- Талантлив был Роден, Манизер, Мухина. Я добротный профессионал,
многое делаю лучше других. Вот в этом я уверен.
- Что вы думаете об убийстве Гилевского?
- Дикая история. Что-то произошло на их музейной кухне, а что именно,
- даже не задумывался. Что там за дрязги, кто кого опередил - понятия не
имею. Вот если б вы спросили про Союз художников, тут бы я вам развернул
рельефную панораму. А музеи - как запечатанные консервные банки.
- У вас хорошая память?
- Не жалуюсь.
- Тогда вспомните, пожалуйста, где вы были двадцать первого июня, во
второй половине дня, скажем с семнадцати до двадцати одного часа.
- Зачем мне мучить память, у меня кондуит есть, - из нагрудного
кармана он извлек затрепанный блокнот без обложки. - Я, чтоб не запутаться
в делах, расписываю себе наперед каждую неделю, - он послюнявил палец,
полистал блокнот. - Так... вот двадцатое... Что тут у нас? Поездка за
глиной на скульптурную фабрику, легкий банкетос у Иванцева по случаю
аванса... Так... Двадцать первое... Встреча с детьми в художественном
кружке, поездка на автосервис, чтобы поменять амортизатор, в два обед с
Оксаной, Оксана - это моя новая натурщица, - сказал он, глядя на
Паскалову... - Дальше... Исторический музей, выставка старинной мебели...
Значит в интересующее вас время я был на этой выставке, - он спрятал
блокнот. - Вас это устраивает?
- Меня да... Скажите, Борис Никитич, а вы не знакомы с Жаданом и
Чаусовым?
- Хорошо знаком. Случается, выпиваем вместе.
- Я смотрю, в ваших записях все - дела, а о работе - ни слова, -
улыбнулась Кира.
- А что записывать о работе? - пожал он плечами. Работа есть работа.
Каждый день с шести утра до двенадцати. Это железное правило нарушается в
редких случаях.
- Борис Никитич, возможно ли, чтоб во время посещения вами выставки
мебели там был в это же время кто-либо из ваших знакомых, но вы его или
ее, если это она, не увидели?
- Исключено! Зальчик там небольшой, вход и выход один, движение вдоль
экспонатов произвольное, хочешь иди слева направо, хочешь справа налево.
Так что все время перед глазами чьи-то физиономии. Да и народу в тот день
там было немного, человек десять-пятнадцать. Вот если мы пойдем с вами
туда в одно время, я обязательно вас увижу, - игриво заключил он.
А она подумала: "Кто из них в таком случае врет: либо Чаусов с
Жаданом, либо он". Но не сказав об этом своем предположении, поблагодарила
его, и он ушел...
Кира собрала бумаги, заперла в сейф, три экземпляра книги профессора
Самарина "Челлини, Фаберже, Диомиди - великие мастера", оставленные ей
Чаусовым, аккуратно, чтобы не выпали закладки Чаусова, положила в большой
целлофановый пакет и отправилась в библиотеку Академии наук.
Это было старинное трехэтажное здание с широким порталом, над которым
декоративный балкон поддерживали две могучих консоли в виде львиных голов.
Пожалуй, со студенческих лет Кира не была в этой богатой библиотеке.
Предъявив удостоверение дежурной, Кира прошла к замдиректора по
научной части. Ею оказалась немолодая женщина весьма строго и немодно
одетая, но хорошо причесанная.
- Садитесь, - пригласила она Киру. - Я вас слушаю.
- Мне нужны публикации, связанные с именем художника-ювелира Георгоса
Диомиди.
- Я не знаю, что у нас есть. Сейчас попрошу библиографа, пусть
посмотрит. Вам придется подождать, - женщина позвонила по внутреннему
телефону: - Виктория Антоновна, пожалуйста, поищите, что у нас есть,
связанное с художником-ювелиром Георгосом Диомиди... Да... Сейчас,
пожалуйста...
- Я не буду мешать вам, если здесь посижу? - спросила Кира.
- Ради Бога, сидите...
Минут через пятнадцать позвонила библиограф, что-то стала диктовать,
замдиректора записывала на формулярную карточку, затем, закончив,
поблагодарила и протянула карточку Кире:
- Вот все, чем мы располагаем.
Кира читала: "А.Самарин. Челлини, Фаберже, Диомиди - великие мастера,
издания 1957-го, 1959-го, 1970-го годов", "Альбом-буклет. Фотоизображения
изделий Диомиди. 1955 г.", "Дж.Бэррон. К истории ювелирного дела.
Издательство "Артистик букс", Нью-Йорк, 1960 год, перевод с английского",
"М.Гилевский. Сравнительное исследование, 1966 г. Университетское
издательство". "А.Чаусов. Место Диомиди в русском ювелирном деле, 1970
год. Университетское издательство".
- Нашли что-нибудь подходящее? - спросила замдиректора.
- Да, - Кира подчеркнула на формуляре два издания: "Дж.Бэррон. К
истории ювелирного дела" и "М.Гилевский. Сравнительное исследование". -
Если можно, эти две книги, они нужны мне на некоторое время.
- Хорошо. Вы имеете абонемент у нас?
- Увы, - сказала Кира смущенно.
Замдиректора снова позвонила:
- Виктория Антоновна, принесите мне, пожалуйста, Дж.Бэррона и
М.Гилевского. Я сама тут оформлю.
Когда книги принесли, замдиректора заполнила на Паскалову формулярную
карточку, вместо номера паспорта проставила номер удостоверения, Кира
расписалась, поблагодарила, взяла книги и ушла.
Муж был дома, вернулся с полевых учений. Это она поняла по шумному
плеску воды в ванной, он никогда не мылся в ванне, только под душем.
- Я пришла! - крикнула она, приоткрыв к нему дверь. Он стоял за
занавеской, и она видела лишь контуры его высокой фигуры.
- Я скоро! - отозвался он.
Она принялась готовить обед. Борщ был, фарш на котлеты стоял в
холодильнике. Оставалось начистить картофель. Муж очень любил жареную
картошку.
Он вышел из ванной в майке и спортивных брюках. Тело белое, лишь
кисти рук, шея, лицо обветрены, покрыты загаром.
- Устал? - спросила Кира. - Наползались, настрелялись?
- Маленько устал... Чеснок есть?
Она очистила два зубка. Он кусал чеснок и хлеб сильными белыми
зубами, на челюстях ходили бугры желваков. Ел с удовольствием, шумно.
Обедали они обычно в столовой, так он любил.
- Соскучился по домашней еде?
- Ага! - кивнул. - Что у тебя?
- Никаких новостей. Увязла в этом деле.
- Выберешься, - спокойно сказал он, как о деле решенном.
Съев почти сковородку картошки и три котлеты, муж по давней привычке
выпил кружку воды из-под крана. Кира убирала со стола, мыла посуду. Когда
вернулась в комнату, телевизор работал, а муж, лежа на диване, спал,
сладко сопя. Она накрыла его пледом, достала из целлофанового пакета книги
и села читать книгу профессора Самарина, где меж страниц торчали закладки
Чаусова. Начала с предисловия, написанного Гилевским, в котором, оценивая
труд Самарина, тот соглашался, что творчество ювелирных дел мастера
Диомиди - это не отраженный свет, не эпигонство, вызванное к жизни такими
художниками, как Челлини и Фаберже, а явление оригинальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39