Пацаны в Порт-Селине закачаются, когда узнают. Надо будет прихватить с собой какую-нибудь здешнюю прикольную вещицу, вроде стражницкого шлема, — на память и в доказательство. И еще на обратном пути отодрать номера с Бертова грузовика…
Он отвлекся и уже почти не обращал внимания на спящих, то и дело попадавшихся по дороге — по одному, по двое-трое, а то и немаленькими компаниями. В одном месте они лежали прямо друг на друге — этакая куча мала, — наверное, тут когда-то собралась толпа да так и заснула вповалку. Старинная одежда на ком висела клочьями, а на ком и неплохо сохранилась; кое-где даже поблескивали золотые и серебряные тряпки; хватало и всяких украшений. Похоже, народ позасыпал сразу весь, в одну секунду: иначе ловкие ребята за милую душу поснимали бы со спящих барышень все эти брошки-сережки…
Фрэнк и Джерри завернули еще за один угол — и увидели наконец парк.
Здоровенный кусок сплошной зелени. Если там, снаружи, трава была выжжена солнцем до состояния сена, здесь она поднималась полуметровой стеной — мощной, сочной, усыпанной каплями росы. Деревья — старые, буйные, разросшиеся в дикие джунгли — свешивали ветки сквозь прутья чугунной решетки. Впрочем, «решетки» — это слабовато сказано: из земли поднимались конкретные черные столбы, густо пересеченные поперечной арматурой. Что самое неприятное, вверху они оканчивались частоколом острых пик — их было втрое больше, чем столбов: по две маленькие между гигантскими основными. Сам Фрэнк, конечно, все равно сумел бы перелезть на ту сторону. Но ведь очкарик, блин, по-любому напорется тощим пузом на острие, как рыба на острогу!
— Эклектика какая-то, — пробормотал Джерри.
Фрэнк бы выразился похлеще хотя кто его знает, очкарика, с его словечками… Снова разводить его на объяснения — нет уж, пусть обломается.
Неподалеку на страже парка стоял охранник в еще более ржавых доспехах, чем у первого: все-таки тот прятался под крышей. Фрэнк не стал заглядывать под забрало — просто дал стражнику щелбана, подняв облачко рыжей пыли, и скомандовал:
— Ищем дырку.
О том, что дыра в заборе должна быть, заявлял весь его шестнадцатилетний опыт. Тем более в заборе, который вот уже… как там говорил очкарик?., черт-те сколько столетий до ЭВС охраняют только спящие стражники.
Таковых по пути вдоль бесконечной ограды попалось еще немало: некоторые стояли навытяжку, подпертые железом, а другие без церемоний развалились на земле в окружении развалившихся же доспехов. Но решетка оказалась крепче, чем здраво предполагал Фрэнк. Он начал сомневаться. А вдруг туда, в парк, можно попасть только изнутри, из помещения — как это сделала, наверное, Лили? Может, надо было послушаться очкарика и рискнуть сунуться в черный коридор?..
За дремучими деревьями забелела стена. Фрэнк и Джерри прошли еще пару сотен шагов — и стало ясно, что это дворец.
Точь-в-точь такой, как рассказывала Лили.
Еще тогда, в детстве.
— Высокие-высокие беломраморные стены…
— Беломраморные — это как?
— Это очень красиво. Широкая-широкая лестница, дверь полукругом, а вокруг колонны. И башенки по краям крыши, а посередине круглое окошко с каменными цветами…
— Каменных цветков не бывает.
— Во СНЕ бывает. Не перебивай! А еще на стенах такие как бы окна, только из них выглядывают не настоящие люди, а статуи…
— Чего?..
— Не перебивай, я сказала! А еще там вокруг много-много деревьев, парк…
По желтоватой, в серых прожилках, стене пробегала извилистая трещина, похожая на детский рисунок моря. В неглубокой нише стоял почти раздетый мужик — не настоящий, статуя. Его открытые слепые глаза мало чем отличались от опущенных век спящих. Носа у него не было, а на левой руке не хватало двух пальцев. В ногах мужика вилась каменная ленточка с непонятной надписью, усыпанная мелкими каменными же цветами.
— Жуткая эклектика, — повторил Джерри. Фрэнк поморщился.
— Кончай ругаться.
Очкарик скосил на него взгляд и, кажется, ухмыльнулся. А потом как ни в чем не бывало принялся объяснять:
— Эклектика — это значит смешение стилей. Вот смотри: там, где мы входили сюда, в Замок спящей красавицы…
Подъемный мост, каменная кладка, бойницы — чистое Средневековье, ранняя готика. Я уже тогда удивился — Лили ведь говорила про парк, а парковая культура появилась намного позже… А здесь не то барокко, не то классицизм — даже сложно разобраться, настолько оно перемешано, эклектично. Странно, правда?
