Хотя он мог в принципе сесть где угодно, Стерновски занял свое обычное место. Пережевывая и глотая мясо, он не испытывал никакого удовольствия, однако по мере заполнения желудка постепенно проходили досаждавшие Стерновски ноющие боли, и от этого ученый чувствовал облегчение. В опустевшем зале не было слышно ни звука — лишь дешевые металлические нож и вилка со звоном ударялись о толстую тарелку грубого фаянса. Покончив с фруктовым салатом, Стерновски вытер губы бумажной салфеткой. Когда он огляделся по сторонам, в кафетерии уже никого не было. Пока Стерновски смотрел в другую сторону, кассирша незаметно ускользнула. Это его не удивило. Стерновски уже привык, что его избегают. За те полтора года, что он работал в Пурблайнде, он ежедневно испытывал на себе всеобщее презрение.
До истечения срока контракта с биохимическим факультетом оставалось еще шесть месяцев. В соответствии с этим восьмистраничным документом университет за шестнадцать тысяч пятьсот долларов в год получал право на все, что рождалось в голове Стерновски.
С первых же дней работы научный руководитель начал всячески ему мешать, пытаясь заставить Стерновски отказаться от выбранного им направления исследований и заняться чем-то более «перспективным». Больше года Стерновски в полном одиночестве плыл против течения, пока не достиг первых успехов. Однако, несмотря на достигнутые результаты, биохимический факультет наотрез отказался финансировать затраты на проведение серии опытов над приматами. Для Стерновски это было равнозначно катастрофе.
В конце концов ему пришлось из собственного кармана заплатить за Арнольда, карликового шимпанзе, и его перевозку. На это Стерновски потратил остатки полученного им небольшого наследства и опустошил все свои кредитные карточки. Когда исследования приматов стали приносить плоды, обозленный ученый скрыл достигнутые результаты от своего научного руководителя. Он знал, что если на нынешней, завершающей стадии факультет заинтересуется его исследованиями, ПУ присвоит себе его открытие. Этот Фома неверующий — его научный руководитель — получит Нобелевскую премию, а университет примется жадно сосать авторское вознаграждение, которое со временем может составить миллиарды долларов. А Стерновски за все свои усилия по окончании контракта окажется на улице, и ему даже «спасибо» не скажут. Или окажется даже раньше, если они смогут доказать, что он присвоил хотя бы одну ржавую скрепку.
Стерновски со звоном отодвинул свой поднос и выбросил бумажную салфетку в мусорную корзину.
Это его последний обед в старом добром ПУ.
* * *
Ледяной ветер до костей пробирал возвращавшегося в свою лабораторию биохимика. По обе стороны дороги из вентиляционных решеток к небу поднимались столбы пара, напоминавшие гейзеры в Йеллоустонском заповеднике. Под лужайками и кирпичными дорожками находился подземный муравейник, где располагались ведущие университетские лаборатории.
Из-за ужасной вони, издаваемый подопытными животными, лабораторию Стерновски разместили в трейлере, который стоял на самом краю кампуса, в дальнем углу автостоянки «Зет-зет». После недавнего бурана снегоочиститель сгреб кучи грязного снега к самому трейлеру, завалив деревянные ступеньки. После этого прошло уже несколько дней, но снег все еще не растаял. Чтобы войти в дверь, Стерновски приходилось пробираться через сугробы, доходящие ему до пояса.
Хотя обычно он поддерживал в своей лаборатории образцовую чистоту и порядок, сегодня узкая, длинная комната выглядела так, как будто по ней прошелся ураган. На стенах, в проходах между лабораторными столами — всюду виднелись следы запекшейся крови, экскрементов и желто-зеленого мускуса. Стальные клетки стояли открытыми, на виниловом полу и лабораторных столах лежали тела убитых росомах.
Мертвые животные были приблизительно по метру длиной — если считать вместе с коротким, пушистым хвостом. По бокам темно-коричневого туловища проходили две более светлые полосы, соединявшиеся у основания хвоста. У росомах были короткие, массивные лапы и широкие ступни с мощными когтями. Морды их с короткими, округлыми ушами были похожи на медвежьи. Индейцы называют росомах «скунсовыми медведями» — почему скунсовыми, понятно всякому, у кого есть обоняние.
Перед обеденным перерывом Стерновски уничтожил почти всех своих подопытных животных, оставив пока в живых трех из них. Теперь настало время закончить работу. Стерновски облачился в серый резиновый халат и сапоги, надел на руки кожаные рукавицы, а на лицо — защитный пластиковый щиток. Затем он достал эмалированный поднос, на котором лежало с полдесятка уже заполненных шприцов для подкожных инъекций. Жидкость в них была светло-голубой.
Как безоблачное небо в летний полдень. Той голубизны, от которой замирает дух и останавливается сердце.
По скользкому проходу Стерновски осторожно направился к двум последним запертым клеткам. Оставшиеся в живых звери, возбужденные запахом крови и звуком его шагов, испуганно заворчали. Двадцатишестикилограммовый самец росомахи по имени Донни в этот момент уже второй час спаривался с гораздо меньшей по размерам и весу Мари. Чтобы совершить акт репродукции, животным иногда требовалось не менее двух часов. Продолжительное и энергичное спаривание вызывало овуляцию у самок; соответствующие изменения уровня содержания гормонов и лежали в основе открытия Стерновски.
С помощью встроенного рычага ученый прижал сцепившихся в клубок росомах к прутьям решетки, что давало возможность производить с ними необходимые эксперименты — и делать инъекции. Донни продолжал двигаться даже тогда, когда Стерновски вонзил ему в плечо иглу шприца. Когда ученый надавил на поршень, животное пронзительно закричало и изогнуло дугой хвост. Из анальной железы ударила струя желто-зеленой жидкости. Искривленные клыки и десятисантиметровые когти лязгнули по стальной решетке, оставив на ней свежие царапины. Движения Донни внезапно резко замедлились, изо рта вывалился и тут же свесился набок язык — как у механической игрушки, у которой кончился завод. Затем животное задрожало всем телом; но это был не любовный экстаз, а судороги смерти. Мари Стерновски сделал более удачный укол — он попал ей в вену, и самка моментально испустила дух.
Перенеся тела животных на ближайший рабочий стол, Стерновски быстро побрил им головы электробритвой, протер белую кожу оранжевым дезинфектантом, а затем вскрыл черепа специальной патологоанатомической пилой на батарейках. Сокровище, которое он искал, находилось у основания черепа, в области мозга, называемой гипоталамусом. Стерилизованным инструментом Стерновски ловко извлек нужные участки и бросил еще теплые куски мозга в приготовленные пластмассовые сосуды с заранее наклеенными этикетками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62