Он был способен по четыре часа подряд махать тяжелой кувалдой. А когда улыбался, что случалось очень редко, становился даже красивым, по крайней мере весьма привлекательным.
— Тобою опять интересовались, — пояснил Джим. — Ходил тут один, все выспрашивал. У тебя есть враги?
— У кого их нет?
— С твоими знаниями ты мог бы стать богатым, — продолжал Ледбеттер. — Этвуд из Зеленой долины взял пробы той голубой породы, которую все сначала отбрасывали как пустую. Получилось по три тысячи с тонны.
— Это все слухи. Мне рассказывали уже штук пять подобных историй о том, как богата здешняя жила.
— Удивляюсь, как это на «Соломоне» не предложили тебе работу? Они там уже сделали приличную шахту.
— Предлагали.
— Если бы ты согласился… Крокетт ведь неплохой малый, ему можно доверять. Хескет… ну тот, конечно, своеобразная фигура. По мне, так за ним нужен глаз да глаз. Водит знакомства со всякими подозрительными личностями в Сан-Франциско.
— Бухгалтер, что ли?
— Точно так, бухгалтер. Ведет учет каждой унции руды, добываемой на Комстоке, и себе приобрел несколько участков. Они, правда, не прибыльные, зато купил по дешевке.
Тревэллион глянул на Мелиссу. Вне всякого сомнения, от хорошего питания она немного поправилась и выглядела превосходно. Теперь уже нанимала работников и работницу.
— Джим, а тот, что расспрашивал обо мне, как выглядел?
— Здоровый такой, двигается медленно — видно, трудно ему быстро-то. Усищи огромные, кверху загнуты, а поперек лба шрам. Ставлю что хочешь, он не горняк. Как зовут, не знаю, но, похоже, у него есть деньги, если вот так слоняется без дела.
Ледбеттер допил кофе и встал.
— Поеду обратно, к мормонам… в Геную то есть. Познакомился там с мексиканцем, который мулов продает.
— Что, решил расширить дело?
— Да. Только, наверное, в один прекрасный день сверну я все это и подамся обратно в Кентукки. Куплю себе там земли и буду разводить лошадей.
Джим ушел. Вэл снова наполнил чашку. У Ледбеттера, по крайней мере, есть план, хотя бы какое-то понятие о том, чего он хочет. Он может никогда и не осуществить своей идеи, зато она греет ему душу. Ему есть куда податься.
Тревэллион внезапно разозлился на себя, даже вскочил со стула, но потом медленно опустился обратно.
Мимо на костлявой кляче проезжал верзила с усами, загнутыми кверху. Поравнявшись с кондитерской Мелиссы, он прищурился, заглядывая в окно. В комнате уже стало темно, и он вряд ли сумел бы разглядеть, кто сидит за столом, но сам Тревэллион кое-что успел заметить: лоб и щеку человека рассекал шрам.
Глава 11
Вэл не мог припомнить этого типа. Наблюдая за ним со своего места, он видел, как тот подъехал к заведению Эйли, спешился и привязал лошадь.
Сначала его пронзило острое желание пойти туда, сесть напротив этого парня и заставить его говорить. Но к чему ввязываться в неприятности?
Он вдруг вспомнил ту ночь, когда убили его мать. В слабо мерцавшем свете костра ему удалось тогда разглядеть не все лица, так, кое-какие приметы только успел схватить глаз. И этот человек вполне мог быть одним из них. Но зачем он выслеживает его? Неужели убийц насторожила смерть Рори и Скиннера? Вряд ли они до сих пор держатся вместе. Такие люди, как правило, бродяжничают, примкнув к тем, кого могут использовать в каких-то своих целях.
Допустим, неизвестный, вышедший в ту ночь из тени кустов, совершил все преднамеренно. Деньги достались ему одному, и он явно отличался от остальных. Все они и по виду, и по манерам были типичными головорезами, которые шайками бродят в приграничной полосе. Все, кроме него. В нем же чувствовался какой-то холодный расчет..
Подошла Мелисса и налила ему и себе еще по чашке кофе.
— Мистер Тревэллион, последнее время ходит много разговоров о каком-то отделении. Сюда многие заходят на чашку кофе, спорят, кипятятся. Я даже не совсем понимаю, о чем идет речь.
— Речь идет об автономии отдельных штатов, — объяснил он, — и тут встает вопрос о рабстве. Думаю, для большинства людей, что съезжаются сюда, это вопрос второстепенный. Но для тех, кто приехал с Юга, очень важно, что будет провозглашено в Соединенных Штатах — рабство или свобода.
— Лучше бы они обменивались своими доводами где-нибудь в другом месте! Все их разговоры сводятся к политике да к тому, как опасен Лэнгфорд Пил и кто в конце концов одержит победу — Хинан или Сэйерс.
