там, на втором этаже, и начинались экспозиции музея. В глубине
же здания, на третьем этаже, размещались кабинеты дирекции, научных
сотрудников, канцелярия. Великолепие холла портила фанерная конторка, где
сидела вахтерша, продававшая по совместительству входные билеты.
В начале седьмого вечера вахтершу обычно сменял сотрудник
вневедомственной охраны. Вдвоем они обходили все залы, включали
сигнализацию, вахтерша уходила домой, а охранник, заперев изнутри входную
дверь, оставался до утра, включив сигнализацию и на входной двери.
Так было и в этот раз.
- Сотрудники все ушли, - сказала вахтерша. - Ключи на месте, - она
указала на висевшую доску с ячейками, где покоились ключи от кабинетов. -
У себя только Гилевский. Он обычно уходит после семи. Спешить старику
некуда, одинокий, - она собрала свою сумку и попрощалась.
Без четверти восемь охранник запер входную дверь, ключ оставил в
замке, сигнализацию включать не стал, поскольку в здании находился еще
один человек - Гилевский, выложил из большого пластикового пакета еду и
термос с чаем. Прошло еще полчаса. Ему не терпелось, хотелось основательно
все запереть, сесть за свежий еженедельник "Экспресс", почитать, затем
поужинать, дочитать "Экспресс" и, наконец, улечься на старый кожаный диван
с продавленными подушками, стоявший в глубине холла за каморкой. Он
медленно поднялся по широким лестничным маршам на третий этаж, прошел по
коридору, свернул в безоконный, обычно сумеречный, а сейчас вообще темный
закоулок, ведший к двери кабинета Гилевского. Он помнил, что перед дверью
есть еще три ступеньки, осторожно, чтоб не промахнуться, шаркая, нащупал
их ногой, и приблизившись к двери, постучал. Но никто не отозвался.
Постучал сильнее и выждав с минуту, приоткрыл дверь, на которой висела
табличка "Посторонним не входить..."
Говорят, "засиделись допоздна". Но к людям, работавшим в этом здании,
подобная фраза отношения не имела, поскольку рабочий день здесь длился
столько, сколько нужно было начальству и делу. А называлось это здание
"Областное управление внутренних дел". В половине девятого вечера в одном
из кабинетов сидели двое: заместитель начальника управления полковник
Проценко и старший оперуполномоченный майор Джума Агрба. Уже были
подведены итоги дня. Проценко сказал:
- Ты что себе думаешь, Джума? Ты хоть в зеркало смотришься? Погляди
на себя в профиль! Отдадим приказ: у входа в управление поставить весы,
каждый раз Агрбу взвешивать, каждый день он должен убывать на
полкилограмма. Ты посмотри на свой живот! Разве это живот сыщика?! Это же
брюхо беременной на седьмом месяце!
- А что я могу поделать? Это от мамалыги, - оправдывался Агрба,
непроизвольно погладив свой живот под желтой сорочкой, вывалившийся поверх
брюк. - Вы когда-нибудь мамалыгу ели? Я вас угощу, сам делаю, пальчики
оближите, товарищ полковник.
- Хочешь, чтоб и я сравнялся с тобой? - усмехнулся Проценко. - Ты за
сколько бегаешь стометровку?
- Уже забыл. В нашей работе в задницу спидометр нужен не стометровки
считать, а десятки километров, сами знаете.
В это время зазвонил телефон. Проценко снял трубку:
- Слушаю... Проценко... Так... Где?.. Так... Когда? Хорошо... Кто
сообщил?.. Понятно, - он положил трубку, повернулся к Агрбе: - Труп,
Джума. Выезжай. Музей этнографии и художественного промысла. Там уже
кто-то из райотдела есть.
- Тогда я зачем?
- Труп-то не бомжа. Профессор Гилевский.
- Вот вам внеочередная сегодня моя стометровка, - поднялся Агрба,
подтягивая брюки, тщетно пытаясь втиснуть в них живот.
Звонок дежурного по прокуратуре застал прокурора следственного
управления Михаила Михайловича Щербу за ужином. Дожевывая кусок вареной
говядины, он приговаривал: "Да... да... Понятно...", в такт словам кивая
головой, затем ответил дежурному:
- Дайте-ка подумать... Скорик в командировке в Песчанском районе, там
убийство... Войцеховскому позвонили?.. Хорошо... Вызывайте Паскалову...
Кто из судебных медиков? Котельникова?.. Хорошо, связывайте всех...
Милиция знает?.. Я приеду минут через сорок, - он повесил трубку.
Час назад он только пришел с работы, уставший, издерганный за день
грузный пожилой человек. Едва успел поужинать... На тебе - труп... Что
там? Убийство? Самоубийство? Несчастный случай? Инфаркт, инсульт?..
