха заметно
ослабла, что помогало узнать высоту полета.
Исследование захватило Джима. Лихорадка оптимизма зажгла кровь в
венах. Шансы на то, что он не успеет набрать достаточно информации для
безопасной посадки, оставались значительными, но ведь совсем недавно не
было и тени сомнения, что он и вовсе погибнет.
Джим чередовал подъемы и спуски, экспериментируя с перепадами высоты.
Видимо, чем ближе был дракон к смерти, тем сильнее обострялось его
восприятие и тем более возрастала его способность к обучению. Слух стал не
только чутким, но избирательным. Джим различал уже не два типа
поверхностей, а с полдюжины - включая узкую полоску "металлического" эха,
означавшего, возможно, ручей или реку.
Способность к обработке информации мало-помалу крепла. Используя эхо,
Джим представил себе рельеф местности. Главное, что теперь он мог
игнорировать два звука, которые едва не сбили его с толку в самом начале:
шипящий шум дождя и мертвый звук ударяющих о землю капель. Слух дракона
обрел избирательность.
Джиму подумалось вдруг, что драконы и летучие мыши, вопреки
общепринятому мнению, имеют много общего. Несомненно, крылья драконов
напоминали увеличенные крылья летучих мышей. Если он способен делать то,
чему научился сейчас, значит, на это способны все драконы. Поразительно,
но в большинстве своем драконы не сомневались, что ночное время, за
исключением полнолуния, непригодно для полетов.
Разумеется, Джим помнил, что драконы ориентируются в темноте
совершенно не так, как люда. Когда он оказался в драконьих пещерах,
никакого приступа клаустрофобии не наблюдалось: ему было абсолютно
безразлично, где он - под землей или в кромешной темноте. А когда в
подвале трактирщика Дика во время героического уничтожения запасов
провианта потух факел, Джима это нисколько не смутило. Темнота,
невозможность видеть не таила в себе ни страха, ни чувства опасности.
Истинная причина драконьего предубеждения против ночных полетов
заключалась в другом.
Считалось опасным и рискованным, если во время полета местность не
видав, а отсутствие света было хорошим поводом не летать вообще. Джим
припомнил, что длительные полеты Горбаша воспринимались драконами как
нечто ненормальное. Зато сейчас опыт "ненормального" Горбаша, дополненный
опытом "нормального" человека, в два голоса твердил: поверхность земли -
прекрасное место для обитания; нами сказано новое слово в ночных полетах
драконов...
Тем не менее, хотя Джим все лучше контролировал ситуацию, он
по-прежнему не мог точно определить высоту полета. Страшновато лететь к
земле, не зная, лапы ударятся о нее или брюхо.
Джим решил, что есть только один путь: лететь в направлении сильного
эха, и как можно ближе к источнику звука, положившись на то, что, несмотря
на кромешную мглу ночи, сквозь тучи может прорваться хотя бы слабый свет,
и тогда мягкое приземление станет возможным. Это, наверное, похоже на
русскую рулетку, но что делать?
Дракон расправил крылья и начал плавно опускаться, но тут вдохновение
вновь озарило его. Он вспомнил узкую полоску резкого эха; согласно его
догадкам, она соответствовала реке или ручью - поверхности с большим
коэффициентом отражения звука. Он стал спускаться в направлении такого
эха. Если судьба приготовила ему сюрприз в виде неудачной посадки, то уж
лучше искупаться, чем разбиться о землю или порвать брюхо о ветви
деревьев.
Он спускался, время от времени издавая крики. Эхо возвращалось, все
звонче, резче и быстрее. Джим напряг зрение, но видел перед собой только
мрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75