Мы почти ни в чем не соглашались. Уж если он выбирал путь, то никто не мог заставить его свернуть с него.
— Вы были его другом?
Джефферсон снова стряхнул пепел с сигары. Его глаза под густыми бровями напоминали голубые льдинки.
— Нет. Мы не понравились друг другу с самого начала. Наши отношения такими и остались. Но я приехал за две тысячи миль не для того, чтобы вспомнить его. Когда я кого-нибудь нанимаю, то стараюсь получить лучшего. Рекомендовали именно вас.
Он открыл ящик стола, за которым сидел, и вытащил мешочек с золотыми монетами. По крайней мере, мне так показалось, потому что мешочек выглядел тяжелым.
— Здесь тысяча долларов. Я не требую детального отчета о расходах. Укажете только общую сумму. Понимаю, что в таких ситуациях деньги тратятся на такое, о чем лучше не упоминать. — Из другого ящика он вытащил большой коричневый конверт. — Здесь копии писем, старые фотографии, некоторые сведения. Это все, что у меня есть.
— Вы пытались найти его?
— Никто не смог. Даже бюро Пинкертона.
Несколько минут я обдумывал предложение. Было в нем что-то такое, что мне не нравилось, но не мог понять что именно, потому что Хенри показался мне прямым человеком. Тем не менее инстинкт подсказывал, что ему нельзя доверять. Однако проблема меня заинтересовала, к тому же мне все равно нечем было заняться… и не на что жить. Или почти не на что.
— Хорошо. Если она жива, я найду ее. Если мертва, буду знать, где ее похоронили.
— Найдете? Там, где другие были бессильны?
— Почему бы и нет? Вы не обратились бы ко мне, если бы не считали, что я смогу ее отыскать.
Джефферсон прямо и твердо посмотрел на меня.
— Ничего такого я не считаю. Однако вы — мой последний шанс. — Он ткнул пальцем в конверт. — Мой адрес — там. К тому же вы можете отыскать меня через «Уэллс Фарго». Если вам понадобятся еще деньги, зайдите в любую контору «Уэллс Фарго» и возьмите до тысячи долларов. Если потребуется больше, придется обратиться лично ко мне.
— На какую сумму я могу рассчитывать?
— Пятьдесят тысяч долларов я готов пожертвовать. Но не больше.
Это были огромные деньги. Чертовски огромные деньги. Я так и сказал.
Он махнул рукой.
— Да. Но она у меня одна. Если не единственная наследница, то, по крайней мере, единственная, кого я признаю.
— Если я соглашусь, сколько мне заплатят?
Джефферсон показал на мешочек с золотом.
— Оплачиваю все расходы. Лично вам — сто пятьдесят долларов в месяц все то время, пока будут вестись поиски, и вознаграждение в тысячу долларов, если найдете ее.
— Двести в месяц, — сказал я.
У него в глазах появилось нетерпение.
— Вы просите двести долларов? Ковбой получает тридцать в месяц!
— Это не ковбойская работа. — Я встал. — Двести, или мы не договорились. Деньги должны переводиться в контору «Уэллс Фарго» в Эль-Пасо.
Он забарабанил пальцами по столу. Ему не нравились ни мои требования, ни я сам, но в конце концов он решил.
— Ладно, пусть будет двести.
— Деньги вперед.
Он вынул из ящика несколько золотых монет и протянул их через стол.
— Смотрите, вам придется их заработать.
Выйдя из вагона с конвертом в руке, я чувствовал себя несколько озадаченно. Спрыгнув с подножки, подошел к коню. Что же меня беспокоило? Предложение на первый взгляд казалось простым и откровенным, хотя розыск пропавших людей никогда не был моим любимым занятием.
Оглянувшись на вагон, я вздрогнул: в салоне, откуда только что вышел, вместе с Джефферсоном стоял высокий, широкоплечий мужчина, больше, чем Хенри, которого тоже нельзя назвать маленьким.
Это не носильщик и не проводник.
Тогда кто же? Где он скрывался во время нашего разговора с Хенри?
За годы скитаний я понял, что человек выживает благодаря своей бдительности и настороженности. Теперь меня раздражало, что я не почувствовал его присутствия.
Кто этот человек? Подслушивал ли он?
Почему Хенри только сейчас, по прошествии стольких лет, пытается найти свою внучку? Он сказал, что ее не смогло отыскать даже бюро Пинкертона. Почему же именно я, а никто другой?
Ему известно, что у меня есть друзья на Тропе Беглецов? Неужели он считает, что я сам скрываюсь от закона? Или у него есть причины подозревать, что я уже что-то знаю о девушке? Допустим, что один из следов, который отыскали пинкертоны, вел ко мне.
Но с какой стати? Конечно, у меня были знакомые девушки, но о некоторых из них я вообще ничего не знал, кроме того, что они существуют.
