Я услышала, как Пол слабо вскрикнул, увидела, как он взмахнул рукой, потом огромная волна накрыла его с головой. Я вскочила и бросилась вниз по тропинке. Но Льюис уже скинул халат и прыгнул в воду с высоты двадцать пять футов, рискуя приземлиться на скалы. В две минуты он доплыл до Пола и вытащил его на берег. Пола рвало морской водой, я глупо шлепала его по спине, а когда взглянула вверх, то увидела, что Льюис совершенно голый. Бог знает, сколько голых мужчин видела я в своей жизни, но тут я почувствовала, что краснею. Наши глаза встретились, и Льюис опрометью бросился к дому.
– Друг мой, – сказал Пол немного позже, согретый и возвращенный к жизни грогом, – друг мой, у тебя есть голова на плечах. Этот прыжок… Если бы не ты, меня бы здесь не было.
Льюис хмыкнул, явно раздраженный. Меня поразило, что этот мальчик занимается или спасением человеческих жизней, или кладет им конец. В роли спасителя он определенно нравился мне больше. Я порывисто поднялась и поцеловала его в щеку. Все-таки, может, мне еще удастся превратить его в хорошего мальчика. Поздновато, конечно, если вспомнить Фрэнка, Лолу и так далее, но надежда еще оставалась. Однако чуть позже я стала менее оптимистичной, когда, воспользовавшись отсутствием Пола, я поблагодарила его за спасение.
– Знаешь, – холодно ответил он, – лично для меня нет никакой разницы, жив Пол или нет.
– Тогда зачем же ты рисковал своей жизнью, спасая его?
– Потому что ты любишь его, и ты бы страдала, если б он погиб.
– Если я правильно тебя понимаю, не будь Пол мо им другом, ты бы и пальцем не пошевелил, чтобы спасти его?
– Точно, – кивнул он.
Я подумала, что никогда не встречалась с таким представлением о любви. Во всяком случае, никто из моих кавалеров не предложил такого толкования чувства, которое я когда-либо кому внушала; им всегда хотелось и чего-то плотского.
– Но разве у тебя не возникло никакого сострадания к Полу, никакой привязанности после этих трех месяцев?
– Ты единственная, кого я люблю, – серьезно ответил Льюис, – и больше никто меня не интересует
– Ясно, – сказала я. – А ты думаешь, это нормально? Мужчина твоего возраста… привлекающий женщин, должен время от времени… я не знаю… я…
– Ты хочешь, чтобы я кинулся в объятия Глории Нэш?
– К ней или кому-нибудь еще. Это необходимо даже просто с точки зрения здоровья. Я думаю, что молодого человека, который…
Я замялась. Не знаю, что на меня нашло, но я начала читать нотации, как любящая мать. Льюис с ехидцей посмотрел на меня:
– Я думаю, что люди поднимают слишком много шума вокруг этого дела, Дороти.
– Тем не менее это одно из главных удовольствий в жизни, – слабо запротестовала я, отметив про себя, что я-то посвящала этому делу три четверти своего времени и мыслей
– Но не для меня, – возразил Льюис. И опять на мгновение я заметила его отсутствующий взгляд, похожий на взгляд дикого близорукого животного, который всегда так пугал меня. Я тут же прервала разговор
Если не считать происшествия с Полом, уик-энд прошел прекрасно. Мы отдохнули, загорели и в отличном настроении возвратились в Лос-Анджелес.
А тремя днями позже закончились съемки фильма Льюиса, вестерна, на который возлагали немало надежд, и Билл Макклей, режиссер, пригласил массу народа на коктейль, прямо на съемочной площадке, чтобы отпраздновать завершение работы. Все происходило в фальшивой деревне, среди хрупких деревянных фасадов, где Льюис слонялся все лето. Я приехала около шести, чуть раньше назначенного времени, и нашла Билла в фальшивом салуне, расположенном на фальшивой главной улице. Я поняла, что он в плохом настроении, помятый и грубый, как обычно. Чуть дальше по улице его съемочная группа была занята подготовкой следующей сцены, а он, с остановившимся взглядом, сидел за столом. В последнее время он сильно пил, поэтому ему давали ставить только второсортные фильмы, от чего он нервничал и пил еще больше Он глядел, как я поднимаюсь по пыльным ступенькам, ведущим в салун, потом прорычал что-то похожее на смех:
– А, Дороти! Пришла посмотреть на работу своего жиголо? Сегодня его главная сцена. Не волнуйся, он красивый парень. Я думаю, тебе недолго осталось платить за него.
Он был мертвецки пьян, но я, несмотря на благие намерения, не обладаю долготерпением. Я сердечно назвала его грязным мерзавцем. Он пробормотал, что, не будь я женщиной, он бы уже вышвырнул меня вон, после чего я вежливо поблагодарила его за то, что он, хотя и несколько запоздало, вспомнил, кто я.
– Во всяком случае, я хотела бы, чтоб ты знал о нашей помолвке с Полом Бреттом, – колюче добавила я.
– Я знаю. Все говорят, что вы делаете это втроем.
Он разразился хохотом, а я уже собралась бросить что-нибудь его в физиономию, мою сумочку например, когда увидела силуэт в дверном проеме. Это был Льюис. Ко мне тут же вернулось самообладание:
– Билл, милый, извини меня. Знаешь, я обожаю тебя, но мои нервы слегка расшатаны.
Невзирая на свое состояние, он удивился, но продолжил в том же духе:
– Это все твоя иностранная кровь, она тебя далеко заведет. – Он повернулся к Льюису: – Ты-то должен знать, не так ли? – Он дружески ткнул Льюиса в плечо и ушел.
Я нервно рассмеялась:
– Добрый старина Билл. Он не отличается тактичностью, но сердце – чистое золото.
Льюис не ответил. Небритый, в ковбойском костюме, с платком на шее. Мысли его, казалось, витали где-то далеко.
– По крайней мере, – добавила я, – он хороший товарищ. Какую сцену вы собираетесь закончить сегодня?
– Убийство, – спокойно ответил Льюис. – Я убиваю парня, который изнасиловал мою сестру, чистую, невинную девушку. Могу тебя уверить; для этого требуется смелость.
Мы немедленно пошли к съемочной площадке, где шла подготовка к финальной сцене. Льюис минут на десять оставил меня, чтобы привести себя в порядок. Я наблюдала. Хотя техники все прекрасно подготовили, Билл сыпал ругательствами и оскорблениями. И дурак понял бы, что он полностью потерял контроль над собой. Голливуд погубил его, во всяком случае Голливуд и алкоголь. Столы для коктейля стояли рядом с площадкой, и некоторые жаждущие уже допивали первые порции. Всего в этой фальшивой деревне вокруг камеры столпилось человек сто.
– Майлса крупным планом, – кричал Билл, – где он?
Льюис спокойно подошел к нему, с винчестером в руке и с тем отрешенным взглядом, который появлялся у него, когда кто-нибудь или что-нибудь выводило его из себя. Билл наклонился, приник к камере и громко выругался:
– Отвратительно, все отвратительно. Льюис, подними ружье к плечу, к плечу… целься в меня… я хочу видеть выражение ярости, ты понимаешь, ярости. Ради Бога, сбрось этот идиотский вид, ведь ты собираешься убить мерзавца, который изнасиловал твою сестру… Так, хорошо… очень хорошо… ты нажимаешь курок… ты…
Я не видела лица Льюиса – он стоял ко мне спиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21