Фрэнк не подходил даже на роль досадной помехи на пути, для этого он вел себя достаточно сдержанно.
Дорога уперлась в поперечный переулок и перестала соответствовать нужному направлению. Направлению, которое жило в Лили несгибаемо и неотвратимо, как синяя стрелка компаса, который был в детстве у Джерри… жило с самого утра.
Она прикинула, какой из рукавов переулка скорее снова выйдет на синюю стрелку. Это было достаточно сложно: Лили всегда плохо ориентировалась, и тесный Порт-Селин с его немногочисленными, но хаотично перепутанными улочками часто становился для нее сущим лабиринтом. Она приостановилась, пытаясь представить эту часть поселка сверху, как если бы летела над ним и…
Фрэнк встал перед ней, схватил было за запястья и тут же, спохватившись, отпустил. Но продолжал смотреть в упор — а что, ему удобно, они ведь практически одного роста…
— Ты видела СОН? Лили не вздрогнула.
Внутренне взвилась и зазвенела, как отпущенная пружина. Как?!! Откуда?!.
— Как… откуда ты… знаешь… угадал?.. — Собственные слова прозвучали невнятным лепетом. Коренастый светловолосый парень в футболке и джинсах, с очень белой кожей и синими глазами под белесыми ресницами вдруг оказался реальным, живым, имеющим значение в настоящем мире.
Фрэнк.
И он серьезно ответил:
— С тобой всегда так было… когда СНЫ. Идешь, как будто в трех метрах над землей. Хотя ты уже давно не… Так СОН, да? Правда?!
Она кивнула и беззвучно шевельнула губами:
— Правда.
И лицо Фрэнка вдруг стало жгуче-любопытным, нетерпеливо-умоляющим и заранее восторженным. Как в детстве.
— Расскажи…
…Он верил. Он верил всегда. Он отчаянно дрался — один против всех — с теми, которые «врушка-лягушка», которые швырялись ядовитой тиной из речки… А потом, отбив ее, перемазанную зеленой жижей и неудержимо всхлипывающую, уводил в какую-нибудь подворотню и там просил: расскажи… Но она молчала. Слезы все равно не дали бы говорить… И еще эта просьба была слишком похожа на новую обиду. «Расскажи», а потом — как все, только еще хуже. Лили уже никому не верила. Не верила, что он верит.
Глаза Фрэнка помолодели лет на десять. Только на круглощеком личике шестилетнего карапуза место таким сияющим глазам… Мимолетно вспомнились горячие шершавые руки — там, где им никак нельзя было быть! — и мужское прерывистое дыхание, и влажные душные губы… Лили улыбнулась.
— Его зовут Эжан, — тихо сказала она.
Фрэнк не спросил кого. Он понял, что долгожданный рассказ начался, — и затаил дыхание, приготовившись слушать, слушать…
— По дороге, — решительно оборвала Лили.
Надо идти. Надо попробовать засветло добраться… куда? Она ведь не имеет ни малейшего представления о расстоянии — есть только синяя стрелка, с которой нельзя свернуть. Фрэнк догадался, и значит, Фрэнка можно взять с собой. Он сильный, он перенесет ее через все встреченные лужи и побьет всех, кто попытается ее остановить. Нет, даже не поэтому… Просто… она не может, не может вот так взять и молча уйти!..
Рассказать. Рассказать хоть кому-нибудь…
По дороге.
— …пруд с рыбками, красными и золотыми… и на мне то платье, помнишь, которое порвали… целое… и беседка, и сад, и никого, только я и он… потом пришел его учитель… а Эжан сказал…
Она говорила сумбурно и взахлеб, как в детстве, и все ускоряла шаги; дыхание сбивалось, членя и без того бессвязную речь, на отрывистые, как рассыпанная мозаика, короткие фрагменты. Фрэнк едва поспевал следом, чуть не срываясь на бег и отчаянно стараясь не пропустить ни слова.
— …и всегда меня помнил… и ждал… и точно знал, что я приду, ведь иначе… и стихи писал мне… и дрался на турнире… он скоро станет королем, и тогда… никто не сможет запретить, даже мать… но она хорошая, она его очень любит…
Лили и в голову не пришло усомниться, стоит ли рассказывать обо всем этом Фрэнку. Фрэнку, который.., но те воспоминания, что, по идее, должны были сейчас ее остановить, — забылись, стерлись, да и все это вообще никогда не имело значения.
Однако и он не проявлял ни капельки ревности, гнева, даже неудовольствия. Он слушал сказку. Красивейшую сказку, которая существовала сама по себе, выпуклая и реальная, но не имеющая отношения к действительности, как сон… СОН…
— …а ведь столько лет, я думала… оказывается, СНЫ… это чистая случайность, так учитель сказал, а он знает, он маг… не должно такого быть… и больше не будет… только если во дворце… в парке… если там, то да… и я иду…
— Куда-куда ты идешь? — попробовал вклиниться Фрэнк. Ничего не вышло.
