Но будьте осторожны и терпеливы; вы увидите, заблудшая овечка найдется через неделю.
— Дай Бог! С завтрашнего же дня я принимаюсь.
— Прекрасно, я уверен, что вы найдете ее.
В эту минуту послышался шум скачущей галопом лошади, затем вопрос караульного: «Кто там»? — после чего с треском раскрылись и захлопнулись ворота дворца.
— Вот курьер! — сказал дон Кристобаль.
— Что же он медлит? — сказал дон Мануэль в нетерпении. — Что он там делает на дворе?
Дверь кабинета открылась, и показался привратник.
— Курьер к его превосходительству, губернатору! — доложил он с поклоном.
— Пусть войдет!
— Ваше превосходительство, он, бедный, весь измок, с него просто течет вода и грязь!
— Ничего, пусть входит — и сию же минуту!
Привратник раскрыл дверь и пропустил человека, который вошел тяжелыми шагами, шатаясь, как пьяный и оставляя позади себя лужи грязи.
Дон Мануэль и дон Кристобаль сразу узнали его. Это был Матадиес, грозный бандит. Но в каком ужасающем виде! Он еле держался на ногах от усталости, одежда на нем висела клочьями; на том месте, где он остановился, тотчас же образовалась громадная лужа грязи.
— Пить! — проговорил он хриплым голосом. — Трое суток у меня ничего не было во рту!
По знаку дона Мануэля, привратник вышел и вскоре вернулся с двумя пеонами, из которых один принес кресло, а другой поднос, заставленный питьем и едой.
— Сядьте сюда, — сказал дон Мануэль, — и закусите: я подожду расспрашивать вас, пока вы не подкрепите свои силы.
Бандит с облегчением опустился в кресло и с жадностью набросился на еду, совершенно забыв, где он и кто перед ним. В каких-нибудь четверть часа с подноса все исчезло.
— Ну что, вам теперь легче? — спросил дон Мануэль бандита, утиравшего рот рукавом.
— Да, ваша милость, я просто умирал с голоду и усталости, но теперь — alabado sea Dios! — все кончено; я готов отвечать вам! — И он, без церемоний взяв со стола папиросу, закурил ее.
— Откуда вы? — спросил дон Мануэль, как бы не замечая вольности бандита.
— Из Марфильского ущелья.
— Ну? — разом вскричали оба.
— Ну, господа! — грубо ответил он. — Мы сами попали в западню, которую приготовили для других.
— Это что значит? — сердито воскликнул дон Мануэль.
— На нас напали врасплох; половина товарищей погибла, а другие разбиты. А между тем, клянусь вам, мы дрались, как ягуары.
— Rayo de Dios! Неужели это правда? — вскричал дон Мануэль в ярости.
— Подлецы этакие, они пустились в бегство при первом же выстреле!
— Нет, ваша милость, — сказал бандит, — я говорю вам истинную правду. Только тридцать человек из наших ушли: враги били нас без пощады. Я остался в живых каким-то чудом; мне удалось, с помощью нескольких товарищей, похитить донью Хесус, но…
— Где же она? Надеюсь, вы ее не убили?
— Донья Хесус в настоящее время пребывает на асиенде дель-Охо-де-Агуа, со своими родителями и друзьями.
— Несчастный! Вы подло изменили мне!
— Я так и знал! — проговорил дон Кристобаль. Бандит пожал плечами.
— Я не изменник! — холодно ответил он, — донью Хесус отнял у нас проклятый охотник; он же убил моих спутников. Мне же, неизвестно по какой причине, пощадил жизнь.
— Как, один человек? — закричал дон Мануэль.
— Да он издевается над нами! — сказал дон Кристобаль.
— Я ни над кем не издеваюсь, — возразил тот с горечью, — а говорю правду, что он был один. Но этот человек справится с двадцатью людьми — это Горячее Сердце.
— Дон Руис! — проговорил дон Мануэль.
— Сын дона Фабиана Торрильяса де Торре Асула, друга дона Порфирио Сандоса! — сказал дон Кристобаль.
— А! Это ужасно, сама судьба идет против нас.
— Ба! — проговорил дон Кристобаль, напуская на себя спокойствие. — Постараемся отомстить!
Вдруг показался привратник с докладом:
— Сеньор Наранха изволили приехать.
— Наранха! Вот кстати-то. Пусть идет скорей!
Весь измокший от дождя, новоприбывший вошел в комнату и остановился перед своим хозяином.
— Есть новости? — спросил дон Мануэль в нетерпении.
— Только одна! — лаконически ответил самбо.
— Важная?
— Судите сами, ваше превосходительство!
— Не виляйте, говорите прямо.
— Дон Порфирио Сандос идет на Урес во главе многочисленного войска.
— Вы это наверное знаете?
— Наверное.
— Значит, все потерянно! — воскликнул дон Мануэль.
— Почем знать? — ответил самбо насмешливо. — Напротив, может быть, все выиграно.
