— Да ну! — вытаращили глаза разбойники. — Возможно ли это?
— Да! — ответил он небрежно. — Я пришел к выводу, что дон Фернандо Карриль очаровательный кабальеро, которому мне не хотелось бы доставлять ни малейшего неудовольствия.
— Черт побери! Вовсе не такой уж очаровательный, — заметил Верадо. — Он велел Карлочо убить меня.
— Не мне, милый друг, — любезно сказал Карлочо, — а дону Пабло, который здесь присутствует, сеньор Фернандо отдал это приказание.
— Да, да, я ошибся, извините, сеньор. После этого обмена любезностями оба разбойника замолчали.
— Честный человек должен дорожить своим словом, — заметил Тонильо, — и если дон Торрибио передумал, мы не можем иметь ничего против, — добавил он, тяжело вздохнув. — Это заставило меня вспомнить, что я должен возвратить вам двести пиастров, которые вы мне дали за…
— Оставьте у себя эту безделицу, любезный сеньор, прошу вас, — перебил его дон Торрибио. — Этой ничтожной сумме нет лучшего места, чем ваш карман.
Вакеро, вынувший было деньги с явным сожалением, с радостью снова спрятал их в карман.
— Все равно я все еще ваш должник, сеньоры, — сказал он. — Я человек честный, и вы можете положиться на меня.
— И вы на нас! — с горячностью подтвердили другие.
— Благодарю вас за преданность, которую я очень ценю, сеньоры, — ответил дон Торрибио. — К сожалению, повторяю, теперь мне она без надобности.
— Жаль! — сказал Верадо. — Не всякий день находится такой хозяин, как вы, сеньор.
— Ну, ну! — рассмеялся дон Торрибио. — Теперь вы свободны, кто же вам мешает поступить под начало дона Фернандо? Он очень щедр, я уверен, вы не останетесь внакладе.
— Надо будет попробовать, — сказал Паблито. — К тому же теперь уже можно вам признаться. Мы сами подумывали об этом и…
— Поступили к нему на службу, я это знал, — небрежно заметил дон Торрибио.
— Вот как! — вскричали разбойники в один голос.
— И это вам неприятно, сеньор? — поинтересовался Паблито.
— Почему же? Напротив, я очень рад! Все, что ни делается, к лучшему. Может быть, в своем новом качестве вы еще будете мне полезны.
Разбойники навострили уши.
— Да! Итак, вы мне по-прежнему верны?
— До последней капли крови! — ответили вакеро с трогательным единодушием.
— И вы не презираете деньги?
— Деньги вредят только тому у кого их нет, — назидательно изрек Паблито.
— Когда честно заработаны, — добавил Тонильо, гримасничая, как обезьяна.
— Ну что ж, тогда решено, — сказал дон Торрибио. — Речь идет о сотне унций.
Разбойники пришли в неописуемый восторг, они стали переглядываться.
— Итак, вы согласны?
— Господи! Сто унций! Еще бы! — захлебываясь от восторга, сказал Паблито.
— А может быть, и больше, — заметил дон Торрибио.
— Стало быть, дело трудное? — осмелился спросить Верадо.
— Вы понимаете, дела сейчас обстоят из рук вон плохо.
— Кому вы говорите это, сеньор? Нищета страшная!
— Может быть, придется убить человека? — высказал догадку Карлочо.
— Может быть, — подтвердил Торрибио.
— Тем хуже для него! — пробормотал Паблито.
— Итак, вы согласны даже в этом случае?
— Пуще прежнего! — поспешил заверить Тонильо. Разбойники непроизвольно вплотную приблизились к дону Торрибио.
— Я поклялся честью не предпринимать никаких действий во вред дону Фернандо Каррилю, — продолжал он, — ни прямо, ни косвенно.
— Честный человек обязан держать слово, — заметил Тонильо.
— И я намерен добросовестно сдержать свое. Вакеро согласно закивали головами.
— Но, — продолжал дон Торрибио, — вы, сеньоры, знаете не хуже меня, что дон Фернандо окутал себя таинственностью.
— Увы! — жалобно вздохнул Тонильо.
— Никому не известно, чем он занимается. Где-то пропадает месяцами, потом вдруг совершенно неожиданно является.
— Это действительно так, — поспешил заметить Паблито. — Жизнь этого кабальеро престранная.
— Каким опасностям должен он подвергаться во время этих продолжительных странствований, ни цели, ни места которых никто не знает! — продолжал дон Торрибио.
— Страшно подумать! — воскликнул Карлочо.
— В пустыне сплошь и рядом случаются несчастья! — подтвердил Верадо.
— Не надо далеко ходить. Посмотрите, что с вами случилось этой ночью! — участливо проговорил Тонильо.
— Вы понимаете, сеньоры, — продолжал дон Торрибио, — что я никак не могу нести ответственность за бесчисленные опасности, подстерегающие дона Фернандо на каждом шагу.
— Это уж точно! — дружно согласились разбойники.
— Случай способен опрокинуть самые, казалось бы, надежные планы, и я при всем моем уважении к дону Фернандо не могу застраховать его от случайности.
— В этом нет никакого сомнения, сеньор, и, конечно, никто не сможет вас ни в чем заподозрить, если по какой-нибудь роковой случайности этот дон Фернандо погибнет во время своих отважных странствий, — убежденно резюмировал Паблито.
— Я тоже так думаю. Но поскольку я теперь не враг, а друг дона Фернандо, я должен быть готов всегда прийти ему на помощь, если в этом возникнет необходимость.
— Или отомстить за него, если случайно он будет убит! — поспешил добавить Карлочо.
— Да, — продолжал дон Торрибио. — Поэтому я должен знать все, что касается дона Фернандо.
— О! Дружба — это не пустое слово! — вскричал Тонильо, набожно поднимая глаза к небу.
— Вы, кабальеро, лучше всех способны предоставить мне эти сведения. И поскольку всякий труд заслуживает вознаграждения, вы получите на всех сто или двести унций, в зависимости от характера известий, которые вы будете мне поставлять. Вы поняли меня, не так ли?
— Поняли очень хорошо, сеньор. — С невозмутимым хладнокровием отвечал Карлочо за всех. — Поручение, которым вы нас удостоили, мы считаем почетным. Не сомневайтесь, мы его выполним к вашему полному удовольствию.
— Итак, решено, сеньоры. Я надеюсь на достоверность сведений, которые вы будете мне сообщать. Вы понимаете, в какое смешное положение вы поставите меня, если ваше известие окажется ложным, и я понапрасну взбудоражу многочисленных друзей дона Фернандо.
— Положитесь на нас, сеньор, мы будем подкреплять наши сведения неопровержимыми доказательствами.
— Хорошо. Я вижу, мы понимаем друг друга. Не стоит далее распространяться об этом.
— О! Конечно, конечно, сеньор, мы же не какие-нибудь тупицы.
— Но так как память у вас может оказаться короткой, — улыбнулся дон Торрибио, — доставьте мне удовольствие и разделите между собой эти десять унций, не как задаток нашего договора, потому что договора никакого не существует, но как благодарность за услугу, которую вы мне оказали час тому назад, и чтобы наш разговор покрепче врезался в вашу память.
Вакеро не заставили просить себя дважды, а с удовлетворением спрятали в карманы так щедро подаренные им унции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45