Дон Мигель спрыгнул с лошади, заткнул за пояс пистолеты, лежавшие в кобурах, привязал лошадь к дереву и, вскинув карабин на плечо, решительно двинулся на скваттеров.
Последние, удивленные храбростью человека, который осмелился один требовать то, от чего отказались его товарищи, подпустили его к себе, не делая ни малейшего движения.
Когда дон Мигель очутился в двух шагах от старого скваттера, он остановился, опустил на землю карабин и, сняв шляпу, сказал:
— Вы меня узнаете, Красный Кедр?
— Дон Мигель Сарате! — вскричал с удивлением скваттер.
— Судья меня бросил, — продолжал асиендадо, — и как подлый трус бежал, испугавшись ваших угроз, поэтому мне остается самому исполнять обязанности судьи. Клянусь Богом, я добьюсь своего! Красный Кедр, я требую от вас как владелец этого леса, в котором вы поселились без моего разрешения, чтобы вы как можно скорей из него убрались.
Молодые люди пробормотали несколько угрожающих слов по адресу асиендадо.
— Молчать! — крикнул на них Красный Кедр. — Пусть говорит этот кабальеро.
— Я кончил и жду вашего ответа.
Скваттер раздумывал в продолжение нескольких минут.
— Мне очень трудно ответить вам на этот вопрос, — сказал он наконец, — я не могу по отношению к вам делать то, что мне угодно.
— Это почему?
— Потому что я обязан вам жизнью.
— Я освобождаю вас от всякой благодарности.
— Очень может быть, вы имеете полное право говорить это, но я не могу забыть оказанной мне услуги.
— Это ничего не значит.
— Нет. Это значит гораздо больше, чем вы думаете, кабальеро; по своему характеру, привычкам, наконец, по тому образу жизни, который я веду, я могу считаться вне закона, но тем не менее я все-таки человек и поэтому не могу забыть оказанного мне благодеяния, как не забуду и обиды.
— В таком случае, докажите это… Уходите отсюда как можно скорей, и мы будем квиты.
Скваттер отрицательно покачал головой.
— Послушайте, дон Мигель, — сказал он, — в этой стране вас все считают благодетелем несчастных, я сам испытал, до чего доходит доброта вашего сердца и как вы храбры… Говорят, что вы обладаете громадным состоянием, которому и сами не знаете счета…
— Дальше, — перебил его асиендадо с нетерпением.
— Убыток, который я могу вам здесь причинить, хотя бы я даже вырубил все деревья в этом лесу, ровно ничего не значит для вас… Скажите же мне, пожалуйста, почему вы так настойчиво хотите меня прогнать?
— Ваш вопрос совершенно справедлив, и я вам отвечу на него. Я требую вашего удаления из моих владений потому, что несколько дней тому назад сын мой был опасно ранен вашими сыновьями, которые заманили его в подлую ловушку, и если он и избежал смерти, то только чудом; вот почему мы не можем жить один возле другого, — нас разделяет кровь.
Красный Кедр нахмурил брови.
— Правда это? — спросил он, обращаясь к сыновьям.
Молодые люди молча опустили головы.
— Я жду, — продолжал дон Мигель.
— Пойдемте, этот вопрос нельзя разрешить так просто, пойдемте ко мне в хакаль.
— Зачем? Я вас прошу ответить мне: да или нет.
— Сейчас я не могу вам ничего ответить на этот вопрос… Сначала мы с вами должны потолковать, и потом вы уже сами решите, как мне быть. Идите же за мной… Не бойтесь!..
— Я ничего не боюсь и, кажется, я вам это уже доказал. Идите, и, раз вы этого требуете, я последую за вами.
Красный Кедр сделал своим сыновьям знак оставаться там, где они были, и направился большими шагами к своему хакалю, находившемуся невдалеке.
Дон Мигель последовал за ним.
Они вошли в хижину. Внутри никого не было, потому что обе женщины тоже работали в лесу.
Красный Кедр затворил за собой дверь хакаля, уселся на скамью, знаком пригласил своего гостя сделать то же самое и начал говорить таким тихим голосом, как будто он боялся, чтобы то, что он будет говорить, не было слышно снаружи.
ГЛАВА IX. Красный Кедр
Выслушайте меня, дон Мигель, — сказал Красный Кедр, — и, в особенности, не ошибитесь насчет истинного смысла моих слов. Сообщая вам то, что мне удалось случайно узнать, я вовсе не имею в виду ни запугать вас, ни стараться заслужить особенное доверие с вашей стороны.
Асиендадо с удивлением взглянул на своего собеседника, тон и манеры которого так странно и так внезапно изменились.
— Я вас не понимаю, — отвечал дон Мигель, — говорите, пожалуйста, яснее, потому что все это для меня такая загадка, разгадать которую я положительно не в состоянии.
— Сейчас я вам скажу все, кабальеро, и если и на этот раз вы не поймете истинного смысла моих слов, это будет значить, клянусь честью, что вы сами не хотите ничего понять. Как и всем умным людям, вам тоже надоела эта беспрестанная борьба, в которой безо всякой пользы тратятся жизненные силы вашей страны; вы поняли, что такая богатая, такая плодородная страна, как Мексика, не может быть или, лучше сказать, не должна служить больше ареной, на которой все тираны поочередно устраивают свои увеселения. Вы уже целых тридцать лет мечтаете об освобождении от этого ига, хотя и не всей вашей страны… это было бы слишком трудной задачей для вас… Нет, ваши мечты, если можно так выразиться, гораздо скромнее. Вы уроженец Новой Мексики и потому решили сначала сделать независимой одну ее, создать из нее свободное государство в надежде, что со временем, через несколько лет, может быть, и весь Мексиканский Союз последует вашему примеру… Тогда, — говорили вы себе, — я умру с сознанием, что жизнь моя не пропала даром, цель достигнута, я спасу мою страну от гибели. Разве это не ваши мысли, кабальеро? Или, может быть, вам и теперь еще кажется, что я выражаюсь не совсем ясно?
— Может быть, хотя я все-таки еще не могу понять, к чему вы все это говорите мне. Эти мысли, которые вы мне теперь приписываете, приходят на ум не одному мне, но и всем, искренно любящим свою родину, и я, конечно, не стану уверять вас, что думаю иначе.
— Да этого вам и делать незачем, потому что думать об этом и желать этого — значит быть истинным патриотом.
— Довольно комплиментов; кончайте, пожалуйста, поскорее, я спешу.
— Потерпите немного, я еще не кончил. Вам как потомку первых тлатоани ацтеков, а следовательно, и естественному защитнику индейцев, живущих на этой несчастной земле, скорей, чем кому-нибудь другому, должны были прийти в голову эти мысли… Как видите, я хорошо вас знаю, дон Мигель Сарате.
— Мне кажется, даже слишком хорошо, — прошептал мексиканский дворянин.
Скваттер улыбнулся и продолжал.
— В эти места я забрался совсем не случайно: отправляясь сюда, я знал, куда я еду и зачем. Дон Мигель, я говорю с вами совершенно серьезно; я знаю, что все приготовления к осуществлению задуманного вами намерения в настоящее время закончены, и я спрашиваю вас, готовы вы или нет подать теперь сигнал, который должен сделать Новую Мексику независимой от метрополии, благоденствующей за ее счет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80