Оба заржали. Потом Борис вставил в «хеклер-и-кох» магазин и пристально посмотрел на Куинна. Губы его постоянно кривились в жестокой полуулыбке, которая, впрочем, на остальное лицо не распространялась. Светло-голубые глаза русского были холодны как лед.
– А ты бы спросил, приятель, – без тени русского акцента сказал Борис.
Куинн обвел взглядом пистолеты, пулеметы, кевларовые бронежилеты и все такое прочее.
– Вы, ребята, должны хорошо знать, что по Антарктическому договору 1961 года любым государствам запрещается приносить сюда всякое военное дерьмо. Конечно, никто не станет возбухать из-за пары пистолетов или даже ружей, но вещички, которые вы распаковываете, – это уже прямое нарушение международного законодательства.
– А с чего ты взял, что «Вейланд индастриз» – это государство? – отозвался Свен, облачая свою могучую мускулатуру в бронежилет. – И потом я не помню, чтобы я какой-то там договор подписывал.
Внутри пирамиды
Прежде чем они двинулись еще глубже внутрь пирамиды, Лекси обратилась лицом к отряду.
– Температура здесь гораздо выше, чем на поверхности, – сказала она. – Можете снять куртки.
Обрадованные возможностью скинуть объемистое снаряжение, Себастьян со своим коллегой Томасом, а также Миллер, Вейланд, Максвелл Стаффорд, Коннорс и Адель Руссо свалили теплую одежду в большую груду.
Сама Лекси разоблачилась до ярко-красного комбинезона для холодной погоды. Надев рюкзак, она зажгла стробоскопический источник света и бросила его поблизости. Его постоянный огонь должен был послужить маяком и привести их обратно к теплой одежде.
Затем Лекси подняла взгляд и обнаружила, что Себастьян за ней наблюдает.
– Почему бы не оставить здесь просто хлебные крошки, как в той сказке? – поддразнил ее археолог.
Лекси улыбнулась.
– Птицы их съедят, и мы совсем заблудимся.
– Сомневаюсь, что здесь много птиц, а летучие мыши вряд ли любят хлебные крошки.
Пока остальные заново упаковывали свои вещи, Лекси прошла на несколько метров в следующий коридор, а Себастьян направился следом.
– Что, про кости вы уже позабыли?
– Об этой стороне дела Томас позаботится, – ответил Себастьян. – Он как раз тот тип археолога, который наполовину судебный следователь. Кроме того, Вейланд приказал ему остаться в жертвенном зале и все там зарегистрировать.
– Вейланд любитель приказы раздавать.
– Ничего, Томас не в обиде. С ним там эта светловолосая амазонка, Адель. Они могут поближе познакомиться.
– Да, и в таком романтическом месте. – Несколько секунд они шли молча, пронзая лучами фонариков лежащую впереди тьму. – А вы, доктор де Poca? – спросила Лекси. – Какой вы тип археолога?
Себастьян ощупал висящую у него на шее крышку от пепси-колы.
– Я люблю старые вещи. Есть какая-то особенная красота в очень древних предметах – что-то вневременное, бессмертное.
– Кстати о красоте… посмотрите, как на них свет играет – Лекси указала на потолок широкого коридора, где камень был покрыт целым лесом мерцающих голубоватых сталактитов.
Когда она двинула луч фонарика по замерзшей поверхности, сосульки стали менять цвет – от бледно-голубого до лазурного и дальше до лилового. Вейланд проковылял по коридору и встал рядом с Лекси, опираясь о лыжную палку и глядя на потолок.
– Должно быть, в этой воде есть какие– то минеральные примеси, – заключил Себастьян.
– Я тоже вначале так подумал, – сказал Миллер. – Но все обстоит иначе.
– Это не минеральные примеси?
– Это не вода.
Себастьян удивился. А Миллер показал на свой спектрометр.
– Еще там, в зале, я провел экспресс-анализ этого вещества.
Он сверился с жидкокристаллическим экраном.
– У нас тут есть трикрезилфосфат, этилат цинка, дитиофосфат, диэтиленгликоль, полипропиленовый эфир… и некоторые следовые элементы.
