Герман Банг
У дороги
1
К приходу поезда начальник станции надел форменную тужурку.
- Эх черт! Поспать бы еще четверть часика, - сказал он, потянувшись. Он и сам не заметил, как вздремнул над отчетами.
Он раскурил погасшую сигару и вышел на платформу. Когда начальник станции прохаживался по платформе, - молодцеватый, руки в карманы, - в нем все еще чувствовался бывший лейтенант. Да и ноги сохранили кавалерийскую кривизну.
Пять или шесть батраков из окрестных усадеб стояли, заняв всю середину платформы; стрелочник тащил предназначенный для погрузки багаж - один-единственный ящик зеленого цвета, выглядевший так, точно он недавно побывал в канаве.
Рванув калитку, на платформу вышла пасторская дочь, девушка гренадерского роста.
Начальник станции щелкнул каблуками и отдал честь.
- Что нынче привело сюда фрекен? - осведомился он. «При исполнении обязанностей» начальник станции всегда придерживался тона, каким в былые дни изъяснялся на офицерских балах, когда еще служил кавалеристом в Нестведе.
- Решила прогуляться, - ответила дочь пастора.
Разговаривая, она как-то странно взмахивала рукой, словно хотела прихлопнуть собеседника.
- А впрочем, сегодня возвращается фрекен Абель.
- Как - уже?
- Да.
- И по-прежнему никакого просвета на горизонте? - Начальник станции поиграл в воздухе пальцами правой руки. Пасторская дочь рассмеялась.
- А вот и семейка пожаловала, - сказала она. - Я воспользовалась случаем и улизнула от них…
Начальник станции поклонился дамам Абель - вдове и ее старшей дочери Луисе. Их сопровождала фрекен Иенсен. На лице вдовы была написана покорность судьбе.
- Да, - сказала она, - я пришла встретить мою Малютку-Иду.
Вдова попеременно встречала то Луису, то Малютку-Иду. Луису весной, Малютку-Иду - осенью.
Дочери проводили по полтора месяца в Копенгагене у тетки. «Моя сестра, статская советница», - говаривала фру Абель. Советница жила на пятом этаже и пробавлялась тем, что раскрашивала аистов, - каждый аист стоял на одной ноге на подставке из терракоты. Фру Абель посылала дочерей к сестре с неизменными пламенными надеждами.
Она посылала их к ней вот уже десять лет кряду.
- Ах, какие письма писала нам в этот раз Малютка-Ида!
- О да! - поддакнула фрекен Иенсен.
- И все-таки самое отрадное, когда твои птенчики дома, под материнским крылом, - сказала фру Абель, умиленно посмотрев на Луису-Старшенькую. При этой мысли фру Абель даже утерла слезу.
Полгода, что птенчики проводили дома, они только и знали, что бранились между собой и пришивали новые отделки к старым платьям. С матерью они вообще не разговаривали.
- Разве мы выдержали бы в этом медвежьем углу, если бы не семейные радости, - сказала вдова…
Фрекен Иенсен кивнула.
За поворотом у трактира раздался собачий лай, и на дорогу выехала коляска.
- Это Кьер, - сказала дочь пастора. - Что ему тут понадобилось? - Она пошла к калитке в конце платформы.
- Нет, вы только подумайте! - Владелец усадьбы Кьер вылез из коляски. - Самая страда, а Мадсен свалился в тифу. Пришлось по телеграфу вызывать нового управляющего - черт его знает, еще окажется какой-нибудь болван… Сегодня должен приехать…
Кьер вышел на платформу.
- Говорят, кончил высшую сельскохозяйственную школу, - кабы только это пошло ему впрок, - да еще будто с наилучшей аттестацией… А-а, Бай, здорово… - Мужчины обменялись рукопожатием. - Что новенького?.. Как жена?
- Спасибо, хорошо… Стало быть, встречаешь управляющего?
- Да, этакая досада. И главное дело - в самую страду…
- Выходит, мужского полку прибыло, - сказала дочь пастора, размахивая руками так, словно заранее давала приезжему затрещину. - С Малышом-Бентсеном будет их, значит, шесть с половиной…
Вдова взволнована. Не зря она предупреждала Луису-Старшенькую: не надевай прюнелевых ботинок.
Главное «украшение» Луисы-Старшенькой - ее ноги… маленькие аристократические ножки…
Вот ведь предупреждала же она дочь…
Фрекен Луиса задержалась в зале ожидания, - она прикалывала вуаль. Девицы Абель любили носить платья с глубоким вырезом, прикрывая его жабо, искусственным жемчугом или вуалью.
Бай подошел к окну кухни, чтобы сообщить жене о приезде нового управляющего… Дочь пастора, болтая ногами, уселась на зеленый ящик. Потом вынула часы и поглядела на них.
- Бог ты мой, до чего же эти мужчины любят набивать себе цену, - сказала она.
- Да, по-видимому, поезд приходит с довольно большим опозданием, - отозвалась фрекен Иенсен.
Фрекен Иенсен выражалась подчеркнуто правильно, в особенности когда говорила с дочерью пастора. Фрекен Иенсен не ставила ее ни в грош.
- У моих абитурантов совсем другие манеры, - говорила она вдове Абель. Фрекен Иенсен была не очень тверда в словах иностранного происхождения.
- А-а, вот и моя прелесть! - Дочь пастора вскочила с ящика и через всю платформу бросилась навстречу фру Бай, которая показалась на каменной лестнице. Когда дочь пастора кому-нибудь радовалась при встрече, она способна была сбить его с ног.
Фру Бай тихо улыбалась и подставляла щеку ее поцелуям.
- Господи, помилуй нас, грешных, - сказала дочь пастора. - Нежданно-негаданно в курятнике объявился новый петух. А вот и он!
Раздался отдаленный гудок паровоза, потом громкий стук колес по мосту через реку. Громыхая и покачиваясь, состав медленно покатил по лугу.
Пасторская дочь и фру Бай остались вдвоем на лестнице. Девушка обняла фру Бай за талию.
- Глядите, Ида Абель, - сказала пасторская дочь, - узнаю ее вуаль.
В одном из окон развевалась бордовая вуаль.
Поезд остановился, захлопали двери вагонов. Фру Абель так громко кричала: «С приездом!» - что во всех купе пассажиры прильнули к окнам.
Малютка-Ида злобно стиснула руку матери, - она задержалась на подножке вагона.
- С этим поездом приехал какой-то господин, он выходит здесь. Кто он такой? - Все это она выпалила единым духом.
Малютка-Ида спустилась на платформу. А вот и сам приезжий.
…Весьма сдержанный господин с русой бородой. Он вышел из купе для курящих с шляпной картонкой и саквояжем.
- А как тетя - тетя Ми? - восклицала вдова.
- Попридержи язык, - негромко и злобно произнесла Малютка-Ида. - Где Луиса?
Луиса сбежала по лестнице мимо фру Бай и дочери пастора так резво, точно ее «украшение» было обуто в бальные башмачки.
У подножья лестницы управляющий представлялся Кьеру.
- Глупейшая история, черт побери, Мадсен свалился - в самую страду… Ну, будем надеяться, все обойдется… - Кьер хлопнул нового управляющего по плечу.
- Господи прости, - заметила пасторская дочь. - Самое обыкновенное домашние животное.
Зеленый ящик погрузили в товарный вагон, а из вагона вынесли бидоны кооперативной маслобойни. Поезд уже тронулся, когда в одном из окон раздался крик какого-то крестьянина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36