Заметьте: Константинополь. Магазин Абена Хассима, из которого исчезла Птица, находится именно в Стамбуле. Вы помните, Ватсон, что говорил Линдквест?
– Вы связываете простого матроса с похищением бесценной статуэтки? – несколько изумился я.
– Дорогой Ватсон, изображения Будды бывают любого размера, в том числе и очень большими. А предметы культа обычно не вызывают подозрений – даже у таможенников. Представим себе, что статуя Будды – всего лишь футляр для Золотой Птицы.
Логика Холмса нашла у меня мгновенный отклик:
– Матрос-азиат был только средством доставить Птицу в Лондон. – Потом мне пришла в голову другая мысль. – Но почему игорный дом Доусона подвергся настоящей атаке китайцев?
– Давайте представим себе гипотетическую ситуацию, – сказал Холмс. – Золотая Птица была украдена в Стамбуле, когда в тамошнем порту стояла «Звезда Азии». Кражу спланировали китайцы или кто-то нанявший китайцев. Птица, спрятанная в Будде, транспортировалась морем, что заняло гораздо больше времени, нежели перевозка по железной дороге. На это время следы статуэтки затерялись. Неудивительно, что в Лондоне никто ничего не знал о Птице – ее там попросту не было. Когда же «Звезда Азии» прибыла в Саутгемптон, курьера-китайца убили, а статуэтка исчезла.
– Шайка Доусона! – воскликнул я.
– Нанятая кем-то, кто охотился за этим произведением искусства.
– Шепелявым посетителем клуба «Нонпарель»?
Даже невозмутимый Гиллиган удивленно вскинул на меня глаза.
– Сомневаюсь, – ответил Шерлок Холмс. – Скорее я представляю его эмиссаром. Он пришел в клуб Доусона с крупной суммой денег. Не исключена возможность двурушничества со стороны Шепелявого. Доусон же вряд ли вел двойную игру: слишком он и его люди доступны для возмездия. Но это не имеет значения. Однако совершенно очевидно, что вдохновитель кражи в Константинополе узнал, что именно банда Доусона похитила Птицу. Это объясняет нападение на клуб «Нонпарель».
– Поразительно, Холмс! – воскликнул я. – Значит, в деле замешаны две шайки?
– В этом не приходится сомневаться, – подтвердил мой друг. – Но вернемся к вопросу о Птице. Такие сложные махинации, столько участников. Почему? Я готов признать, что двадцать три дюйма чистого золота стоят кругленькую сумму, но недостаточную все же, чтобы окупить затраченные усилия. Услуги организации Доусона стоят дорого.
Вспомнив полный денег чемоданчик на столе барона, я согласился с моим другом.
Холмс продолжал:
– Этой ночью мы едва не ввязались в серьезное побоище. По меньшей мере две дюжины азиатов были готовы на все, лишь бы захватить статуэтку. Не припоминаю другого такого случая в уголовной истории Англии, подобные сцены характерны скорее для американских банд. Какова же должна быть подлинная стоимость вещи, если вокруг нее кипят такие страсти?
– А может быть, Золотая Птица – предмет поклонения какой-нибудь религиозной секты? – без особой уверенности предположил я.
Холмс покачал головой:
– Насколько мне известно, Рух – просто древний мифологический персонаж и не играет никакой роли в организованных религиозных движениях. Нет, Ватсон, мы столкнулись с проблемой, которая указывает на недостающую нам информацию.
Некоторое время Холмс с задумчивым видом шагал по комнате, потом резко повернулся в нашу сторону:
– Мы точно знаем, что Золотая Птица в Лондоне. Но необходимо выяснить, осталась она в распоряжении барона Доусона, или шепелявый человек успел покинуть клуб «Нонпарель». Тощий, постарайтесь разузнать как можно больше о происшествии в клубе, обращая особое внимание на информацию о человеке с черным чемоданчиком.
Гиллиган кивнул.
– Есть какое-нибудь описание этого парня? – спросил он.
– Увы, – огорченно ответил Холмс. – Мы не видели его, но он заключил сделку с Доусоном и Сильвиусом и вполне мог уйти с Птицей за минуту до нападения на клуб.
Проводив взломщика, Холмс наконец взялся за письмо.
Несколько мгновений он читал молча, потом обратился ко мне:
– Это заинтересует вас, Ватсон: «Дорогой Шерлок Холмс, зная по рассказам доктора Ватсона о вашей любви к разного рода головоломкам, позволю себе предложить вам еще одну». – Холмс с одобрением кивнул. – Обратите внимание, Баркер пишет так, словно мы никогда с ним не встречались. Если бы письмо попало в чужие руки, никто и не заподозрил бы, что оно содержит важное сообщение. Дальше Баркер приводит список вопросов. Первый: «Что было из Агры?»
