третий протянул Родику роскошную музыкальную шкатулку, тут же продемонстрировал ее звучание, не забыв сказать: «Чистое серебро…»
Стефенсон начал длинную речь. Герстнер негромко сказал Маше:
— Эту болтовню можете не переводить. Отдыхайте. Родик показал ему на презенты, спросил на ухо:
— За что это нам?
— Во внешнеторговых отношениях так заведено. Когда одна иностранная фирма что-нибудь покупает у другой…
— А мы-то тут при чем?
— Но мы же для них иностранцы!
— Ах да… Верно. Как бы они под эти презенты нам какое-нибудь бракованное старье не втюхали.
— Вы сошли с ума, Родик! Честь фирмы…
— Антон Францевич, наивный вы человек! Вы поглядите на его рожу — жулик в седьмом колене!.. Машенька! Ты-то хоть ухо не заваливай — смотри в оба…
В Ньюкасле на заводе Стефенсона наши герои осматривали готовую продукцию. Джентльмены давали объяснения.
— Ну что? По-моему, прекрасный паровоз. — Герстнер посмотрел на Родика и Машу. — Берем?
Родик подмигнул Маше, показал глазами на паровоз!
— Отодвиньтесь, Антон Францевич, — сказала Маша. — И ты, Родик. Мешаете.
Родик и Герстнер отступили на шаг. Маша сосредоточилась. И вдруг (а может быть, это всем только показалось) над ее головой возникло некое странное свечение. И тут же пропало.
Маша тяжело выдохнула и уверенно проговорила:
— Ну что ж… Втулка золотника с опасной внутренней раковиной. Очень большой зазор в кривошипном механизме. И вообще это устарелая модель. Фирма мистера Стефенсона уже давно располагает гораздо более совершенной машиной…
***
В кабинете Стефенсона присутствовали все его джентльмены, а также Герстнер, Родик и Маша в шляпке с цветами.
— Я не понимаю, каким образом произошла утечка информации. — Стефенсон грозно посмотрел на своих служащих. — Но это не должно стать препятствием к заключению контракта.
Герстнер, Родик и Маша радостно переглянулись.
— Однако цены на каждую такую машину будут на сорок процентов выше.
— Как?! — вскричал Герстнер. — Но мы же договаривались…
— Новая модель. Мир дорожает, — фарисейски вздохнул Стефенсон.
— У нас же было все точно рассчитано! — чуть не расплакалась Маша. — До копеечки! Тютелька в тютельку!..
— У нас нет таких денег, — упавшим голосом сказал Герстнер.
— Это ваши проблемы, сэр.
— Правильно, сэр. Это наши проблемы, и мы их сами решим, — по-английски сказал Родик, встал из-за стола и вышел.
Маша бросилась за ним. Она догнала Родика уже в коридоре.
— Родик, миленький… Где ты хочешь достать деньги? Родик обнял ее, нежно поцеловал в кончик носа и совершенно честно сказал:
— Понятия не имею.
Ночью Родик во фраке сидел за карточным столом фешенебельного аристократического клуба и играл с несколькими лордами в «очко».
— Девятнадцать! — торжествующе заявил Родик и открыл карты.
— У меня больше — двадцать, — сказал его партнер и смешал карты.
— Покажите! — потребовал Родик.
***
А ранним утром они втроем завтракали в маленьком уличном кафе на берегу Темзы, и Родик, со следами бессонной ночи на лице, рассказывал Маше и Герстнеру:
— Я ему говорю: «Покажите!» А он мне отвечает: «В нашем клубе джентльменам верят на слово». И тут мне так стало везти!.. Как ни прикуплю — «очко»! Двадцать одно и не меньше! Даже карты смотреть не надо!..
И Родик выхлестнул на стол огромную пачку денег.
— Вот! Вместе с нашими — как раз на семь новых паровозов.
Герстнер потрясенно смотрел то на Родика, то на деньги…
— Родик… — тихо сказала Маша. — Родион Иванович… Ведь это же нечестно…
— Да ты что, Машенька! Все в порядке, не бойся!..
— Это очень нечестно, Родик! — жестко произнесла Маша.
Родик стукнул кулаком по столу, заорал на всю Темзу:
— А!.. «Честно-нечестно»!.. Надоело!!! Я что, для себя?! Для своего удовольствия?! Я для дела, для людей, для Отечества!.. Боже мой! Да за что же это мне? За какие такие прегрешения я влюбился вот в такую дуру?!
***
В кабинете князя Меншикова перед хозяевами русского извоза стоял Иван Иванович с подбитым глазом и вспухшей щекой. В руке он держал указку. Рядом на мольберте была укреплена схема улицы с особняком «Царскосельской железной дороги» и шестиэтажным домом напротив, с чердака которого и был сделан исторический выстрел из корабельного орудия.
