— Хотя вначале считали, что она сама является жертвой нападения, приведшего к гибели покойной суперзвезды Виндалу, теперь полиция подтверждает, что Пума Ли является подозреваемой по делу о зверском убийстве.
«Вот, значит, как это началось», — подумал Смит.
7
Большими как блюдца голубыми глазами Бэмби Сью Бэкьюлэм смотрела на то, что лежало на ладони ее молодого мужа.
— Я знала, что для своего возраста ты в хорошей форме, дорогой, — сказала она, — но не ожидала ничего подобного.
— Душенька, ты еще ничего не видела! — заверил ее сенатор.
Не говоря больше ни слова, девяностолетний Ладлоу снова — уже в четвертый раз за истекший час — оседлал свою розовощекую молодую жену. В доме на побережье Малибу не осталось уже ни одного уголка, где бы они не занимались любовью. Сейчас новобрачные неистово совокуплялись в гостиной, разбрасывая в разные стороны диванные подушки.
Даже в ранней юности Лад не обладал такой могучей потенцией. Как и все тело, его свадебный инструмент также увеличился в объеме, а достичь необходимой твердости не составляло труда. Сенатор все время испытывал желание — причем огромное желание. Оно пылало, как пылает газ под булькающей кастрюлей с овсянкой, которую напоминали его старческие мозги. Сейчас законодатель не отвлекался ни на что, полностью сконцентрировавшись на том удовольствии, которое давал и которое получал. Старый Бэкьюлэм никогда еще не был столь полон жизни.
Как и раньше, все кончилось очень быстро, причем, как и раньше, сенатор был по-прежнему готов к новому бою. Почувствовав голод, он, не одеваясь, голым направился на кухню. Прямо руками Ладлоу атаковал остатки жаркого, удаляя толстый слой белого жира и отправляя его в рот. Жир тек по подбородку и капал на заросшую седыми волосами массивную грудь.
На другом краю гостиной Бэмби многозначительно кашлянула.
— Я хочу еще, дорогой, — сказала она, когда сенатор посмотрел в ее сторону.
— Тебе это и в самом деле нравится, да? — спросил Ладлоу.
— Я никогда не смогу тобой насытиться, — проворковала Бэмби. — Ты чародей. Ты супермен! Господи! — ахнула она, когда сенатор вновь устроился рядом с ней. — Дорогой, он стал еще больше.
Подчиняясь непреодолимому импульсу, Ладлоу схватил молодую жену за шею и начал трясти.
Это тоже доставляло неплохие ощущения.
* * *
Через полчаса голый Ладлоу Бэкьюлэм в одиночестве стоял на веранде. Высоко над головой сияла луна, и в ее бледном свете капли крови, которой с ног до головы был заляпан этот выдающийся американский законодатель, казались совершенно черными. Бэмби Сью наконец получила секса столько, сколько хотела. И Старый Лад тоже.
Он сунул палец в рот и попытался ногтем выковырять кусочек шеи его покойной жены, застрявший между двумя природными зубами (всего их оставалось три). Потерпев неудачу, сенатор направился обратно в дом — мимо сломанной двери, остатков разбитой мебели и лежавшего в гостиной кровавого месива.
Он нашел зубочистку как раз в тот момент, когда к дому подъехала кавалькада машин со сверкающими сине-красными «мигалками».
Сенатора это совершенно не обеспокоило.
Как раз для таких дел и существуют адвокаты.
8
Карлос Стерновски решил, что наконец может себе позволить долгожданный отдых. Даже после восьми месяцев пребывания на Дальнем Востоке он никак не мог привыкнуть к здешнему постоянному сочетанию духоты и влажности. Достав хлопчатобумажный носовой платок, Стерновски сдвинул назад свою соломенную шляпу с широкими полями — как у кули — и вытер мокрый лоб и щеки. Впереди по проходу между стальными клетками пробирались полуголые работники-тайваньцы, держа в обеих руках по сосуду со свежей кровью росомахи. Они двигались осторожно, зная, что пролитый сосуд может стоить им жизни. В руках у Стерновски был лишь компьютер-ноутбук, кибернетический лабораторный журнал, позволявший проследить, у кого из животных недавно брали кровь. Переведя дух, он стал смотреть, как одетые в лохмотья рабочие по небольшому склону поднимаются туда, где стоит его электрокар.
Вокруг все было заставлено рядами клеток — семьдесят рядов по семьдесят клеток в каждом. В них содержалось около пяти тысяч росомах, нелегально доставленных из Сибири на Формозу компанией «Фэмили Финг фармасевтиклз». Это стоило недешево — равно как и содержание животных.
Тем не менее капиталовложения уже начали окупаться.
Располагая хорошим финансированием, квалифицированным лабораторным персоналом и современным оборудованием, Стерновски очень быстро сумел выделить из крови росомах активный нейропетидный агент, что избавило от необходимости жертвовать животным для того, чтобы извлечь из его гипоталамуса необходимое сырье. Теперь росомахи стали чем-то вроде дойных коров — только вместо молока у них регулярно брали кровь. Давно миновали те времена, когда животных называли Донни или Мари — подобно племенным джерсийкам, у лабораторных животных были лишь номера, вытатуированные на ушах.
Стерновски спрятал носовой платок обратно в шорты и двинулся вверх по склону. Когда он приблизился к кару, тайваньские рабочие уже устанавливали завернутые в пальмовые листья сосуды с кровью на подстилку из ледяной крошки. Когда они повернулись, Стерновски увидел у каждого в носу белые пластмассовые затычки, странно выделявшиеся на фоне их коричневых лиц.
В условиях изнуряющей тропической жары сгрудившиеся на площади в девять гектаров росомахи издавали такую вонь, которая у большинства людей вызывала неудержимую рвоту. Что было самым ужасным — ни один рабочий не мог пройти мимо клеток без того, чтобы не вызвать на себя струю мускусной жидкости, причем росомахи обычно попадали точно в цель. Когда Стерновски сел за руль электрокара, двое рабочих принялись из шланга смывать со своих рук и ног маслянистую желто-зеленую жидкость. Неудивительно, что сбор крови с самого начала лег на плечи именно Стерновски — ни один квалифицированный работник просто не мог даже близко подойти к «Вонючей ферме», как ее называли. Только Стерновски был совершенно невосприимчив к запахам.
Объехав рабочих, Стерновски направил машину вверх по склону, мимо башни из гофрированного железа, где хранился корм для животных. Куда ни кинь взгляд, везде полуголые рабочие таскали воду, чистили клетки и катили тачки. Кормление, поение животных и удаление их экскрементов происходило непрерывно, от рассвета до темноты.
Поднявшись на вершину невысокого холма, ученый проехал мимо трейлера, где он жил и где выполнял основную часть работы, и стал спускаться на другую сторону. Прямая как натянутая струна дорога шла по верху насыпи, разделявшей надвое болотистую низину. Впереди заходящее солнце окрашивало в золотисто-розовый цвет сооружения главного комплекса компании — его алебастровые стены, огромные резервуары и переплетения труб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62