— Смотри. — Кивать, как идиот, в знак согласия Фрэнк не собирался, а требовать новых разъяснений обошлось бы себе дороже, поэтому он перешел прямо к делу. — Вон там, где забор примыкает к стене, щель довольно большая. Пролезешь?
Джерри подошел к указанной щели, снял очки, попробовал просунуть голову. Как же, это у него единственная широкая часть, мстительно заметил Фрэнк. Голова прошла, и очкарик, недолго думая, втиснул между стеной и решеткой свое тощее тело; задница чуть было не застряла — и кто бы мог подумать?
— Готово, — сказал Джерри, напяливая очки. По его ободранному левому уху стекала струйка крови.
В принципе он, Фрэнк, наверное, тоже мог бы тут протиснуться… Хотя кто знает: за последний год он нарастил такие классные грудные мышцы, да и дельты ничего… Он покрепче взялся за чугунные столбы и по-обезьяньи полез вверх по витым поперечинам. Осторожно миновал пики — черт, и вправду ведь острые! — потом повис на руках и спружинил вниз.
— И вся эклектика, — браво заявил он, выпрямляясь. — Потопали, что ли.
Одичавший парк больше смахивал на лес — никаких лесов в окрестностях Порт-Селина отродясь не росло, но Фрэнк видел их в фильме. Джерри предложил пройти к фасаду — да, так и выразился! — дворца и уже оттуда выйти на главную парковую аллею. Трепаться легко; колючие кусты подступали к самым стенам, и добраться до этого самого «фасада» оказалось труднее, чем просто ломиться в глубь парка наобум лазаря — как Фрэнк и поступил, не вступая в длинные переговоры. Очкарику ничего не оставалось, как лезть следом, путаясь в мокрой траве и регулярно получая по морде отпущенными Фрэнком ветками.
Только в одном месте они напоролись на спящего: парень в белой когда-то рубахе лежал на спине, раскинув руки среди переплетения ветвей. Сквозь ветхую ткань просторной одежды густо прорастали травинки. Подходить к нему близко Фрэнк и Джерри не стали.
А потом неожиданно выбрались на милую сердцу очкарика «аллею».
Когда-то это была конкретная дорога — метра три в ширину, — потому и не заросла совсем, но все к тому шло. Деревья тянули ветки с обеих сторон, трава почти полностью заглушила песок, виднеющийся кое-где жалкими островками. Из-под земли вылез кривой корень; можно было спокойно переступить через него, но Джерри, разумеется, споткнулся и чуть было не загремел прямо на Фрэнка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Он отвлекся и уже почти не обращал внимания на спящих, то и дело попадавшихся по дороге — по одному, по двое-трое, а то и немаленькими компаниями. В одном месте они лежали прямо друг на друге — этакая куча мала, — наверное, тут когда-то собралась толпа да так и заснула вповалку. Старинная одежда на ком висела клочьями, а на ком и неплохо сохранилась; кое-где даже поблескивали золотые и серебряные тряпки; хватало и всяких украшений. Похоже, народ позасыпал сразу весь, в одну секунду: иначе ловкие ребята за милую душу поснимали бы со спящих барышень все эти брошки-сережки…
Фрэнк и Джерри завернули еще за один угол — и увидели наконец парк.
Здоровенный кусок сплошной зелени. Если там, снаружи, трава была выжжена солнцем до состояния сена, здесь она поднималась полуметровой стеной — мощной, сочной, усыпанной каплями росы. Деревья — старые, буйные, разросшиеся в дикие джунгли — свешивали ветки сквозь прутья чугунной решетки. Впрочем, «решетки» — это слабовато сказано: из земли поднимались конкретные черные столбы, густо пересеченные поперечной арматурой. Что самое неприятное, вверху они оканчивались частоколом острых пик — их было втрое больше, чем столбов: по две маленькие между гигантскими основными. Сам Фрэнк, конечно, все равно сумел бы перелезть на ту сторону. Но ведь очкарик, блин, по-любому напорется тощим пузом на острие, как рыба на острогу!
— Эклектика какая-то, — пробормотал Джерри.
Фрэнк бы выразился похлеще хотя кто его знает, очкарика, с его словечками… Снова разводить его на объяснения — нет уж, пусть обломается.
Неподалеку на страже парка стоял охранник в еще более ржавых доспехах, чем у первого: все-таки тот прятался под крышей. Фрэнк не стал заглядывать под забрало — просто дал стражнику щелбана, подняв облачко рыжей пыли, и скомандовал:
— Ищем дырку.
О том, что дыра в заборе должна быть, заявлял весь его шестнадцатилетний опыт. Тем более в заборе, который вот уже… как там говорил очкарик?., черт-те сколько столетий до ЭВС охраняют только спящие стражники.