Скорее всего обо мне что-то раскопали в бюро Пинкертона. Там знают всех, кто следует по Тропе Беглецов. Некоторое время назад мне предложили стать агентом бюро.
Сев на коня, я поехал по направлению к единственной улице городка. Двухэтажное здание железнодорожной станции находилось примерно в сотне ярдов от запасных путей, где стоял вагон, и в нескольких ярдах от улицы. Над каждым его окном нависал выдающийся вперед карниз, защищавший комнаты от жгущих лучей солнца пустыни.
Из окна персонального вагона хорошо просматривалась большая часть улицы. На той ее стороне, куда выходил вокзал, стояли три дома, в одном из них размещался магазин, в другом — салун. Третий пустовал.
Напротив них вытянулась в ряд дюжина строений, включая отель, ресторан, еще один магазин, конюшню, кузницу и несколько маленьких лавочек и контор.
Заплатив конюху пару долларов, чтобы он почистил и накормил коня, я взял свой винчестер, седельные сумки и направился к отелю.
В городишке наступило время ужина, и народ разошелся по домам. Бродячая собака, лежавшая в пыли, помахала хвостом, словно прося, чтобы ее не прогоняли, у коновязи переминались с ноги на ногу лошади. В какой-то момент я увидел огонек сигареты в темном дверном проеме пустого дома и почувствовал вес золота, которое лежало у меня в кармане. С винчестером в правой руке я толкнул дверь и оказался в фойе отеля — просторной комнате с высокими потолками и колонной в центре, окруженной кожаными сиденьями. Здесь стояло также несколько кресел, обитых коровьими шкурами, и у дальней стены — кушетка. Несколько больших медных плевательниц предлагали свои услуги в стратегически важных местах.
За стойкой я увидел человека с зеленым козырьком над глазами и с резинками на рукавах.
— Комнату, — сказал я остролицему мужчине с усами, слишком большими для его лица.
Рыжие усы посмотрели на меня с кислой неприязнью. Они на своем веку повидали много ковбоев.
— Есть постель в комнате на троих. Стоит четвертак.
— Комнату, — повторил я, — одну комнату на одного.
— Комната обойдется вам в пятьдесят центов, — небрежно бросил он, ожидая, что я откажусь.
Моя рука оставила на стойке монету в полдоллара.
— Дайте мне ключ.
— Ключей нет. Люди уносят их с собой. — Он показал на лестницу. — Наверх и направо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— Вы были его другом?
Джефферсон снова стряхнул пепел с сигары. Его глаза под густыми бровями напоминали голубые льдинки.
— Нет. Мы не понравились друг другу с самого начала. Наши отношения такими и остались. Но я приехал за две тысячи миль не для того, чтобы вспомнить его. Когда я кого-нибудь нанимаю, то стараюсь получить лучшего. Рекомендовали именно вас.
Он открыл ящик стола, за которым сидел, и вытащил мешочек с золотыми монетами. По крайней мере, мне так показалось, потому что мешочек выглядел тяжелым.
— Здесь тысяча долларов. Я не требую детального отчета о расходах. Укажете только общую сумму. Понимаю, что в таких ситуациях деньги тратятся на такое, о чем лучше не упоминать. — Из другого ящика он вытащил большой коричневый конверт. — Здесь копии писем, старые фотографии, некоторые сведения. Это все, что у меня есть.
— Вы пытались найти его?
— Никто не смог. Даже бюро Пинкертона.
Несколько минут я обдумывал предложение. Было в нем что-то такое, что мне не нравилось, но не мог понять что именно, потому что Хенри показался мне прямым человеком. Тем не менее инстинкт подсказывал, что ему нельзя доверять. Однако проблема меня заинтересовала, к тому же мне все равно нечем было заняться… и не на что жить. Или почти не на что.
— Хорошо. Если она жива, я найду ее. Если мертва, буду знать, где ее похоронили.
— Найдете? Там, где другие были бессильны?
— Почему бы и нет? Вы не обратились бы ко мне, если бы не считали, что я смогу ее отыскать.
Джефферсон прямо и твердо посмотрел на меня.
— Ничего такого я не считаю. Однако вы — мой последний шанс. — Он ткнул пальцем в конверт. — Мой адрес — там. К тому же вы можете отыскать меня через «Уэллс Фарго». Если вам понадобятся еще деньги, зайдите в любую контору «Уэллс Фарго» и возьмите до тысячи долларов. Если потребуется больше, придется обратиться лично ко мне.
— На какую сумму я могу рассчитывать?
— Пятьдесят тысяч долларов я готов пожертвовать. Но не больше.
Это были огромные деньги. Чертовски огромные деньги. Я так и сказал.
Он махнул рукой.
— Да. Но она у меня одна. Если не единственная наследница, то, по крайней мере, единственная, кого я признаю.
