— Мужайтесь, нинья , мужайтесь! — прогремел невдалеке мужской голос. — Вы спасены!
Охотники, собрав последние силы, побежали вперед еще скорее и скоро достигли места, где разыгрывалась сцена борьбы.
Странное и вместе с тем внушающее ужас зрелище представилось их испуганному взору.
На довольно узкой тропинке без чувств лежала на земле женщина, возле которой билась в предсмертной агонии лошадь с растерзанными внутренностями.
Женщина лежала без движения и казалась мертвой.
Два детеныша ягуара, присев, словно кошки, на задние лапы, пристально смотрели на нее горящими глазами и уже готовились сделать прыжок в направлении своей жертвы. В нескольких шагах от них с яростным хрипением катался по земле раненый хищник, делая яростные попытки броситься на человека, который, опустившись на одно колено и выставив вперед свою обмотанную сарапе левую руку, в правой руке держал широкий нож, готовясь мужественно встретить нападение зверя.
Позади этого человека стояла лошадь, вытянув вперед шею и опустив книзу уши. Ноздри ее дымились, и вся она дрожала от страха. Подруга ягуара, крупная самка, притаившись на макушке лиственницы, пожирала глазами соскочившего с лошади всадника, с силой размахивая в воздухе мощным хвостом и издавая глухое рычание.
Всю эту картину, описание которой отняло у нас столько времени, охотники заметили с одного взгляда. С быстротой молнии наши смельчаки, обменявшись друг с другом условными знаками, распределили между собой роли.
Квониам бросился к детенышам и, схватив их за шеи, размозжил им головы о большой камень, между тем как Транкиль, прицелившись из своего ружья, выстрелил в самку как раз в ту минуту, когда она сделала прыжок по направлению к всаднику. Затем охотник с неимоверной живостью повернулся назад и ударом приклада покончил с другим ягуаром, который повалился мертвым у его ног.
— А-а! — произнес охотник, опуская ружье на землю и отирая с лица холодный пот.
— Она жива! — закричал ему Квониам, почувствовавший всю горечь в восклицании своего друга. — Она только в обмороке от испуга, но она спасена.
Охотник медленно обнажил свою голову и, поднимая глаза к небу, с выражением глубочайшей благодарности тихо произнес:
— Боже, благодарю Тебя!
Между тем к Транкилю подошел всадник, которого ему удалось спасти столь чудесным образом.
— Теперь я ваш должник, — сказал он, протягивая руку своему спасителю.
— Нет, это я в долгу перед вами, — прямодушно отвечал ему охотник. — Если бы не ваше самоотверженное поведение, я пришел бы слишком поздно.
— Я сделал только то, что сделал бы всякий другой, будь он на моем месте.
— Может быть, но как ваше имя?
— Чистое Сердце. А ваше?
— Транкиль. Дружба наша должна быть вечной.
— Охотно принимаю ее. А теперь позаботимся о том, чтобы привести в чувство эту бедную девушку.
Оба новых друга еще раз крепко пожали друг другу руки и направились к Кармеле, около которой уже хлопотал Квониам, употреблявший все усилия, чтобы вывести ее из состояния глубокого обморока, в котором она находилась.
Когда же Транкиль и Чистое Сердце заменили Квониама у тела молодой девушки, то последний принялся поспешно собирать сухие ветви, чтобы развести огонь.
Между тем через несколько минут Кармела очнулась и скоро была уже в состоянии объяснить, зачем она попала в этот лес, вместо того чтобы спокойно спать у себя в венте дель-Потреро.
Рассказ девушки продолжался в течение нескольких часов, вследствие ее слабости и испытанного ею сильного потрясения. Мы же вкратце передадим его читателю в следующей главе.
ГЛАВА XVIII. Ланси
Кармела долгое время следила взглядом за бешеной скачкой Ягуара по полю. Когда же он исчез в отдалении, углубившись в дремучий лес, она печально опустила голову и в глубоком раздумье медленными шагами вернулась в венту.
— Он его ненавидит, — прошептала она растроганным голосом, — он его ненавидит. Захочет ли он спасти его?
Она упала на скамью и несколько минут оставалась в таком положении, погрузившись в глубокое раздумье.
Затем Кармела подняла голову. Лицо ее горело лихорадочным румянцем, глаза, обыкновенно имевшие столь кроткое выражение, теперь, казалось, метали искры.
— Я его спасу, я! — воскликнула она с твердой решимостью.
С этими словами она поднялась с места, быстрыми шагами прошла через зал и отворила дверь корраля.
— Ланси? — позвала она.
— Что вам угодно, нинья? -отвечал слуга, занимавшийся в это время приготовлением корма для двух великолепных лошадей, принадлежавших Кармеле, за которыми он ухаживал с особым старанием.
— Подойдите сюда.
— Сию минуту.
Действительно, не больше чем через пять минут он появился на пороге комнаты.
— Что вам угодно, сеньорита? — спросил он с той спокойной услужливостью, которая вообще свойственна слугам, пользующимся вниманием своих хозяев. — Я в настоящее время очень занят.
— Весьма возможно, мой милый Ланси, — кротко ответила молодая девушка, — но то, что я хочу вам сказать, не терпит ни малейшего промедления.
— О-о! — воскликнул тот слегка удивленным тоном. — Что же случилось?
— Ничего особенного. Вента, как и всегда, в полном порядке, но у меня есть к вам просьба.
— Ко мне?
— Да.
— Гм! Так говорите же, сеньорита, ведь вы знаете мою преданность вам.
— Приближается вечер. Трудно ожидать, чтобы в столь поздний час в венту заехал путешественник.
Метис поднял голову и внимательно посмотрел на солнце.
— Я не думаю, чтобы сегодня можно было ждать путешественников, — ответил он наконец. — Сейчас уже около четырех часов, хотя возможно, что кто-нибудь и заедет.
— Но предполагать это нет никаких оснований.
— Это правда, сеньорита.
— Прекрасно, в таком случае я попрошу вас запереть венту.
— Запереть венту! Зачем же это?
— Сейчас я вам объясню.
— Это что-нибудь важное?
— Да.
— Так говорите же, нинья, я внимательно слушаю.
Девушка окинула стоящего перед ней слугу долгим внимательным взглядом, затем кокетливо облокотилась на стол и ничего не выражающим голосом сказала:
— Я в большом беспокойстве, Ланси.
— Отчего же? — спросил тот.
— Меня тревожит долгое отсутствие моего отца.
— Да ведь не прошло еще четырех дней с тех пор, как вы его видели.
— Мне еще не приходилось так долго оставаться в одиночестве.
— Как же быть? — проговорил метис, растерянно покачивая головой.
— Дело вот в чем, — решительным тоном прервала его размышления Кармела. — Я беспокоюсь о своем отце и желаю его видеть. Вы запрете венту, оседлаете лошадей, и мы отправимся на асиенду дель-Меските. Это не особенно далекий путь, и через четыре или пять часов мы вернемся назад.
— Будет слишком поздно.
— Это говорит в пользу того, чтобы ехать, не медля ни одной минуты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70