Таковых по пути вдоль бесконечной ограды попалось еще немало: некоторые стояли навытяжку, подпертые железом, а другие без церемоний развалились на земле в окружении развалившихся же доспехов. Но решетка оказалась крепче, чем здраво предполагал Фрэнк. Он начал сомневаться. А вдруг туда, в парк, можно попасть только изнутри, из помещения — как это сделала, наверное, Лили? Может, надо было послушаться очкарика и рискнуть сунуться в черный коридор?..
За дремучими деревьями забелела стена. Фрэнк и Джерри прошли еще пару сотен шагов — и стало ясно, что это дворец.
Точь-в-точь такой, как рассказывала Лили.
Еще тогда, в детстве.
— Высокие-высокие беломраморные стены…
— Беломраморные — это как?
— Это очень красиво. Широкая-широкая лестница, дверь полукругом, а вокруг колонны. И башенки по краям крыши, а посередине круглое окошко с каменными цветами…
— Каменных цветков не бывает.
— Во СНЕ бывает. Не перебивай! А еще на стенах такие как бы окна, только из них выглядывают не настоящие люди, а статуи…
— Чего?..
— Не перебивай, я сказала! А еще там вокруг много-много деревьев, парк…
По желтоватой, в серых прожилках, стене пробегала извилистая трещина, похожая на детский рисунок моря. В неглубокой нише стоял почти раздетый мужик — не настоящий, статуя. Его открытые слепые глаза мало чем отличались от опущенных век спящих. Носа у него не было, а на левой руке не хватало двух пальцев. В ногах мужика вилась каменная ленточка с непонятной надписью, усыпанная мелкими каменными же цветами.
— Жуткая эклектика, — повторил Джерри. Фрэнк поморщился.
— Кончай ругаться.
Очкарик скосил на него взгляд и, кажется, ухмыльнулся. А потом как ни в чем не бывало принялся объяснять:
— Эклектика — это значит смешение стилей. Вот смотри: там, где мы входили сюда, в Замок спящей красавицы…
Подъемный мост, каменная кладка, бойницы — чистое Средневековье, ранняя готика. Я уже тогда удивился — Лили ведь говорила про парк, а парковая культура появилась намного позже… А здесь не то барокко, не то классицизм — даже сложно разобраться, настолько оно перемешано, эклектично. Странно, правда?
— Смотри. — Кивать, как идиот, в знак согласия Фрэнк не собирался, а требовать новых разъяснений обошлось бы себе дороже, поэтому он перешел прямо к делу. — Вон там, где забор примыкает к стене, щель довольно большая. Пролезешь?
Джерри подошел к указанной щели, снял очки, попробовал просунуть голову. Как же, это у него единственная широкая часть, мстительно заметил Фрэнк. Голова прошла, и очкарик, недолго думая, втиснул между стеной и решеткой свое тощее тело; задница чуть было не застряла — и кто бы мог подумать?
— Готово, — сказал Джерри, напяливая очки. По его ободранному левому уху стекала струйка крови.
В принципе он, Фрэнк, наверное, тоже мог бы тут протиснуться… Хотя кто знает: за последний год он нарастил такие классные грудные мышцы, да и дельты ничего… Он покрепче взялся за чугунные столбы и по-обезьяньи полез вверх по витым поперечинам. Осторожно миновал пики — черт, и вправду ведь острые! — потом повис на руках и спружинил вниз.
— И вся эклектика, — браво заявил он, выпрямляясь. — Потопали, что ли.
Одичавший парк больше смахивал на лес — никаких лесов в окрестностях Порт-Селина отродясь не росло, но Фрэнк видел их в фильме. Джерри предложил пройти к фасаду — да, так и выразился! — дворца и уже оттуда выйти на главную парковую аллею. Трепаться легко; колючие кусты подступали к самым стенам, и добраться до этого самого «фасада» оказалось труднее, чем просто ломиться в глубь парка наобум лазаря — как Фрэнк и поступил, не вступая в длинные переговоры. Очкарику ничего не оставалось, как лезть следом, путаясь в мокрой траве и регулярно получая по морде отпущенными Фрэнком ветками.
Только в одном месте они напоролись на спящего: парень в белой когда-то рубахе лежал на спине, раскинув руки среди переплетения ветвей. Сквозь ветхую ткань просторной одежды густо прорастали травинки. Подходить к нему близко Фрэнк и Джерри не стали.
А потом неожиданно выбрались на милую сердцу очкарика «аллею».
Когда-то это была конкретная дорога — метра три в ширину, — потому и не заросла совсем, но все к тому шло. Деревья тянули ветки с обеих сторон, трава почти полностью заглушила песок, виднеющийся кое-где жалкими островками. Из-под земли вылез кривой корень; можно было спокойно переступить через него, но Джерри, разумеется, споткнулся и чуть было не загремел прямо на Фрэнка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103