— А вы пропускайте все мимо ушей, — посоветовал Вэл. — Будьте в стороне. Им и в голову не приходит, что женщина может что-то смыслить в политике. Не становитесь на чью-либо сторону, просто оставайтесь при своем мнении, а они пусть спорят. Только, по-моему, споры никого еще не убеждали. Они лишь выдумывают новые доводы, защищая старую точку зрения. А вам-то важно только одно: чью бы сторону они ни принимали, все они пьют кофе и едят пончики.
— По правде говоря, я слышу столько новых, незнакомых мне имен. Эти Хинан и Сэйерс, кто они такие?
— Профессиональные боксеры. Хинан — американец, Сэйерс — англичанин, и оба отличные бойцы. Только, по-моему, Хинан сильнее.
— А Лэнгфорд Пил?
— Ну это старый лис. И отлично стреляет: прирожденный солдат, кавалерист.
— А кто такой Старый Вирджини? — спросила Мелисса.
— Со Старым Вирджини мы давно дружбу водим. Если он будет давать вам советы относительно приисков, прислушайтесь к его словам. Он всегда знает, что говорит, даже когда пьян.
— А что вы можете сказать о мистере Комстоке? Его именем названа здешняя залежь.
— Обыкновенный мошенник. Завладел записями и картами братьев Грош и застолбил все земли вокруг.
— Это мне известно. Он убедил О'Райли и Маклафлина, будто они заняли принадлежавшую ему землю, так что им пришлось взять его в компаньоны. И мистеру Пенроду тоже.
— С Пенродом все в порядке. Только вот зря он водит знакомство с такими людьми.
Кондитерская Мелиссы сделалась для Тревэллиона источником, откуда он черпал самые разные сведения: рано или поздно всякий заглядывал туда поболтать с другими старателями или с хозяйкой. Большинство из них, побросав отработанные участки на других приисках, ехали сюда, понимая, что и здесь повторится то же самое.
Из окна своей халупки Вэл видел горный склон, уже полностью застроенный разработчиками. На шахте Пенрода спустились на пятнадцать футов и собирались пройти еще столько же. Другим удалось пробиться даже ниже, и небезрезультатно.
Тревэллион допил кофе. Лошадь в яблоках все еще стояла у заведения Эйли. Он глянул в пустую чашку и с отвращением подумал: как он прожил все эти десять лет с мыслью об убийстве? Вокруг него кипела жизнь, настала пора и ему начинать делать хоть что-то… Неужели все это время его вела ненависть? Неужели она поглотила его настолько, что теперь внутри него не осталось ничего, кроме опустошенности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Тобою опять интересовались, — пояснил Джим. — Ходил тут один, все выспрашивал. У тебя есть враги?
— У кого их нет?
— С твоими знаниями ты мог бы стать богатым, — продолжал Ледбеттер. — Этвуд из Зеленой долины взял пробы той голубой породы, которую все сначала отбрасывали как пустую. Получилось по три тысячи с тонны.
— Это все слухи. Мне рассказывали уже штук пять подобных историй о том, как богата здешняя жила.
— Удивляюсь, как это на «Соломоне» не предложили тебе работу? Они там уже сделали приличную шахту.
— Предлагали.
— Если бы ты согласился… Крокетт ведь неплохой малый, ему можно доверять. Хескет… ну тот, конечно, своеобразная фигура. По мне, так за ним нужен глаз да глаз. Водит знакомства со всякими подозрительными личностями в Сан-Франциско.
— Бухгалтер, что ли?
— Точно так, бухгалтер. Ведет учет каждой унции руды, добываемой на Комстоке, и себе приобрел несколько участков. Они, правда, не прибыльные, зато купил по дешевке.
Тревэллион глянул на Мелиссу. Вне всякого сомнения, от хорошего питания она немного поправилась и выглядела превосходно. Теперь уже нанимала работников и работницу.
— Джим, а тот, что расспрашивал обо мне, как выглядел?
— Здоровый такой, двигается медленно — видно, трудно ему быстро-то. Усищи огромные, кверху загнуты, а поперек лба шрам. Ставлю что хочешь, он не горняк. Как зовут, не знаю, но, похоже, у него есть деньги, если вот так слоняется без дела.
Ледбеттер допил кофе и встал.
— Поеду обратно, к мормонам… в Геную то есть. Познакомился там с мексиканцем, который мулов продает.
— Что, решил расширить дело?
— Да. Только, наверное, в один прекрасный день сверну я все это и подамся обратно в Кентукки. Куплю себе там земли и буду разводить лошадей.
Джим ушел. Вэл снова наполнил чашку. У Ледбеттера, по крайней мере, есть план, хотя бы какое-то понятие о том, чего он хочет. Он может никогда и не осуществить своей идеи, зато она греет ему душу. Ему есть куда податься.
Тревэллион внезапно разозлился на себя, даже вскочил со стула, но потом медленно опустился обратно.