Дон Мануэль посмотрел на него с изумлением. Наранха ничего не ответил, но только многозначительно взглянул на Матадиеса, который преспокойно курил папиросу.
— Подойдите сюда! — сказал губернатор бандиту. Тот встал и подошел к нему.
— Слушайте, — сказал ему дон Мануэль, — пойдите отдохните и выспитесь. Завтра я вам дам инструкции; я вами очень доволен; вот возьмите себе пока.
Он протянул ему кошелек, наполненный золотыми монетами. В глазах бандита сверкнула радость, и он весело ответил губернатору:
— Сегодня, завтра и всегда я готов служить вашему превосходительству. Как я хорошо сделал, что поступил к вам на службу: вы так щедро оплачиваете услуги!
Затем он повернулся и вышел из комнаты.
— Теперь нам бояться некого, говорите всю правду! — сказал дон Мануэль, — лишь только дверь закрылась за бандитом.
— С удовольствием! — ответил Наранха, присаживаясь.
Не станем входить в подробности разговора, последовавшего между ними. Скажем только, что результатом его явились новые ужаснейшие проекты.
ГЛАВА X. Вечерний разговор между двумя девушками
то время как дон Мануэль де Линарес, дон Кристобаль Паломбо и самбо Наранха совещались во дворце, как бы им погубить дона Порфирио Сандоса, с другой стороны площади, в кокетливой и уютной комнате сидели и болтали две девушки; одна из них покачивалась, сидя в кресле, и курила тонкую папироску из душистого табака.
Ставни их дома были наглухо заперты; спущенные плотные портьеры не давали внутреннему свету проникнуть наружу; все двери были крепко заперты. Эти предосторожности показывали, насколько они боялись нескромных взглядов.
В этой комнате находились донья Санта дель Портильо, опекуном которой был Мануэль де Линарес, от тиранства которого ей удалось избавится благодаря дону Торрибио де Ньебласу. У одной из стен стояла кровать, приготовленная на ночь и обтянутая легким пологом. На противоположной стороне висела картина художественной работы, изображающая поклонение волхвов. В углу комнаты, за полуоткрытой шелковой занавесью, усеянной серебряными звездами, виднелась статуя Богоматери из белого мрамора; тут стояли свечи и висела теплящаяся лампадка на серебряной цепочке.
Вдоль третьей стены стоял комод в стиле Ренессанс, на котором лежал какой-то инструмент, вроде мексиканской мандолины, потом стояла роскошная жардиньерка, ежедневно наполнявшаяся живыми цветами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Дай Бог! С завтрашнего же дня я принимаюсь.
— Прекрасно, я уверен, что вы найдете ее.
В эту минуту послышался шум скачущей галопом лошади, затем вопрос караульного: «Кто там»? — после чего с треском раскрылись и захлопнулись ворота дворца.
— Вот курьер! — сказал дон Кристобаль.
— Что же он медлит? — сказал дон Мануэль в нетерпении. — Что он там делает на дворе?
Дверь кабинета открылась, и показался привратник.
— Курьер к его превосходительству, губернатору! — доложил он с поклоном.
— Пусть войдет!
— Ваше превосходительство, он, бедный, весь измок, с него просто течет вода и грязь!
— Ничего, пусть входит — и сию же минуту!
Привратник раскрыл дверь и пропустил человека, который вошел тяжелыми шагами, шатаясь, как пьяный и оставляя позади себя лужи грязи.
Дон Мануэль и дон Кристобаль сразу узнали его. Это был Матадиес, грозный бандит. Но в каком ужасающем виде! Он еле держался на ногах от усталости, одежда на нем висела клочьями; на том месте, где он остановился, тотчас же образовалась громадная лужа грязи.
— Пить! — проговорил он хриплым голосом. — Трое суток у меня ничего не было во рту!
По знаку дона Мануэля, привратник вышел и вскоре вернулся с двумя пеонами, из которых один принес кресло, а другой поднос, заставленный питьем и едой.
— Сядьте сюда, — сказал дон Мануэль, — и закусите: я подожду расспрашивать вас, пока вы не подкрепите свои силы.
Бандит с облегчением опустился в кресло и с жадностью набросился на еду, совершенно забыв, где он и кто перед ним. В каких-нибудь четверть часа с подноса все исчезло.
— Ну что, вам теперь легче? — спросил дон Мануэль бандита, утиравшего рот рукавом.
— Да, ваша милость, я просто умирал с голоду и усталости, но теперь — alabado sea Dios! — все кончено; я готов отвечать вам! — И он, без церемоний взяв со стола папиросу, закурил ее.
— Откуда вы? — спросил дон Мануэль, как бы не замечая вольности бандита.
— Из Марфильского ущелья.
— Ну? — разом вскричали оба.
— Ну, господа! — грубо ответил он. — Мы сами попали в западню, которую приготовили для других.
— Это что значит? — сердито воскликнул дон Мануэль.