— По накопленному опыту свержений, свергаемое лицо обычно легче всего свергается во время отсутствия свергаемого. Итак, Герстнер с основными силами (Иван Иванович осторожно потрогал синяк под глазом) находится в Англии. Этот момент наиболее выгоден для захвата и разгрома его акционерной компании, оставленной на попечении всего двух малозначительных особ. Чтобы придать акции характер гневного народного бунта против железных дорог, мне потребуется…
Здоровенный молодой лакей принес ему стакан воды.
— Спасибо, дружочек мой… — Иван Иванович сразу изменил интонацию на кокетливо-женскую, взволнованно оглядел лакея с ног до головы и на секунду потерял мысль. — М-да… О чем же я?.. Ах да! Так вот, мне потребуется несколько решительных помощников…
***
«Несколько помощников» оказались уже знакомой нам бандой душ в сорок. Они толпились во дворе шестиэтажного дома за закрытыми воротами.
Сам же Иван Иванович, в хорошенькой дамской маске с кружавчиками, с шестиствольным пистолетом в одной руке и шпагой в другой, инструктировал двух извозчиков. Те кивали головами — дескать, поняли.
Рядом стоял здоровенный молодой лакей светлейшего — Вася и преданно смотрел на Ивана Ивановича.
Иван Иванович чуть приоткрыл ворота и выпустил извозчиков на улицу. Пригибаясь и прижимаясь к стенам домов, они побежали в разные стороны — к прилегающим к улице боковым переулкам.
Там в каждом из переулков ждали команды по полтора десятка извозчичьих пролеток с кучерами-налетчиками…
***
В пустынном, наглухо запертом особняке Зайцев доил Фросю и радостно говорил Федору:
— Вот знаешь, Федя… Я как нашу Манечку полюбил, так на меня сразу снизошло какое-то веселое просветление! Я даже все вокруг нее полюбил!.. Мне теперь даже смешно бывает! Радостно!..
— Я такого не понимаю и понимать не хочу! — отрезал Федор. — Не дергай так Фросю. Нежней, нежней… Для меня любовь к Манечке — не хиханьки да хаханьки. Для меня это… Одним словом… Вот.
***
Иван Иванович решительно поправил на лице кружевную масочку и, глядя снизу на огромного Васю, закусил нижнюю губу и прошептал:
— Береги себя, мой птенчик…
Вася тоже закусил нижнюю губу, прикрыл глаза. Держа оружие наготове, Иван Иванович выскользнул из ворот на спящую улицу.
Вышел на проезжую часть, огляделся, поднял шестиствольный пистолет и с криком «Форвертс!!!» бухнул в воздух.
Со страшным лязганьем распахнулись ворота шестиэтажного дома, и на улицу с криком и гиканьем выскочила вся банда и помчалась к особняку Пиранделло и Зайцева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Стефенсон начал длинную речь. Герстнер негромко сказал Маше:
— Эту болтовню можете не переводить. Отдыхайте. Родик показал ему на презенты, спросил на ухо:
— За что это нам?
— Во внешнеторговых отношениях так заведено. Когда одна иностранная фирма что-нибудь покупает у другой…
— А мы-то тут при чем?
— Но мы же для них иностранцы!
— Ах да… Верно. Как бы они под эти презенты нам какое-нибудь бракованное старье не втюхали.
— Вы сошли с ума, Родик! Честь фирмы…
— Антон Францевич, наивный вы человек! Вы поглядите на его рожу — жулик в седьмом колене!.. Машенька! Ты-то хоть ухо не заваливай — смотри в оба…
В Ньюкасле на заводе Стефенсона наши герои осматривали готовую продукцию. Джентльмены давали объяснения.
— Ну что? По-моему, прекрасный паровоз. — Герстнер посмотрел на Родика и Машу. — Берем?
Родик подмигнул Маше, показал глазами на паровоз!
— Отодвиньтесь, Антон Францевич, — сказала Маша. — И ты, Родик. Мешаете.
Родик и Герстнер отступили на шаг. Маша сосредоточилась. И вдруг (а может быть, это всем только показалось) над ее головой возникло некое странное свечение. И тут же пропало.
Маша тяжело выдохнула и уверенно проговорила:
— Ну что ж… Втулка золотника с опасной внутренней раковиной. Очень большой зазор в кривошипном механизме. И вообще это устарелая модель. Фирма мистера Стефенсона уже давно располагает гораздо более совершенной машиной…
***
В кабинете Стефенсона присутствовали все его джентльмены, а также Герстнер, Родик и Маша в шляпке с цветами.
— Я не понимаю, каким образом произошла утечка информации. — Стефенсон грозно посмотрел на своих служащих. — Но это не должно стать препятствием к заключению контракта.
Герстнер, Родик и Маша радостно переглянулись.
— Однако цены на каждую такую машину будут на сорок процентов выше.
— Как?! — вскричал Герстнер. — Но мы же договаривались…
— Новая модель. Мир дорожает, — фарисейски вздохнул Стефенсон.
— У нас же было все точно рассчитано! — чуть не расплакалась Маша. — До копеечки! Тютелька в тютельку!..
— У нас нет таких денег, — упавшим голосом сказал Герстнер.
— Это ваши проблемы, сэр.
