Милиционер подробно объяснил ему, как туда проехать.
Кто-то уже позаботился об Айвангу, потому что солдат в проходной встретил его как старого знакомого и повел в штаб. По большому двору гуляли раненые. Бинты, бинты, бинты. На головах, на руках, на ногах… Многие на костылях, в колясках, точь-в-точь таких, в какой Айвангу ездил в Кытрыне, когда доктор Моховцев отрезал ему ноги.
Айвангу принял полковник Горохов, чем-то похожий на доктора Моховцева. Айвангу сразу же проникся к нему доверием и показал три рубля и двадцать копеек, которые ему подали.
– Что мне делать с этими деньгами?
– Как что делать? – не понял полковник.
Айвангу с грустью поведал, как в его пилотке оказались деньги. Полковник расхохотался.
– В шестое отделение! – скомандовал он.
На следующий день полковник Горохов пришел в палату, в которой лежал Айвангу.
– Мы тебя поставим на ноги, – сказал он, – но не думай, что это легко. Ты долго ходил на коленях, и у тебя произошли изменения в костях. Видишь, какую мозоль ты нарастил? Будет больно, трудно, но на ноги встанешь… Тебе очень хочется этого?
Айвангу молча кивнул.
Вскоре явился протезный мастер и снял мерку. Айвангу с нетерпением ожидал его возвращения, потом не выдержал и отправился в штаб к полковнику Горохову.
– Сразу видно, что не знакомы с военной дисциплиной, – сказал ему молодой капитан.
Айвангу пригляделся и с удивлением обнаружил, что перед ним молодая и очень красивая женщина.
– Идите обратно в палату и ждите.
Почти все, кто лежал в военном госпитале Владивостока, получили раны в короткой войне с Японией. Многие прошли всю войну с Германией, побывали в дальних европейских городах, лишь Чукотка для них оставалась сном, приснившимся в школьные годы. Они жадно расспрашивали Айвангу о жизни чукчей и эскимосов.
Парень, закованный в гипс, иронически восхищался:
– Во живут люди! Далеко, холодно и не очень сытно. В госпитале никто не хвастался боевыми заслугами: ни один человек не вспоминал войну, а если и вспоминал, то ругал ее всякими недобрыми словами.
Наконец принесли протезы и прицепили к культяпкам Айвангу. Он сидел на кровати и боялся встать. Десятки глаз с напряжением следили за ним. Шумная палата примолкла, слышалось жужжание мух, сбившихся в клубок возле электрической лампочки на потолке.
– Давай-давай! – подбадривал его парень в гипсе.
– Осторожнее! – только и успел выкрикнуть Горохов.
Айвангу с грохотом повалился на пол. Ему показалось, что кости его ног обломились. Острая боль пронзила его, как раскаленная гигантская игла.
На помощь к нему со всех сторон кинулись товарищи по палате. Горохов поднял руку и спокойно сказал:
– Отставить!.. Айвангу, встаньте и сядьте на койку! Вот так. Лицо разбил? Ничего. С сегодняшего дня никто не должен тебя поддерживать и помогать. Сейчас принесут костыли. Будет больно – терпи. Кровь будет – терпи. Если, конечно, хочешь ходить… Ну, как? Учти, что ты не один раз и не два раза вот так упадешь. А может быть, и посильнее расшибешься.
– Я буду стоять! – прохрипел Айвангу и, сжав зубы, повалился на кровать.
Потянулись дни упорных и мучительных тренировок. Порой Айвангу казалось, что его ноги немного укоротились от бесчисленных ссадин и кровоподтеков. Все тело было в синяках. Не помогали даже костыли. Айвангу падал и поднимался, и снова падал и поднимался.
– Трудно? Больно? – изредка спрашивал полковник Горохов.
Айвангу молчал.
– Хочешь стоять?
– Я буду стоять! – упрямо твердил Айвангу.
Он просыпался от ноющей боли и не спал до утра. Раньше он и представить себе не мог хотя бы малой доли тех страданий человека, который хочет встать на ноги. Видимо, легче было научиться обезьяне прямо ходить, чем сделать это человеку Айвангу.
Иногда в голове появлялась предательская мыслишка: «А не бросить ли все это и вернуться в Тэпкэн?» Никто не будет смеяться над ним: он своим трудом завоевал уважение людей родного селения, он даже победил умку – белого медведя…
Прошло два месяца. Задули холодные осенние ветры и погнали по дорожкам госпитального парка желтые листья. По стеклам забарабанили тугие холодные струи дождя, редели в палате люди: война отгремела, пушки и винтовки умолкли. Оставались только тяжелораненые, которым требовалось длительное лечение.
За это время Айвангу научился только переступать на протезах, да и то с помощью костылей. Тогда-то он и услышал первую похвалу из уст полковника Горохова:
– Видишь, пошло дело.
Потом, уже лежа в постели, Айвангу подумал, что полковник сказал это с иронией, и загрустил. Он продолжал ежедневные тренировки, но без былого увлечения. Полковник сразу заметил это и позвал его к себе в кабинет.
– По дому соскучился? – спросил он.
– Да, – коротко ответил Айвангу.
– Если тебя отпущу, с радостью поедешь?
– Да…
– Я думал, что ты сильнее. Я в тебя верил, – с разочарованием произнес полковник. – Ты сделал первый, самый трудный шаг – и вдруг скис.
– А что – разве получается?! – взволнованно воскликнул Айвангу.
– Даже очень получается. Повторяю: у тебя такой случай, когда большинство не может ходить на протезах. Вот так… Считать, что разговора о возвращении не было?
– Считать! – Айвангу повеселел.
С этого дня и пошло. На деревьях облетели листья, усыпав дорожки парка, потом их занесло снегом, таким же мягким и пахнущим морской водой, как и снег в Тэпкэне.
Однажды Горохов принес Айвангу телеграмму. Он развернул ее и прочел: «Поздравляем наступающим праздником ждем целуем Раулена Алеша». Кто же это надоумил их послать телеграмму? Ведь Раулена почти неграмотна, а написала слова, которые Айвангу читал только в книгах – «поздравляю», «желаю», «целую». Он пытливо поглядел на полковника Горохова. Доктор смотрел в окно, за стеклами которого падал густой, тяжелый снег.
После Нового года, когда Айвангу гулял в парке, к нему подошел Горохов и взял у него костыли. Вместо них он подал палку. Айвангу вцепился в палку, но не удержался, упал в снег… Поднялся… Еле доковылял до дерева и прислонился, подумав: «Как хорошо, что есть деревья».
С того дня вся тяжесть тела давила на культяпки, упирающиеся в гнезда протезов. Опять начались страшные боли, кровь и страдания…
И все же ранней весной, когда снег набух влагой, Айвангу прошел из конца в конец аллею парка, ни разу не прислонившись к дереву.
Это была настоящая победа! Он огляделся вокруг. Жаль, что никто не видел… Нет, вон чья-то фигура в окне! Да это же доктор Горохов! Должно быть, он всегда оттуда следил за Айвангу. Почему же раньше не приходило в голову посмотреть вверх? Но как же он мог поднять голову, если все его внимание было занято собственными ногами.
Айвангу самостоятельно поднялся по лестнице и постучал в кабинет доктора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75