Чем лучше ты сам, тем яростнее они на тебя нападают. А если ты представляешь высшее добро Вселенной, то тебя настигнет высшее зло.
— Ну, тогда убейте его. В чем проблема? Неужели это так трудно? — возопила Беатрис. — Какие есть причины оставить этого человека в живых? Не слышу причин. Голосуем, кто против? Не вижу рук. — Беатрис огляделась по сторонам, как бы ожидая получить ответ. — Благодарю вас. Пожалуйста, пристрелите нарушителя границы.
— Бруно уже попытался, — ответил телохранитель.
— И? — спросила Беатрис.
— Бруно пролетел даже дальше, чем собаки. И с тех пор перестал шевелиться.
— Бруно никогда толком не умел шевелиться, — заметила Беатрис.
— Я бы мог тебе сказать, что пули его не берут. Мы уже посылали против него вооруженных люден. У мистера Мускаменте тоже было много вооруженных людей, но ему пришлось склонить колени перед этой отрицательной силой. Я следил за передвижениями этого человека через всю Америку. Я видел, на что он способен.
— Мы все упаковали. Поехали, — скомандовала Беатрис.
— Нет. Я хочу прикрыть наше отступление. Я хочу покончить с этим злым человеком прямо сейчас.
— Рубин, мне это в тебе нравится, — заявила Беатрис. — Я выйду через черный ход. Догоняй.
— Нет. Сначала я все устрою, а потом мы уйдем вместе.
— Много тебе нужно на это времени?
— Три секунды. Я был готов к чему-то подобному. В аэропорту Майами пули не смогли остановить этого человека. А поскольку люди становятся его жертвой, то я пришел к заключению, что единственный способ противостоять этой силе, это...
— Делай, Рубин, — оборвала его Беатрис, а телохранителю сказала:
— Если бы не я, он до сих пор переводил бы горы бумаги, марая их своими идиотскими идеями.
— На этот раз я не промахнусь, — пообещал Рубин и направился в подвал, чтобы привести в действие систему, которую он настроил заранее.
Поскольку все это заняло на двадцать секунд больше, чем обещанные три, то, вернувшись, он обнаружил, что остался один в доме, и ему пришлось бежать, чтобы не упустить машину, стоявшую за домом. Телохранитель как раз заканчивал запихивать в машину чемоданы.
— Подождите, не уезжайте. Не надо, чтобы он видел, как мы спасаемся бегством. Если он погонится за нами, мой капкан не сработает.
— А я бы не стала возражать, если бы он поймал меня, — захихикала Беатрис и пощекотала бедро телохранителя, сидевшего за рулем.
— Еще как стала бы, — возразил Рубин. — Он работает на президента:
— Ублюдок, — заявила Беатрис.
— Давайте подождем. Пусть он войдет в дом. Выключите мотор, и пусть капкан захлопнется.
Римо немного замедлил шаг, чтобы Дафна могла за ним поспевать. От ворот до дома было добрых полмили. Не пройдя и ста пятидесяти ярдов, они дошли до привратника по имени Бруно, лежавшего очень тихо на лужайке на склоне холма.
— Ты уверена, что сможешь узнать его? Ты уверена, что он не похож ни на один из своих портретов? — спросил Римо.
— Да. Неизменным остается свет, который у него внутри. Он мог бы остаться совсем юным, моложе меня, но он предпочел на собственном опыте испытать страдания, которые приносит людям старость. И тем не менее, он помолодеет, когда этого захочет.
— И ты в это веришь?
— А вы верите в Синанджу?
— Синанджу работает, — ответил Римо.
— До вступления в “Братство Сильных” я была просто разочарованной женщиной, отчаянно искавшей разрешение всех своих проблем. А теперь я нашла то решение, которое искала, и оно работает. Вам тоже надо попробовать. Вы бы тогда не были таким отрицательным.
— А ты когда-нибудь слышала о том, как люди все забывают?
— Нет, — сказала Дафна. — Надо помнить свою боль и раны, полученные в прошлой жизни, чтобы можно было с ними справиться, раскрыться и дать мучающим вас проблемам слиться со Вселенной, вместо того, чтобы накапливать их внутри себя.
— А я люблю накапливать, — заметил Римо. — И чувствую себя прекрасно.
— А зачем вы спорите со своим милым папой?
— Потому что он неисправимый спорщик, — ответил Римо.
Он повнимательнее посмотрел на дом. Дом производил впечатление крепости, готовой к вражескому натиску. Это было то спокойствие, которое хранит в себе опасность и может взорваться в любой момент. Зеленые лужайки, солнце, отражающееся в стеклах окон, воздух, напоенный жизненным теплом, — все это напоминало Римо изумительно прекрасных и смертельно опасных насекомых. Те, кто несет смерть, сказал однажды Чиун, оповещают мир о своей силе тем, что облекают ее в привлекательные цвета.
Мысли о Чиуне заставили Римо погрустнеть. Он не знал, почему может получиться так, что президенту придется умереть, но он доверял Смиту. За долгие годы, он уяснил себе, что единственное, в чем нельзя было усомниться, — так это в верности Смита своей стране. Он никогда не мог объяснить этого Чиуну. И по мере того, как он сам все больше и больше проникался духом Синанджу, он начинал понимать, почему. И хотя он понимал чувства Чиуна, сам он так не чувствовал. Он разрывался между двумя мирами, и оба мира были внутри него.
Он знал, что очень скоро ему, может быть, предстоит покинуть страну, которую он любил и которой так долго служил. Он не знал, сможет ли он когда-либо смириться с тем, что ему придется служить какому-нибудь диктатору или тирану. Ему было важно служить такому делу, в правоте которого он был уверен. Чиун был уверен, что правота полностью принадлежит Синанджу, и в том, что касалось принципов деятельности человеческого тела, он был прав. Но не в том, что касалось правительства. Или народа.
— Готова заплатить пенни, чтобы узнать, что вы думаете, — сказала Дафна.
Римо столкнул ее с дороги на обочину. Под дорогой были спрятаны какие-то металлические предметы. Мягкая зеленая поверхность лужайки была безопаснее.
— Я думал о Синанджу, — ответил Римо.
— А Синанджу дает вам то же чувство абсолютной свободы и силы, какое дает “Братство Сильных”?
— Нет. Если говорить откровенно, милая дама, то Синанджу сбивает меня с толку, — ответил Римо.
— Если Синанджу сбивает вас с толку, то как же вы говорите, что Синанджу работает? — удивилась Дафна.
И тут вдруг она обнаружила, что летает по воздуху, переворачиваясь вокруг своей оси, а Римо стоит где-то далеко внизу — очень далеко, футах в двадцати под нею. А потом она вновь стала опускаться. Похоже, это Римо подбросил ее — точно так же, как он подбросил человека, встретившего их у ворот, но она этого практически не почувствовала и совершенно не видела, как двигались его руки. Она поняла, что он прикоснулся к ней, только после того, как оказалась в воздухе. И вот она падает. Девушка завизжала.
Но руки Римо подхватили ее. Очень нежно. Она приземлилась так мягко, как если бы просто неспешно шла по траве.
— Вот так работает Синанджу, — сказал Римо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75