– Это совсем просто, – тут же отозвался я. – Сокровище Агры. Я хорошо помню это, Холмс, потому что это было второе ваше дело, отчет о котором я опубликовал.
– Под мелодраматическим заголовком «Знак четырех», – согласился Холмс. – Второй: «С чем было связано дело в Йоксли?»
– С золотым пенсне.
– Я думаю, что в этом вопросе ключевым является слово «золотое», – сказал Холмс. – Рассмотрим третью загадку Баркера: «Чем занимался Вильсон?»
– Это не сложно, – торжествующе ответил я. – Вильсон дрессировал певчих птиц, точнее – канареек.
– Из того, что нам уже известно, можно сделать вывод, что значение этого слова скорее «птица», чем «канарейка». Теперь у нас есть ряд слов: сокровище – золотой – птица. Пока все ясно. А вот четвертый вопрос ставит меня в тупик. Посмотрим, Ватсон, что вы на это скажете: «Что вызвало горячку у головастика?»
– Господи, это странный ключ. Но подождите… – я был так возбужден, что почти кричал. – Головастик – это же школьное прозвище Перси Фелпса!
– Превосходно, Ватсон! Фелпс получил мозговую горячку из-за того, что похитили важный документ. Тут, очевидно, зашифровано слово «похищение», тем более что пятый вопрос звучит так: «Из Тринкомали в…?»
Я на мгновение задумался.
– Это должно относиться к необыкновенному приключению братьев Аткинсон в Тринкомали, но…
– Да вспомните же следующий эпизод! Братья бежали в Константинополь.
– Верно, Холмс! Сокровище… золотая… птица… похищение… Константинополь… Что дальше?
– «Эдуардо Лукас и Мильвертон».
– Но они оба мертвы. – Я изумленно уставился на Холмса.
– Да, но у них, конечно, есть что-то общее.
– Оба были шантажистами. Лукас чуть не погубил министра по европейским делам в истории о втором пятне…
– …А Чарльз Аугустус Мильвертон был не менее безжалостным негодяем.
– Но, Холмс, теперь у нас появились два покойных шантажиста. Я не понимаю, какое они могут иметь отношение…
– Давайте смотреть глубже, дружище, – перебил меня Холмс. – Чем занимаются шантажисты?
– Вытягивают деньги, высасывают кровь из своих жертв до последней капли.
– Согласен, согласен. А не кажется ли вам, Ватсон, что шантажист – это в известной степени коллекционер?
Я не мог уследить за ходом его мысли, и Холмс разъяснил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– Вы связываете простого матроса с похищением бесценной статуэтки? – несколько изумился я.
– Дорогой Ватсон, изображения Будды бывают любого размера, в том числе и очень большими. А предметы культа обычно не вызывают подозрений – даже у таможенников. Представим себе, что статуя Будды – всего лишь футляр для Золотой Птицы.
Логика Холмса нашла у меня мгновенный отклик:
– Матрос-азиат был только средством доставить Птицу в Лондон. – Потом мне пришла в голову другая мысль. – Но почему игорный дом Доусона подвергся настоящей атаке китайцев?
– Давайте представим себе гипотетическую ситуацию, – сказал Холмс. – Золотая Птица была украдена в Стамбуле, когда в тамошнем порту стояла «Звезда Азии». Кражу спланировали китайцы или кто-то нанявший китайцев. Птица, спрятанная в Будде, транспортировалась морем, что заняло гораздо больше времени, нежели перевозка по железной дороге. На это время следы статуэтки затерялись. Неудивительно, что в Лондоне никто ничего не знал о Птице – ее там попросту не было. Когда же «Звезда Азии» прибыла в Саутгемптон, курьера-китайца убили, а статуэтка исчезла.
– Шайка Доусона! – воскликнул я.
– Нанятая кем-то, кто охотился за этим произведением искусства.
– Шепелявым посетителем клуба «Нонпарель»?
Даже невозмутимый Гиллиган удивленно вскинул на меня глаза.
– Сомневаюсь, – ответил Шерлок Холмс. – Скорее я представляю его эмиссаром. Он пришел в клуб Доусона с крупной суммой денег. Не исключена возможность двурушничества со стороны Шепелявого. Доусон же вряд ли вел двойную игру: слишком он и его люди доступны для возмездия. Но это не имеет значения. Однако совершенно очевидно, что вдохновитель кражи в Константинополе узнал, что именно банда Доусона похитила Птицу. Это объясняет нападение на клуб «Нонпарель».
– Поразительно, Холмс! – воскликнул я. – Значит, в деле замешаны две шайки?
– В этом не приходится сомневаться, – подтвердил мой друг. – Но вернемся к вопросу о Птице. Такие сложные махинации, столько участников. Почему? Я готов признать, что двадцать три дюйма чистого золота стоят кругленькую сумму, но недостаточную все же, чтобы окупить затраченные усилия. Услуги организации Доусона стоят дорого.