Конечно, хорошо бы Скорика туда, но он в районе... Паскалова новенькая,
малоопытная... Ну, а как становятся опытными? Виктор Скорик тоже пришел из
городской прокуратуры в областную еще зеленым, поднаторел...
Милиционер, дежуривший в холле, вскинул глаза на вошедшего, узнал в
нем Щербу, козырнул. Щерба поднялся лифтом к себе. У его двери стояла уже
следователь Кира Паскалова.
- Войцеховского еще нет? - спросил ее Щерба.
- У себя, - ответила.
Он отпер кабинет.
- Заходите, - сказал, пропуская ее вперед.
Она была высокая, худощавая с неприметным лицом в раме льняных волос,
гладко расчесанных, с завитушками на концах. Щерба знал, что ей двадцать
девять лет, муж офицер-ракетчик где-то недалеко, работала какое-то время в
военной прокуратуре, оттуда не без протекции, как он понимал, перешла к
ним в областную. Он сразу почувствовал ее неопытность, отметил, что ее это
не смущало, и еще отметил четкую логику ее мышления, немногословие,
ровность в отношениях с людьми, и к своему удивлению, начитанность, что,
как он знал, увы - не часто встречающееся ныне достоинство среди юристов
нового поколения. "Ты-то много сейчас читаешь?" - огорченно спросил он
себя.
- Вы посидите, Кира Федоровна, я сейчас, - он вышел и направился в
кабинет криминалистики к прокурору-криминалисту Адаму Генриховичу
Войцеховскому.
- Ну что? - спросил Войцеховский, подняв голову.
- С вами поедет Паскалова. Скорик в районе.
- Для разнообразия можно и Паскалову, - ответил Войцеховский. Они не
были подчинены друг другу, обладали в известном смысле автономией, но оба
подчинялись начальнику следственного управления. - Вы-то тоже не поедете?
- Не поеду... Адам Генрихович, заскочите, пожалуйста, по дороге к
судебным медикам, к вам подсядет Котельникова.
- Ладно, - он встал. - Можем ехать...
Втроем они спустились вниз, вышли на улицу. Дежурная машина
криминалистов - автобус-"рафик" - стояла у подъезда.
- Вас отвезти домой? - спросил у Щербы Войцеховский.
- Нет, я троллейбусом...
Минут через тридцать они были в музее. Перед входной дверью стоял
милиционер. Вошли в пустынный полутемный холл. Войцеховский не знал, куда
дальше идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
же здания, на третьем этаже, размещались кабинеты дирекции, научных
сотрудников, канцелярия. Великолепие холла портила фанерная конторка, где
сидела вахтерша, продававшая по совместительству входные билеты.
В начале седьмого вечера вахтершу обычно сменял сотрудник
вневедомственной охраны. Вдвоем они обходили все залы, включали
сигнализацию, вахтерша уходила домой, а охранник, заперев изнутри входную
дверь, оставался до утра, включив сигнализацию и на входной двери.
Так было и в этот раз.
- Сотрудники все ушли, - сказала вахтерша. - Ключи на месте, - она
указала на висевшую доску с ячейками, где покоились ключи от кабинетов. -
У себя только Гилевский. Он обычно уходит после семи. Спешить старику
некуда, одинокий, - она собрала свою сумку и попрощалась.
Без четверти восемь охранник запер входную дверь, ключ оставил в
замке, сигнализацию включать не стал, поскольку в здании находился еще
один человек - Гилевский, выложил из большого пластикового пакета еду и
термос с чаем. Прошло еще полчаса. Ему не терпелось, хотелось основательно
все запереть, сесть за свежий еженедельник "Экспресс", почитать, затем
поужинать, дочитать "Экспресс" и, наконец, улечься на старый кожаный диван
с продавленными подушками, стоявший в глубине холла за каморкой. Он
медленно поднялся по широким лестничным маршам на третий этаж, прошел по
коридору, свернул в безоконный, обычно сумеречный, а сейчас вообще темный
закоулок, ведший к двери кабинета Гилевского. Он помнил, что перед дверью
есть еще три ступеньки, осторожно, чтоб не промахнуться, шаркая, нащупал
их ногой, и приблизившись к двери, постучал. Но никто не отозвался.
Постучал сильнее и выждав с минуту, приоткрыл дверь, на которой висела
табличка "Посторонним не входить..."
Говорят, "засиделись допоздна". Но к людям, работавшим в этом здании,
подобная фраза отношения не имела, поскольку рабочий день здесь длился
столько, сколько нужно было начальству и делу. А называлось это здание
"Областное управление внутренних дел". В половине девятого вечера в одном
из кабинетов сидели двое: заместитель начальника управления полковник
Проценко и старший оперуполномоченный майор Джума Агрба. Уже были
подведены итоги дня. Проценко сказал:
- Ты что себе думаешь, Джума? Ты хоть в зеркало смотришься? Погляди
на себя в профиль! Отдадим приказ: у входа в управление поставить весы,
каждый раз Агрбу взвешивать, каждый день он должен убывать на
полкилограмма. Ты посмотри на свой живот! Разве это живот сыщика?! Это же
брюхо беременной на седьмом месяце!
