Вошел Чивингтон — ее отец — и сел рядом с дочерью. Он рассказал уже известную Эпперману историю с кольтом. В комнате запахло затхлым сигарным дымом, и Лотти еще больше разозлилась. Кеттлмен всех их оставил в дураках.
— Если я что-нибудь узнаю, — наконец сказал Эпперман, — дам вам знать. По-моему, — добавил он, — у меня кое-что есть.
Но у него не было ничего, кроме предчувствия, что дело сулит приличные деньги. Первое, что нужно сделать, — связаться с Портом Болдуином.
Однако, если он первый найдет Кеттлмена, тот может немало заплатить, лишь бы остаться в неизвестности. Хорошая мысль.
По дороге домой Эпперман прикидывал, как лучше провернуть это дельце, рассудок подсказывал, что Кеттлмен — решительный человек и может в ответ на шантаж не деньги предложить, а вынуть револьвер. Чем дольше он рассматривал эту возможность, тем более ему становилось не по себе.
Он сидел на кровати, растирал ступни, когда вдруг вспомнил человека в поезде.
Глава 10
Над «Кейбаром» медленно сгущались сумерки. На далеких холмах завел свою песню койот. Прямо над головой пронесся и спланировал козодой, появились летучие мыши. Отеро неторопливо прошел в конюшню, якобы задать корма скоту, а на самом деле оседлать лошадей.
Томас уверил, что не будет в тягость, и Флинт зашел в комнату Флинна. Тот был почти без сознания, перевозить его — значило подвергать смертельному риску, но иного выхода не было.
— Вы не знаете меня, — сказал Флинт, стоя над постелью раненого, — но это я нашел вас на тропе, после того как в вас стреляли.
— Спасибо. — Ответ был едва слышен.
— Вот что я хочу вам сказать: нам придется увезти вас. Сразу после наступления темноты на ранчо нападут и сожгут его. Нам надо быть подальше отсюда. Мы уедем в Дыру В Стене.
— Оставьте меня… с винтовкой. Или увезите меня. — Флинн собрался с силами, глубоко вздохнул и прошептал: — Будьте рядом с ней… как дочь.
Он на несколько минут закрыл глаза.
— Глэдис. Больше никто не знал. Она сказала им.
Джулиус Бент удивительно бережно для человека таких огромных размеров с помощью Хуаны одел Флинна.
Нэнси действовала быстро и решительно. Флинт вошел на кухню и тут же вышел, не сказав ни слова, потому что говорить ничего не требовалось. Пища, медикаменты, перевязочный материал, одеяла, фляжки, спички. Только когда навьючили лошадей, она оглянулась.
— Это единственный дом, который я знала.
— Дом можно построить снова.
— Конечно. — Она бросила на него быстрый взгляд. — Сдаваться нельзя, Джим. Надо бороться.
Он задумался над ее словами. Неужели он сдался? Но он обречен и умрет скоро. Во всяком случае, так говорят врачи. Лекарств от этой болезни нет. Но ведь люди иногда выздоравливают, несмотря на все предсказания врачей. Может быть, ответ в силе духа, психики? Или это вера? Или какое-то химическое вещество в организме, вызываемое верой и волей? На Западе ходит много историй о людях, смертельно раненных, но выживших, несмотря на то, что их считали безнадежными. Воля к жизни… Она существует, и с ее помощью можно победить любой недуг, любую болезнь.
Караван медленно, чтобы не причинять боль раненым, вышел в сгустившуюся ночную темноту. Флинт и Пит Геддис остались, чтобы несколько раз выстрелить в нападавших и сделать вид, что оборонявшиеся на месте. Они рассчитывали пробыть на ранчо не больше получаса.
Лежа в углу веранды, Флинт думал о том, как быстро человек приспосабливается к новой жизни! Люди, живущие в ночи — солдаты, воры, бродяги, — не боятся ночи и тьмы, потому что сами они часть ночи и тьмы. Они настолько сживаются с этим, что и ведут себя, и думают совершенно иначе, чем остальные.
Он и сам был таким много лет назад, а потом потерял способность жить во тьме, когда жил на свету, в комфорте. Теперь эта привычка снова овладевала им, становясь для него естественной. Он больше не боялся ночи, потому что ночь служила ему убежищем и защитой.
Слева донесся выстрел — пробный. Подняв свою тяжелую винтовку, Флинт тщательно прицелился в то место, откуда прозвучал выстрел, и нажал на спуск. Если тот человек участвовал в схватках с индейцами, он должен был уже переползти на другое место. Флинт тут же переместил мушку направо и еще раз выстрелил, затем — налево. Послышался вскрик, вызванный скорее испугом, чем болью.
Зашевелился Геддис.
— Ну что?
— Один свое получил. Поехали.
Они шагом выехали со двора, Геддис впереди, он знал все тропы, ведущие к ранчо.
Койот на холмах молчал, летучие мыши и ночные птицы не были видны в непроглядной темноте. Слышался только стук копыт и скрипение седел.
— Ты за кем-то охотишься? — вдруг спросил Геддис.
Это еще что за вопрос? Флинт помолчал, прежде чем ответить.
— Нет… Мне ничего не нужно от других.
Они немного поднялись, затем тропа опять выровнялась, петляя между деревьями. Их слышали только звезды.
— Я хочу помочь девушке. И, поверь мне, помогу.
Далеко сзади послышался еще один выстрел. Вскоре они увидели тени сгрудившихся лошадей, и Флинт очутился рядом с Нэнси. Они тут же отправились в путь.
— Спасибо тебе за помощь. Это ведь не твоя драка.
— Я больше не знаю, где чья драка. Наверное, борьба с несправедливостью — это драка каждого.
— Кто ты, Джим?
Он повторил вопрос с долей горькой иронии. Кто он? Честный вопрос, но трудный. Он — никто. Был человек с чужим именем, рожденный неизвестно от кого, неизвестно где, без корней, без любви.
— Я никто, — сказал он. — Совсем никто.
А скоро он не сможет сказать даже этого. Он станет пылью, скелетом, лежащим в каменной хижине в тайном месте за стенами мертвой лавы.
— У тебя есть семья?
— У меня никогда не было семьи. Только жена, хотевшая меня убить. У меня нет никого, — добавил он. — И никогда не было.
— Но у тебя должны быть друзья?
Да, старый Флинт был другом. Но другом ли? Он не знал, как сам Флинт ответил бы на этот вопрос.
— Наверное. По-моему, да. Я думаю, у меня был друг.
— Был?
— Его убили. Но это было давно, почти в другом мире.
Он заинтриговал Нэнси. В нем было что-то, чего она не могла понять: отчужденность, странное добровольное одиночество. Она чувствовала, что он избегает слишком близко сходиться с людьми.
Флинт. Даже имя звучало одиноко.
Он оглянулся и увидел в небе отблески пламени. Она поймала его взгляд, остановилась и некоторое время смотрела на красное зарево.
— Отец с дядей выстроили это ранчо собственными руками. Интересно, надежды, память, мечты тоже сгорят?
Он тоже наблюдал за отблесками.
— Их нельзя уничтожить. Мечты не горят даже в огне.
Послышался выстрел, затем быстрый ответ нескольких винтовок. Она схватила его за рукав.
— Джим, там один из моих парней.
— С ним все в порядке. А если нет, мы ничем не сможем помочь. Нет. — Он помолчал, вслушиваясь в ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42