– А что из всего этого получается? – спросила Лекси.
Ответил ей, впрочем, Себастьян.
– Гидравлическая жидкость, – сказал он. – Или что-то достаточно близкое.
Все удивленно воззрились на археолога.
– У меня «шевроле» пятьдесят седьмого года выпуска. Это мое хобби. – Он развел руками и одарил Лекси слабой улыбкой. – Как я уже сказал, я чертовски люблю все старое.
Вейланд повернулся к Миллеру.
– И какой вы из этого делаете вывод?
– Никакого. Но я не могу себе представить, чтобы древние люди использовали гидравлическую жидкость.
– Совпадение?
Миллер уже открыл было рот для ответа, но Себастьян заговорил первым.
– Сомневаюсь, мистер Вейланд. Если пять тысячелетий человеческой истории хоть чему-то нас научили, так это тому, что совпадения бывают только у дураков.
Китобойная стоянка на острове Буве
Как только его люди были обустроены, Куинн взял себе отдых и три часа проспал. Когда пиканье наручных часов слишком скоро его разбудило, он выбрался из спального мешка и вышел наружу проверить шахту.
Там он с облегчением обнаружил, что прочная «яблочная» палатка вишневого цвета над отверстием по-прежнему стоит на месте, а лебедка находится в рабочем состоянии. На оборудовании не было и следа льда. Куинн проверил показания мареографа. Лебедка размотала свыше шестисот десяти метров стального троса, а это означало, что подземная группа достигла дна тоннеля много часов тому назад, вскоре после начала шторма.
Куинн сел, скинул перчатки и позвонил по радиотелефону, который давал прямую связь с подземной группой. Однако там ответить не потрудились.
Куинн не удивился. С тех пор как они обнаружили эту дыру во льду, Чарльз Вейланд стал не на шутку озабочен мерами безопасности. Он выдал приказ о полном запрете всех связей с внешним миром, хотя из-за этого шторма все равно ни черта не было слышно. А потом этот бывший флотский вояка и четыре его кореша, невесть откуда взявшиеся, сбросили свою личину «охранной группы» и принялись жонглировать пушками, точно отряд особого назначения, собирающийся на задание.
Куинн заключил, что все это дело начинает попахивать хуже, чем убийство на большой дороге в Техасе.
Убедившись, что внутри «яблочной» палатки все в норме, Куинн вышел оттуда. Ветер долбанул его почище бейсбольной биты, а отдельные снежные хлопья стали впиваться в парку, точно шрапнель. Он завязал капюшон и раскатал шапочку, закрывая все лицо. Куинн прикинул, что нисходящие потоки делают свыше семидесяти миль в час, а это было совсем скверно.
Проходя по городку, Куинн едва сумел различить в белой снежной пелене черные очертания столовой.
– Стой! Кто идет? – Послышался чей-то голос. Крик был порядком приглушен снегопадом.
– Это Куинн! Куинн, черт побери!
Откинув капюшон и сделав шаг вперед, он вдруг обнаружил, что смотрит прямиком в дуло самого большого револьвера на свете. Тогда Куинн раздраженно сорвал с головы шапку, чтобы этот идиот смог его опознать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– А ты бы спросил, приятель, – без тени русского акцента сказал Борис.
Куинн обвел взглядом пистолеты, пулеметы, кевларовые бронежилеты и все такое прочее.
– Вы, ребята, должны хорошо знать, что по Антарктическому договору 1961 года любым государствам запрещается приносить сюда всякое военное дерьмо. Конечно, никто не станет возбухать из-за пары пистолетов или даже ружей, но вещички, которые вы распаковываете, – это уже прямое нарушение международного законодательства.
– А с чего ты взял, что «Вейланд индастриз» – это государство? – отозвался Свен, облачая свою могучую мускулатуру в бронежилет. – И потом я не помню, чтобы я какой-то там договор подписывал.
Внутри пирамиды
Прежде чем они двинулись еще глубже внутрь пирамиды, Лекси обратилась лицом к отряду.
– Температура здесь гораздо выше, чем на поверхности, – сказала она. – Можете снять куртки.