- А что я могу поделать? Это от мамалыги, - оправдывался Агрба,
непроизвольно погладив свой живот под желтой сорочкой, вывалившийся поверх
брюк. - Вы когда-нибудь мамалыгу ели? Я вас угощу, сам делаю, пальчики
оближите, товарищ полковник.
- Хочешь, чтоб и я сравнялся с тобой? - усмехнулся Проценко. - Ты за
сколько бегаешь стометровку?
- Уже забыл. В нашей работе в задницу спидометр нужен не стометровки
считать, а десятки километров, сами знаете.
В это время зазвонил телефон. Проценко снял трубку:
- Слушаю... Проценко... Так... Где?.. Так... Когда? Хорошо... Кто
сообщил?.. Понятно, - он положил трубку, повернулся к Агрбе: - Труп,
Джума. Выезжай. Музей этнографии и художественного промысла. Там уже
кто-то из райотдела есть.
- Тогда я зачем?
- Труп-то не бомжа. Профессор Гилевский.
- Вот вам внеочередная сегодня моя стометровка, - поднялся Агрба,
подтягивая брюки, тщетно пытаясь втиснуть в них живот.
Звонок дежурного по прокуратуре застал прокурора следственного
управления Михаила Михайловича Щербу за ужином. Дожевывая кусок вареной
говядины, он приговаривал: "Да... да... Понятно...", в такт словам кивая
головой, затем ответил дежурному:
- Дайте-ка подумать... Скорик в командировке в Песчанском районе, там
убийство... Войцеховскому позвонили?.. Хорошо... Вызывайте Паскалову...
Кто из судебных медиков? Котельникова?.. Хорошо, связывайте всех...
Милиция знает?.. Я приеду минут через сорок, - он повесил трубку.
Час назад он только пришел с работы, уставший, издерганный за день
грузный пожилой человек. Едва успел поужинать... На тебе - труп... Что
там? Убийство? Самоубийство? Несчастный случай? Инфаркт, инсульт?..
Конечно, хорошо бы Скорика туда, но он в районе... Паскалова новенькая,
малоопытная... Ну, а как становятся опытными? Виктор Скорик тоже пришел из
городской прокуратуры в областную еще зеленым, поднаторел...
Милиционер, дежуривший в холле, вскинул глаза на вошедшего, узнал в
нем Щербу, козырнул. Щерба поднялся лифтом к себе. У его двери стояла уже
следователь Кира Паскалова.
- Войцеховского еще нет? - спросил ее Щерба.
- У себя, - ответила.
Он отпер кабинет.
- Заходите, - сказал, пропуская ее вперед.
Она была высокая, худощавая с неприметным лицом в раме льняных волос,
гладко расчесанных, с завитушками на концах. Щерба знал, что ей двадцать
девять лет, муж офицер-ракетчик где-то недалеко, работала какое-то время в
военной прокуратуре, оттуда не без протекции, как он понимал, перешла к
ним в областную. Он сразу почувствовал ее неопытность, отметил, что ее это
не смущало, и еще отметил четкую логику ее мышления, немногословие,
ровность в отношениях с людьми, и к своему удивлению, начитанность, что,
как он знал, увы - не часто встречающееся ныне достоинство среди юристов
нового поколения. "Ты-то много сейчас читаешь?" - огорченно спросил он
себя.
- Вы посидите, Кира Федоровна, я сейчас, - он вышел и направился в
кабинет криминалистики к прокурору-криминалисту Адаму Генриховичу
Войцеховскому.
- Ну что? - спросил Войцеховский, подняв голову.
- С вами поедет Паскалова. Скорик в районе.
- Для разнообразия можно и Паскалову, - ответил Войцеховский. Они не
были подчинены друг другу, обладали в известном смысле автономией, но оба
подчинялись начальнику следственного управления. - Вы-то тоже не поедете?
- Не поеду... Адам Генрихович, заскочите, пожалуйста, по дороге к
судебным медикам, к вам подсядет Котельникова.
- Ладно, - он встал. - Можем ехать...
Втроем они спустились вниз, вышли на улицу. Дежурная машина
криминалистов - автобус-"рафик" - стояла у подъезда.
- Вас отвезти домой? - спросил у Щербы Войцеховский.
- Нет, я троллейбусом...
Минут через тридцать они были в музее. Перед входной дверью стоял
милиционер. Вошли в пустынный полутемный холл. Войцеховский не знал, куда
дальше идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39