Они пересекли Площадь Независимости; одна из пяти улочек, ответвлявшихся от нее, точно ложилась на синюю стрелку. За углом первого дома несколько двенадцати-тринадцатилетних мальчишек, усевшись кружком, передавали друг другу грубо свернутый косяк. Тягучими обкуренными голосами они принялись зазывать Лили к себе, пока один из компании не узнал Фрэнка и не шикнул на остальных. О том, что с этим парнем лучше не связываться, в Порт-Селине знали все.
Фрэнк не стал отвлекаться на них. А Лили не замечала никого и ничего вокруг.
— …и еще раньше он сказал… тот маг… что я принцесса… что он хорошо знал королеву, мою мать… и отца… а Эжан спросил о них, и я тоже, но он не стал больше говорить… ушел… и тогда Эжан преклонил колено и принес обет любви и верности… принцессе Лилиан…
Она на секунду приостановилась. Самое красивое, самое восхищенное и прекрасное воспоминание. Серебряная манжета на лиловом рукаве, струящиеся складки шелкового плаща… и волосы, дремучие черные волосы, распавшиеся на пробор на склоненной голове. Взлохматить… погладить… накрутить на палец… Но момент торжественен до капельки крови изнутри прикушенной губы. «Силы земные и небесные, водные и огненные, вас призываю в свидетели обета своего я, принц Эжан, наследный властитель королевства Великая Сталла и провинций на Юге и Востоке…»
Во СНЕ. Только во СНЕ возможно такое, не в жизни. Но ведь без этого невозможна и сама жизнь…
— Что-то я не въезжаю, — воспользовавшись паузой, простодушно признался Фрэнк. — Я же знаю Дэна, батю твоего… Он телеги чинит в бывшей автомастерской. Ребята рассказывали, толковый мужик, может и машину отремонтировать, только это сейчас никому ни на фиг из-за бензина… Так получается, он не твой батя, да? Ты приемная, что ли?
Но это же СОН!.. Такое объяснение вполне устроило бы Фрэнка — Лили это знала, но ответ, способный пресечь всякое неуместное и грубое любопытство, повис на губах. Да, СОН, но ведь СНЫ реальны, более реальны, чем любая действительность… а значит, отец…
Огромный кусок мыла в жестких рабочих руках. «Поддай водички… придумщица моя…» Щекотная борода и запах дегтя от жесткого ворота. Сутуловатая фигура, скрывающаяся за Шлегелевой пристройкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Дорога уперлась в поперечный переулок и перестала соответствовать нужному направлению. Направлению, которое жило в Лили несгибаемо и неотвратимо, как синяя стрелка компаса, который был в детстве у Джерри… жило с самого утра.
Она прикинула, какой из рукавов переулка скорее снова выйдет на синюю стрелку. Это было достаточно сложно: Лили всегда плохо ориентировалась, и тесный Порт-Селин с его немногочисленными, но хаотично перепутанными улочками часто становился для нее сущим лабиринтом. Она приостановилась, пытаясь представить эту часть поселка сверху, как если бы летела над ним и…
Фрэнк встал перед ней, схватил было за запястья и тут же, спохватившись, отпустил. Но продолжал смотреть в упор — а что, ему удобно, они ведь практически одного роста…
— Ты видела СОН? Лили не вздрогнула.
Внутренне взвилась и зазвенела, как отпущенная пружина. Как?!! Откуда?!.
— Как… откуда ты… знаешь… угадал?.. — Собственные слова прозвучали невнятным лепетом. Коренастый светловолосый парень в футболке и джинсах, с очень белой кожей и синими глазами под белесыми ресницами вдруг оказался реальным, живым, имеющим значение в настоящем мире.
Фрэнк.
И он серьезно ответил:
— С тобой всегда так было… когда СНЫ. Идешь, как будто в трех метрах над землей. Хотя ты уже давно не… Так СОН, да? Правда?!
Она кивнула и беззвучно шевельнула губами:
— Правда.
И лицо Фрэнка вдруг стало жгуче-любопытным, нетерпеливо-умоляющим и заранее восторженным. Как в детстве.
— Расскажи…
…Он верил. Он верил всегда. Он отчаянно дрался — один против всех — с теми, которые «врушка-лягушка», которые швырялись ядовитой тиной из речки… А потом, отбив ее, перемазанную зеленой жижей и неудержимо всхлипывающую, уводил в какую-нибудь подворотню и там просил: расскажи… Но она молчала. Слезы все равно не дали бы говорить… И еще эта просьба была слишком похожа на новую обиду. «Расскажи», а потом — как все, только еще хуже. Лили уже никому не верила. Не верила, что он верит.
Глаза Фрэнка помолодели лет на десять. Только на круглощеком личике шестилетнего карапуза место таким сияющим глазам… Мимолетно вспомнились горячие шершавые руки — там, где им никак нельзя было быть! — и мужское прерывистое дыхание, и влажные душные губы… Лили улыбнулась.