Вспомнив полный денег чемоданчик на столе барона, я согласился с моим другом.
Холмс продолжал:
– Этой ночью мы едва не ввязались в серьезное побоище. По меньшей мере две дюжины азиатов были готовы на все, лишь бы захватить статуэтку. Не припоминаю другого такого случая в уголовной истории Англии, подобные сцены характерны скорее для американских банд. Какова же должна быть подлинная стоимость вещи, если вокруг нее кипят такие страсти?
– А может быть, Золотая Птица – предмет поклонения какой-нибудь религиозной секты? – без особой уверенности предположил я.
Холмс покачал головой:
– Насколько мне известно, Рух – просто древний мифологический персонаж и не играет никакой роли в организованных религиозных движениях. Нет, Ватсон, мы столкнулись с проблемой, которая указывает на недостающую нам информацию.
Некоторое время Холмс с задумчивым видом шагал по комнате, потом резко повернулся в нашу сторону:
– Мы точно знаем, что Золотая Птица в Лондоне. Но необходимо выяснить, осталась она в распоряжении барона Доусона, или шепелявый человек успел покинуть клуб «Нонпарель». Тощий, постарайтесь разузнать как можно больше о происшествии в клубе, обращая особое внимание на информацию о человеке с черным чемоданчиком.
Гиллиган кивнул.
– Есть какое-нибудь описание этого парня? – спросил он.
– Увы, – огорченно ответил Холмс. – Мы не видели его, но он заключил сделку с Доусоном и Сильвиусом и вполне мог уйти с Птицей за минуту до нападения на клуб.
Проводив взломщика, Холмс наконец взялся за письмо.
Несколько мгновений он читал молча, потом обратился ко мне:
– Это заинтересует вас, Ватсон: «Дорогой Шерлок Холмс, зная по рассказам доктора Ватсона о вашей любви к разного рода головоломкам, позволю себе предложить вам еще одну». – Холмс с одобрением кивнул. – Обратите внимание, Баркер пишет так, словно мы никогда с ним не встречались. Если бы письмо попало в чужие руки, никто и не заподозрил бы, что оно содержит важное сообщение. Дальше Баркер приводит список вопросов. Первый: «Что было из Агры?»
– Это совсем просто, – тут же отозвался я. – Сокровище Агры. Я хорошо помню это, Холмс, потому что это было второе ваше дело, отчет о котором я опубликовал.
– Под мелодраматическим заголовком «Знак четырех», – согласился Холмс. – Второй: «С чем было связано дело в Йоксли?»
– С золотым пенсне.
– Я думаю, что в этом вопросе ключевым является слово «золотое», – сказал Холмс. – Рассмотрим третью загадку Баркера: «Чем занимался Вильсон?»
– Это не сложно, – торжествующе ответил я. – Вильсон дрессировал певчих птиц, точнее – канареек.
– Из того, что нам уже известно, можно сделать вывод, что значение этого слова скорее «птица», чем «канарейка». Теперь у нас есть ряд слов: сокровище – золотой – птица. Пока все ясно. А вот четвертый вопрос ставит меня в тупик. Посмотрим, Ватсон, что вы на это скажете: «Что вызвало горячку у головастика?»
– Господи, это странный ключ. Но подождите… – я был так возбужден, что почти кричал. – Головастик – это же школьное прозвище Перси Фелпса!
– Превосходно, Ватсон! Фелпс получил мозговую горячку из-за того, что похитили важный документ. Тут, очевидно, зашифровано слово «похищение», тем более что пятый вопрос звучит так: «Из Тринкомали в…?»
Я на мгновение задумался.
– Это должно относиться к необыкновенному приключению братьев Аткинсон в Тринкомали, но…
– Да вспомните же следующий эпизод! Братья бежали в Константинополь.
– Верно, Холмс! Сокровище… золотая… птица… похищение… Константинополь… Что дальше?
– «Эдуардо Лукас и Мильвертон».
– Но они оба мертвы. – Я изумленно уставился на Холмса.
– Да, но у них, конечно, есть что-то общее.
– Оба были шантажистами. Лукас чуть не погубил министра по европейским делам в истории о втором пятне…
– …А Чарльз Аугустус Мильвертон был не менее безжалостным негодяем.
– Но, Холмс, теперь у нас появились два покойных шантажиста. Я не понимаю, какое они могут иметь отношение…
– Давайте смотреть глубже, дружище, – перебил меня Холмс. – Чем занимаются шантажисты?
– Вытягивают деньги, высасывают кровь из своих жертв до последней капли.
– Согласен, согласен. А не кажется ли вам, Ватсон, что шантажист – это в известной степени коллекционер?
Я не мог уследить за ходом его мысли, и Холмс разъяснил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52