— Правильно, сэр. Это наши проблемы, и мы их сами решим, — по-английски сказал Родик, встал из-за стола и вышел.
Маша бросилась за ним. Она догнала Родика уже в коридоре.
— Родик, миленький… Где ты хочешь достать деньги? Родик обнял ее, нежно поцеловал в кончик носа и совершенно честно сказал:
— Понятия не имею.
Ночью Родик во фраке сидел за карточным столом фешенебельного аристократического клуба и играл с несколькими лордами в «очко».
— Девятнадцать! — торжествующе заявил Родик и открыл карты.
— У меня больше — двадцать, — сказал его партнер и смешал карты.
— Покажите! — потребовал Родик.
***
А ранним утром они втроем завтракали в маленьком уличном кафе на берегу Темзы, и Родик, со следами бессонной ночи на лице, рассказывал Маше и Герстнеру:
— Я ему говорю: «Покажите!» А он мне отвечает: «В нашем клубе джентльменам верят на слово». И тут мне так стало везти!.. Как ни прикуплю — «очко»! Двадцать одно и не меньше! Даже карты смотреть не надо!..
И Родик выхлестнул на стол огромную пачку денег.
— Вот! Вместе с нашими — как раз на семь новых паровозов.
Герстнер потрясенно смотрел то на Родика, то на деньги…
— Родик… — тихо сказала Маша. — Родион Иванович… Ведь это же нечестно…
— Да ты что, Машенька! Все в порядке, не бойся!..
— Это очень нечестно, Родик! — жестко произнесла Маша.
Родик стукнул кулаком по столу, заорал на всю Темзу:
— А!.. «Честно-нечестно»!.. Надоело!!! Я что, для себя?! Для своего удовольствия?! Я для дела, для людей, для Отечества!.. Боже мой! Да за что же это мне? За какие такие прегрешения я влюбился вот в такую дуру?!
***
В кабинете князя Меншикова перед хозяевами русского извоза стоял Иван Иванович с подбитым глазом и вспухшей щекой. В руке он держал указку. Рядом на мольберте была укреплена схема улицы с особняком «Царскосельской железной дороги» и шестиэтажным домом напротив, с чердака которого и был сделан исторический выстрел из корабельного орудия.
— По накопленному опыту свержений, свергаемое лицо обычно легче всего свергается во время отсутствия свергаемого. Итак, Герстнер с основными силами (Иван Иванович осторожно потрогал синяк под глазом) находится в Англии. Этот момент наиболее выгоден для захвата и разгрома его акционерной компании, оставленной на попечении всего двух малозначительных особ. Чтобы придать акции характер гневного народного бунта против железных дорог, мне потребуется…
Здоровенный молодой лакей принес ему стакан воды.
— Спасибо, дружочек мой… — Иван Иванович сразу изменил интонацию на кокетливо-женскую, взволнованно оглядел лакея с ног до головы и на секунду потерял мысль. — М-да… О чем же я?.. Ах да! Так вот, мне потребуется несколько решительных помощников…
***
«Несколько помощников» оказались уже знакомой нам бандой душ в сорок. Они толпились во дворе шестиэтажного дома за закрытыми воротами.
Сам же Иван Иванович, в хорошенькой дамской маске с кружавчиками, с шестиствольным пистолетом в одной руке и шпагой в другой, инструктировал двух извозчиков. Те кивали головами — дескать, поняли.
Рядом стоял здоровенный молодой лакей светлейшего — Вася и преданно смотрел на Ивана Ивановича.
Иван Иванович чуть приоткрыл ворота и выпустил извозчиков на улицу. Пригибаясь и прижимаясь к стенам домов, они побежали в разные стороны — к прилегающим к улице боковым переулкам.
Там в каждом из переулков ждали команды по полтора десятка извозчичьих пролеток с кучерами-налетчиками…
***
В пустынном, наглухо запертом особняке Зайцев доил Фросю и радостно говорил Федору:
— Вот знаешь, Федя… Я как нашу Манечку полюбил, так на меня сразу снизошло какое-то веселое просветление! Я даже все вокруг нее полюбил!.. Мне теперь даже смешно бывает! Радостно!..
— Я такого не понимаю и понимать не хочу! — отрезал Федор. — Не дергай так Фросю. Нежней, нежней… Для меня любовь к Манечке — не хиханьки да хаханьки. Для меня это… Одним словом… Вот.
***
Иван Иванович решительно поправил на лице кружевную масочку и, глядя снизу на огромного Васю, закусил нижнюю губу и прошептал:
— Береги себя, мой птенчик…
Вася тоже закусил нижнюю губу, прикрыл глаза. Держа оружие наготове, Иван Иванович выскользнул из ворот на спящую улицу.
Вышел на проезжую часть, огляделся, поднял шестиствольный пистолет и с криком «Форвертс!!!» бухнул в воздух.
Со страшным лязганьем распахнулись ворота шестиэтажного дома, и на улицу с криком и гиканьем выскочила вся банда и помчалась к особняку Пиранделло и Зайцева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79