— Его зовут Эжан, — тихо сказала она.
Фрэнк не спросил кого. Он понял, что долгожданный рассказ начался, — и затаил дыхание, приготовившись слушать, слушать…
— По дороге, — решительно оборвала Лили.
Надо идти. Надо попробовать засветло добраться… куда? Она ведь не имеет ни малейшего представления о расстоянии — есть только синяя стрелка, с которой нельзя свернуть. Фрэнк догадался, и значит, Фрэнка можно взять с собой. Он сильный, он перенесет ее через все встреченные лужи и побьет всех, кто попытается ее остановить. Нет, даже не поэтому… Просто… она не может, не может вот так взять и молча уйти!..
Рассказать. Рассказать хоть кому-нибудь…
По дороге.
— …пруд с рыбками, красными и золотыми… и на мне то платье, помнишь, которое порвали… целое… и беседка, и сад, и никого, только я и он… потом пришел его учитель… а Эжан сказал…
Она говорила сумбурно и взахлеб, как в детстве, и все ускоряла шаги; дыхание сбивалось, членя и без того бессвязную речь, на отрывистые, как рассыпанная мозаика, короткие фрагменты. Фрэнк едва поспевал следом, чуть не срываясь на бег и отчаянно стараясь не пропустить ни слова.
— …и всегда меня помнил… и ждал… и точно знал, что я приду, ведь иначе… и стихи писал мне… и дрался на турнире… он скоро станет королем, и тогда… никто не сможет запретить, даже мать… но она хорошая, она его очень любит…
Лили и в голову не пришло усомниться, стоит ли рассказывать обо всем этом Фрэнку. Фрэнку, который.., но те воспоминания, что, по идее, должны были сейчас ее остановить, — забылись, стерлись, да и все это вообще никогда не имело значения.
Однако и он не проявлял ни капельки ревности, гнева, даже неудовольствия. Он слушал сказку. Красивейшую сказку, которая существовала сама по себе, выпуклая и реальная, но не имеющая отношения к действительности, как сон… СОН…
— …а ведь столько лет, я думала… оказывается, СНЫ… это чистая случайность, так учитель сказал, а он знает, он маг… не должно такого быть… и больше не будет… только если во дворце… в парке… если там, то да… и я иду…
— Куда-куда ты идешь? — попробовал вклиниться Фрэнк. Ничего не вышло.
Они пересекли Площадь Независимости; одна из пяти улочек, ответвлявшихся от нее, точно ложилась на синюю стрелку. За углом первого дома несколько двенадцати-тринадцатилетних мальчишек, усевшись кружком, передавали друг другу грубо свернутый косяк. Тягучими обкуренными голосами они принялись зазывать Лили к себе, пока один из компании не узнал Фрэнка и не шикнул на остальных. О том, что с этим парнем лучше не связываться, в Порт-Селине знали все.
Фрэнк не стал отвлекаться на них. А Лили не замечала никого и ничего вокруг.
— …и еще раньше он сказал… тот маг… что я принцесса… что он хорошо знал королеву, мою мать… и отца… а Эжан спросил о них, и я тоже, но он не стал больше говорить… ушел… и тогда Эжан преклонил колено и принес обет любви и верности… принцессе Лилиан…
Она на секунду приостановилась. Самое красивое, самое восхищенное и прекрасное воспоминание. Серебряная манжета на лиловом рукаве, струящиеся складки шелкового плаща… и волосы, дремучие черные волосы, распавшиеся на пробор на склоненной голове. Взлохматить… погладить… накрутить на палец… Но момент торжественен до капельки крови изнутри прикушенной губы. «Силы земные и небесные, водные и огненные, вас призываю в свидетели обета своего я, принц Эжан, наследный властитель королевства Великая Сталла и провинций на Юге и Востоке…»
Во СНЕ. Только во СНЕ возможно такое, не в жизни. Но ведь без этого невозможна и сама жизнь…
— Что-то я не въезжаю, — воспользовавшись паузой, простодушно признался Фрэнк. — Я же знаю Дэна, батю твоего… Он телеги чинит в бывшей автомастерской. Ребята рассказывали, толковый мужик, может и машину отремонтировать, только это сейчас никому ни на фиг из-за бензина… Так получается, он не твой батя, да? Ты приемная, что ли?
Но это же СОН!.. Такое объяснение вполне устроило бы Фрэнка — Лили это знала, но ответ, способный пресечь всякое неуместное и грубое любопытство, повис на губах. Да, СОН, но ведь СНЫ реальны, более реальны, чем любая действительность… а значит, отец…
Огромный кусок мыла в жестких рабочих руках. «Поддай водички… придумщица моя…» Щекотная борода и запах дегтя от жесткого ворота. Сутуловатая фигура, скрывающаяся за Шлегелевой пристройкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103