— На нас напали врасплох; половина товарищей погибла, а другие разбиты. А между тем, клянусь вам, мы дрались, как ягуары.
— Rayo de Dios! Неужели это правда? — вскричал дон Мануэль в ярости.
— Подлецы этакие, они пустились в бегство при первом же выстреле!
— Нет, ваша милость, — сказал бандит, — я говорю вам истинную правду. Только тридцать человек из наших ушли: враги били нас без пощады. Я остался в живых каким-то чудом; мне удалось, с помощью нескольких товарищей, похитить донью Хесус, но…
— Где же она? Надеюсь, вы ее не убили?
— Донья Хесус в настоящее время пребывает на асиенде дель-Охо-де-Агуа, со своими родителями и друзьями.
— Несчастный! Вы подло изменили мне!
— Я так и знал! — проговорил дон Кристобаль. Бандит пожал плечами.
— Я не изменник! — холодно ответил он, — донью Хесус отнял у нас проклятый охотник; он же убил моих спутников. Мне же, неизвестно по какой причине, пощадил жизнь.
— Как, один человек? — закричал дон Мануэль.
— Да он издевается над нами! — сказал дон Кристобаль.
— Я ни над кем не издеваюсь, — возразил тот с горечью, — а говорю правду, что он был один. Но этот человек справится с двадцатью людьми — это Горячее Сердце.
— Дон Руис! — проговорил дон Мануэль.
— Сын дона Фабиана Торрильяса де Торре Асула, друга дона Порфирио Сандоса! — сказал дон Кристобаль.
— А! Это ужасно, сама судьба идет против нас.
— Ба! — проговорил дон Кристобаль, напуская на себя спокойствие. — Постараемся отомстить!
Вдруг показался привратник с докладом:
— Сеньор Наранха изволили приехать.
— Наранха! Вот кстати-то. Пусть идет скорей!
Весь измокший от дождя, новоприбывший вошел в комнату и остановился перед своим хозяином.
— Есть новости? — спросил дон Мануэль в нетерпении.
— Только одна! — лаконически ответил самбо.
— Важная?
— Судите сами, ваше превосходительство!
— Не виляйте, говорите прямо.
— Дон Порфирио Сандос идет на Урес во главе многочисленного войска.
— Вы это наверное знаете?
— Наверное.
— Значит, все потерянно! — воскликнул дон Мануэль.
— Почем знать? — ответил самбо насмешливо. — Напротив, может быть, все выиграно.
Дон Мануэль посмотрел на него с изумлением. Наранха ничего не ответил, но только многозначительно взглянул на Матадиеса, который преспокойно курил папиросу.
— Подойдите сюда! — сказал губернатор бандиту. Тот встал и подошел к нему.
— Слушайте, — сказал ему дон Мануэль, — пойдите отдохните и выспитесь. Завтра я вам дам инструкции; я вами очень доволен; вот возьмите себе пока.
Он протянул ему кошелек, наполненный золотыми монетами. В глазах бандита сверкнула радость, и он весело ответил губернатору:
— Сегодня, завтра и всегда я готов служить вашему превосходительству. Как я хорошо сделал, что поступил к вам на службу: вы так щедро оплачиваете услуги!
Затем он повернулся и вышел из комнаты.
— Теперь нам бояться некого, говорите всю правду! — сказал дон Мануэль, — лишь только дверь закрылась за бандитом.
— С удовольствием! — ответил Наранха, присаживаясь.
Не станем входить в подробности разговора, последовавшего между ними. Скажем только, что результатом его явились новые ужаснейшие проекты.
ГЛАВА X. Вечерний разговор между двумя девушками
то время как дон Мануэль де Линарес, дон Кристобаль Паломбо и самбо Наранха совещались во дворце, как бы им погубить дона Порфирио Сандоса, с другой стороны площади, в кокетливой и уютной комнате сидели и болтали две девушки; одна из них покачивалась, сидя в кресле, и курила тонкую папироску из душистого табака.
Ставни их дома были наглухо заперты; спущенные плотные портьеры не давали внутреннему свету проникнуть наружу; все двери были крепко заперты. Эти предосторожности показывали, насколько они боялись нескромных взглядов.
В этой комнате находились донья Санта дель Портильо, опекуном которой был Мануэль де Линарес, от тиранства которого ей удалось избавится благодаря дону Торрибио де Ньебласу. У одной из стен стояла кровать, приготовленная на ночь и обтянутая легким пологом. На противоположной стороне висела картина художественной работы, изображающая поклонение волхвов. В углу комнаты, за полуоткрытой шелковой занавесью, усеянной серебряными звездами, виднелась статуя Богоматери из белого мрамора; тут стояли свечи и висела теплящаяся лампадка на серебряной цепочке.
Вдоль третьей стены стоял комод в стиле Ренессанс, на котором лежал какой-то инструмент, вроде мексиканской мандолины, потом стояла роскошная жардиньерка, ежедневно наполнявшаяся живыми цветами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49