— Если я соглашусь, сколько мне заплатят?
Джефферсон показал на мешочек с золотом.
— Оплачиваю все расходы. Лично вам — сто пятьдесят долларов в месяц все то время, пока будут вестись поиски, и вознаграждение в тысячу долларов, если найдете ее.
— Двести в месяц, — сказал я.
У него в глазах появилось нетерпение.
— Вы просите двести долларов? Ковбой получает тридцать в месяц!
— Это не ковбойская работа. — Я встал. — Двести, или мы не договорились. Деньги должны переводиться в контору «Уэллс Фарго» в Эль-Пасо.
Он забарабанил пальцами по столу. Ему не нравились ни мои требования, ни я сам, но в конце концов он решил.
— Ладно, пусть будет двести.
— Деньги вперед.
Он вынул из ящика несколько золотых монет и протянул их через стол.
— Смотрите, вам придется их заработать.
Выйдя из вагона с конвертом в руке, я чувствовал себя несколько озадаченно. Спрыгнув с подножки, подошел к коню. Что же меня беспокоило? Предложение на первый взгляд казалось простым и откровенным, хотя розыск пропавших людей никогда не был моим любимым занятием.
Оглянувшись на вагон, я вздрогнул: в салоне, откуда только что вышел, вместе с Джефферсоном стоял высокий, широкоплечий мужчина, больше, чем Хенри, которого тоже нельзя назвать маленьким.
Это не носильщик и не проводник.
Тогда кто же? Где он скрывался во время нашего разговора с Хенри?
За годы скитаний я понял, что человек выживает благодаря своей бдительности и настороженности. Теперь меня раздражало, что я не почувствовал его присутствия.
Кто этот человек? Подслушивал ли он?
Почему Хенри только сейчас, по прошествии стольких лет, пытается найти свою внучку? Он сказал, что ее не смогло отыскать даже бюро Пинкертона. Почему же именно я, а никто другой?
Ему известно, что у меня есть друзья на Тропе Беглецов? Неужели он считает, что я сам скрываюсь от закона? Или у него есть причины подозревать, что я уже что-то знаю о девушке? Допустим, что один из следов, который отыскали пинкертоны, вел ко мне.
Но с какой стати? Конечно, у меня были знакомые девушки, но о некоторых из них я вообще ничего не знал, кроме того, что они существуют.
Скорее всего обо мне что-то раскопали в бюро Пинкертона. Там знают всех, кто следует по Тропе Беглецов. Некоторое время назад мне предложили стать агентом бюро.
Сев на коня, я поехал по направлению к единственной улице городка. Двухэтажное здание железнодорожной станции находилось примерно в сотне ярдов от запасных путей, где стоял вагон, и в нескольких ярдах от улицы. Над каждым его окном нависал выдающийся вперед карниз, защищавший комнаты от жгущих лучей солнца пустыни.
Из окна персонального вагона хорошо просматривалась большая часть улицы. На той ее стороне, куда выходил вокзал, стояли три дома, в одном из них размещался магазин, в другом — салун. Третий пустовал.
Напротив них вытянулась в ряд дюжина строений, включая отель, ресторан, еще один магазин, конюшню, кузницу и несколько маленьких лавочек и контор.
Заплатив конюху пару долларов, чтобы он почистил и накормил коня, я взял свой винчестер, седельные сумки и направился к отелю.
В городишке наступило время ужина, и народ разошелся по домам. Бродячая собака, лежавшая в пыли, помахала хвостом, словно прося, чтобы ее не прогоняли, у коновязи переминались с ноги на ногу лошади. В какой-то момент я увидел огонек сигареты в темном дверном проеме пустого дома и почувствовал вес золота, которое лежало у меня в кармане. С винчестером в правой руке я толкнул дверь и оказался в фойе отеля — просторной комнате с высокими потолками и колонной в центре, окруженной кожаными сиденьями. Здесь стояло также несколько кресел, обитых коровьими шкурами, и у дальней стены — кушетка. Несколько больших медных плевательниц предлагали свои услуги в стратегически важных местах.
За стойкой я увидел человека с зеленым козырьком над глазами и с резинками на рукавах.
— Комнату, — сказал я остролицему мужчине с усами, слишком большими для его лица.
Рыжие усы посмотрели на меня с кислой неприязнью. Они на своем веку повидали много ковбоев.
— Есть постель в комнате на троих. Стоит четвертак.
— Комнату, — повторил я, — одну комнату на одного.
— Комната обойдется вам в пятьдесят центов, — небрежно бросил он, ожидая, что я откажусь.
Моя рука оставила на стойке монету в полдоллара.
— Дайте мне ключ.
— Ключей нет. Люди уносят их с собой. — Он показал на лестницу. — Наверх и направо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53