— Ведь вы — комендант президио, — продолжал дон Торрибио с загадочной улыбкой. — Если краснокожие нападут на нас и возьмут вас в плен, это может иметь для города чрезвычайно серьезные последствия. Я говорю не о себе. Я для индейцев не представляю никакого интереса. Вы же — совсем другое дело. Советую вам серьезно поду мать, прежде чем мы продолжим путь. Что вы скажете на это?
— Я скажу, что вы правы, полковник, и что это было бы непростительным легкомыслием.
— Итак…
— Итак, кажется, лучше всего взять нам конвои.
— Да, — подтвердил дон Торрибио, — тогда мы можем быть спокойны, не правда ли? Сколько человек мы возьмем?
— Человек десять, не более.
— Давайте возьмем двадцать. Неизвестно, с кем можно повстречаться на дороге ночью. Как знать, а вдруг на нас нападет сотня индейцев.
— Хорошо, двадцать, если вы так считаете, — согласился дон Хосе. — И будьте любезны, выберите их сами.
— Не беспокойтесь, пожалуйста, — ответил дон Торрибио с сардонической улыбкой и направился к выстроившемуся для приветствия коменданта отряду обороны передовой позиции и отобрал двадцать кавалеристов.
— Теперь, комендант, мы можем ехать.
— Тогда поехали, — сказал дон Хосе, пришпорив свою лошадь.
Дон Хосе Калбрис и дон Торрибио Квирога ехали рядом, а в нескольких шагах за ними следовал конвой.
Так они ехали примерно три четверти часа. Постепенно, несмотря на увлекательную беседу с доном Торрибио, который без конца сорил остротами, полковник стал испытывать какое-то необъяснимое беспокойство.
— Извините, полковник, — сказал он своему спутнику, внезапно останавливая его, — не кажется ли вам странным, что подкрепления, которые мы выехали встречать, нет как нет?
— В этом нет ничего странного, сеньор Возможно, капитан, командующий ими, не рискнул без меня пускаться в путь по незнакомой дороге.
— Такое может быть, — раздумчиво проговорил дон Хосе.
— Я считаю это вполне вероятным, — продолжал дон Торрибио. — И в таком случае, нам придется проехать еще одну милю.
— Коли так, поехали.
Они продолжали путь. Теперь уже молча. Казалось, каждый был занят своими мыслями. Время от времени дон Торрибио поднимал голову и сосредоточенно оглядывался по сторонам.
Вдруг откуда-то издалека донеслось ржание лошади.
— Что это значит? — спросил дон Торрибио.
— Вероятно, те, кого мы ждем, — ответил комендант.
— Как знать. На всякий случай будем соблюдать осторожность.
Сделав знак коменданту подождать его, он пришпорил лошадь и вскоре исчез в темноте.
Отъехав подальше, дон Торрибио сошел с лошади, припал ухом к земле и стал слушать.
— Проклятье, — пробормотал он, быстро садясь на лошадь, — нас преследуют. Нельзя терять ни минуты. Неужели этот разбойник дон Эстебан узнал меня?
— Ну что? — спросил комендант, когда дон Торрибио вернулся
— Ничего, — ответил дон Торрибио коротко, — ничего интересного для вас.
— А именно?
— Вот что, — перебил дон Торрибио, положив левую руку на руку коменданта, — сдавайтесь, Хосе Калбрис, вы мой пленник!
— Что вы хотите этим сказать? — спросил старый солдат, вздрогнув — Вы с ума сошли, дон Торрибио!
— Не называйте меня доном Торрибио, сеньор, — мрачно проговорил молодой человек. — Я теперь негодяй без имени Жажда мести привела меня в стан апачей.
— Измена! — закричал полковник — Ко мне, солдаты! Защищайте вашего коменданта!
— Эти люди не станут вас защищать, дон Хосе, они служат мне. Говорю вам, сдавайтесь!
— Нет, не сдамся! — решительно возразил комендант — Дон Торрибио или кто бы вы ни были, вы подлец!
Повернув свою лошадь, он отбросил руку дона Торрибио и выхватил саблю. Вдали послышался топот нескольких лошадей.
— Кажется, идет мне подмога, — сказал комендант, взводя курок пистолета.
— Да, — холодно ответил дон Торрибио, — но она опоздает.
По его приказанию вакеро бросились к коменданту, который успел выстрелить из пистолета и уложить двоих из них.
В темноте завязалась жестокая схватка. Сознавая, что у него нет шансов на спасение, дон Хосе проявлял чудеса храбрости. Отчаянно бросая лошадь то вправо, то влево, он ловко отражал нацеленные на него удары, рубил саблей вакеро, обступивших его плотным кольцом.
Между тем топот приближавшейся конницы был теперь подобен грому. Дон Торрибио опасался, что его жертва может ускользнуть из рук, и выстрелил в голову лошади коменданта. Дон Хосе упал на землю, но быстро вскочил на ноги и бросился на предателя с саблей, но тот отразил удар, тогда полковник, отпрянув назад, приставил к своему виску пистолет.
— Такие, как я, не сдаются, — сказал он и выстрелил. В ту же минуту зазвучали выстрелы, и отряд во главе с майором Барнумом и Жетеваном, словно вихрь, обрушился на вакеро.
Борьба продолжалась не долго. По знаку дона Торрибио вакеро повернули лошадей и кинулись врассыпную, оставив семь или восемь трупов товарищей.
— Какая жалость… — прошептал майор Барнум.
— Мы опоздали, — печально отозвался дон Эстебан. — Дон Хосе предпочел умереть, нежели сдаться в плен.
— Да, это был храбрый солдат. Но как догнать теперь этих демонов?
— Не стоит их догонять, они уже в лагере. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что скоро мы разгадаем эту загадку. Предоставьте действовать мне.
Дон Эстебан сошел с лошади, срезал ветвь смолистой сосны, которая в изобилии произрастала в этом краю, высек огонь и через несколько минут в его руках запылал факел.
При свете слабого красноватого пламени он стал вместе с майором осматривать простершиеся на земле трупы. Вскоре они нашли коменданта с раздробленным черепом, в руке был зажат пистолет. На лице — печать презрения и неукротимого мужества.
— Вот он, — сказал дон Эстебан. Майор не мог сдержать слез.
— Да, — прошептал он, — он умер как солдат в бою, но, увы! Всего лишь с предателем, изменившим своему народу. Неужели моему старому другу была суждена именно такая смерть!
— Так было угодно Богу!
— Да, — сказал майор, — мы должны исполнить свой долг, как он.
Они подняли труп, бережно положили его на лошадь, и скорбная процессия направилась в президио.
Между тем дон Торрибио не находил себе места от злости. Он не желал смерти коменданта, которая могла разрушить его планы, побудив мексиканцев опять стоять насмерть и скорее похоронить себя под стенами президио, нежели сдаться на милость победителей. Он замышлял взять дона Хосе в плен и, держа его в качестве заложника, диктовать условия президио.
Итак, план дона Торрибио потерпел фиаско. Он отлично сознавал степень своей неудачи, вопреки его сообщникам, считавшим операцию успешной, а потому возвращался восвояси мрачный и недовольный.
Тем временем Гермоса и Мануэла, воспользовавшись его отсутствием, сняли с себя индейское платье и остались в своей обычной одежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45