Мимо на костлявой кляче проезжал верзила с усами, загнутыми кверху. Поравнявшись с кондитерской Мелиссы, он прищурился, заглядывая в окно. В комнате уже стало темно, и он вряд ли сумел бы разглядеть, кто сидит за столом, но сам Тревэллион кое-что успел заметить: лоб и щеку человека рассекал шрам.
Глава 11
Вэл не мог припомнить этого типа. Наблюдая за ним со своего места, он видел, как тот подъехал к заведению Эйли, спешился и привязал лошадь.
Сначала его пронзило острое желание пойти туда, сесть напротив этого парня и заставить его говорить. Но к чему ввязываться в неприятности?
Он вдруг вспомнил ту ночь, когда убили его мать. В слабо мерцавшем свете костра ему удалось тогда разглядеть не все лица, так, кое-какие приметы только успел схватить глаз. И этот человек вполне мог быть одним из них. Но зачем он выслеживает его? Неужели убийц насторожила смерть Рори и Скиннера? Вряд ли они до сих пор держатся вместе. Такие люди, как правило, бродяжничают, примкнув к тем, кого могут использовать в каких-то своих целях.
Допустим, неизвестный, вышедший в ту ночь из тени кустов, совершил все преднамеренно. Деньги достались ему одному, и он явно отличался от остальных. Все они и по виду, и по манерам были типичными головорезами, которые шайками бродят в приграничной полосе. Все, кроме него. В нем же чувствовался какой-то холодный расчет..
Подошла Мелисса и налила ему и себе еще по чашке кофе.
— Мистер Тревэллион, последнее время ходит много разговоров о каком-то отделении. Сюда многие заходят на чашку кофе, спорят, кипятятся. Я даже не совсем понимаю, о чем идет речь.
— Речь идет об автономии отдельных штатов, — объяснил он, — и тут встает вопрос о рабстве. Думаю, для большинства людей, что съезжаются сюда, это вопрос второстепенный. Но для тех, кто приехал с Юга, очень важно, что будет провозглашено в Соединенных Штатах — рабство или свобода.
— Лучше бы они обменивались своими доводами где-нибудь в другом месте! Все их разговоры сводятся к политике да к тому, как опасен Лэнгфорд Пил и кто в конце концов одержит победу — Хинан или Сэйерс.
— А вы пропускайте все мимо ушей, — посоветовал Вэл. — Будьте в стороне. Им и в голову не приходит, что женщина может что-то смыслить в политике. Не становитесь на чью-либо сторону, просто оставайтесь при своем мнении, а они пусть спорят. Только, по-моему, споры никого еще не убеждали. Они лишь выдумывают новые доводы, защищая старую точку зрения. А вам-то важно только одно: чью бы сторону они ни принимали, все они пьют кофе и едят пончики.
— По правде говоря, я слышу столько новых, незнакомых мне имен. Эти Хинан и Сэйерс, кто они такие?
— Профессиональные боксеры. Хинан — американец, Сэйерс — англичанин, и оба отличные бойцы. Только, по-моему, Хинан сильнее.
— А Лэнгфорд Пил?
— Ну это старый лис. И отлично стреляет: прирожденный солдат, кавалерист.
— А кто такой Старый Вирджини? — спросила Мелисса.
— Со Старым Вирджини мы давно дружбу водим. Если он будет давать вам советы относительно приисков, прислушайтесь к его словам. Он всегда знает, что говорит, даже когда пьян.
— А что вы можете сказать о мистере Комстоке? Его именем названа здешняя залежь.
— Обыкновенный мошенник. Завладел записями и картами братьев Грош и застолбил все земли вокруг.
— Это мне известно. Он убедил О'Райли и Маклафлина, будто они заняли принадлежавшую ему землю, так что им пришлось взять его в компаньоны. И мистеру Пенроду тоже.
— С Пенродом все в порядке. Только вот зря он водит знакомство с такими людьми.
Кондитерская Мелиссы сделалась для Тревэллиона источником, откуда он черпал самые разные сведения: рано или поздно всякий заглядывал туда поболтать с другими старателями или с хозяйкой. Большинство из них, побросав отработанные участки на других приисках, ехали сюда, понимая, что и здесь повторится то же самое.
Из окна своей халупки Вэл видел горный склон, уже полностью застроенный разработчиками. На шахте Пенрода спустились на пятнадцать футов и собирались пройти еще столько же. Другим удалось пробиться даже ниже, и небезрезультатно.
Тревэллион допил кофе. Лошадь в яблоках все еще стояла у заведения Эйли. Он глянул в пустую чашку и с отвращением подумал: как он прожил все эти десять лет с мыслью об убийстве? Вокруг него кипела жизнь, настала пора и ему начинать делать хоть что-то… Неужели все это время его вела ненависть? Неужели она поглотила его настолько, что теперь внутри него не осталось ничего, кроме опустошенности?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112