Обрадованные возможностью скинуть объемистое снаряжение, Себастьян со своим коллегой Томасом, а также Миллер, Вейланд, Максвелл Стаффорд, Коннорс и Адель Руссо свалили теплую одежду в большую груду.
Сама Лекси разоблачилась до ярко-красного комбинезона для холодной погоды. Надев рюкзак, она зажгла стробоскопический источник света и бросила его поблизости. Его постоянный огонь должен был послужить маяком и привести их обратно к теплой одежде.
Затем Лекси подняла взгляд и обнаружила, что Себастьян за ней наблюдает.
– Почему бы не оставить здесь просто хлебные крошки, как в той сказке? – поддразнил ее археолог.
Лекси улыбнулась.
– Птицы их съедят, и мы совсем заблудимся.
– Сомневаюсь, что здесь много птиц, а летучие мыши вряд ли любят хлебные крошки.
Пока остальные заново упаковывали свои вещи, Лекси прошла на несколько метров в следующий коридор, а Себастьян направился следом.
– Что, про кости вы уже позабыли?
– Об этой стороне дела Томас позаботится, – ответил Себастьян. – Он как раз тот тип археолога, который наполовину судебный следователь. Кроме того, Вейланд приказал ему остаться в жертвенном зале и все там зарегистрировать.
– Вейланд любитель приказы раздавать.
– Ничего, Томас не в обиде. С ним там эта светловолосая амазонка, Адель. Они могут поближе познакомиться.
– Да, и в таком романтическом месте. – Несколько секунд они шли молча, пронзая лучами фонариков лежащую впереди тьму. – А вы, доктор де Poca? – спросила Лекси. – Какой вы тип археолога?
Себастьян ощупал висящую у него на шее крышку от пепси-колы.
– Я люблю старые вещи. Есть какая-то особенная красота в очень древних предметах – что-то вневременное, бессмертное.
– Кстати о красоте… посмотрите, как на них свет играет – Лекси указала на потолок широкого коридора, где камень был покрыт целым лесом мерцающих голубоватых сталактитов.
Когда она двинула луч фонарика по замерзшей поверхности, сосульки стали менять цвет – от бледно-голубого до лазурного и дальше до лилового. Вейланд проковылял по коридору и встал рядом с Лекси, опираясь о лыжную палку и глядя на потолок.
– Должно быть, в этой воде есть какие– то минеральные примеси, – заключил Себастьян.
– Я тоже вначале так подумал, – сказал Миллер. – Но все обстоит иначе.
– Это не минеральные примеси?
– Это не вода.
Себастьян удивился. А Миллер показал на свой спектрометр.
– Еще там, в зале, я провел экспресс-анализ этого вещества.
Он сверился с жидкокристаллическим экраном.
– У нас тут есть трикрезилфосфат, этилат цинка, дитиофосфат, диэтиленгликоль, полипропиленовый эфир… и некоторые следовые элементы.
– А что из всего этого получается? – спросила Лекси.
Ответил ей, впрочем, Себастьян.
– Гидравлическая жидкость, – сказал он. – Или что-то достаточно близкое.
Все удивленно воззрились на археолога.
– У меня «шевроле» пятьдесят седьмого года выпуска. Это мое хобби. – Он развел руками и одарил Лекси слабой улыбкой. – Как я уже сказал, я чертовски люблю все старое.
Вейланд повернулся к Миллеру.
– И какой вы из этого делаете вывод?
– Никакого. Но я не могу себе представить, чтобы древние люди использовали гидравлическую жидкость.
– Совпадение?
Миллер уже открыл было рот для ответа, но Себастьян заговорил первым.
– Сомневаюсь, мистер Вейланд. Если пять тысячелетий человеческой истории хоть чему-то нас научили, так это тому, что совпадения бывают только у дураков.
Китобойная стоянка на острове Буве
Как только его люди были обустроены, Куинн взял себе отдых и три часа проспал. Когда пиканье наручных часов слишком скоро его разбудило, он выбрался из спального мешка и вышел наружу проверить шахту.
Там он с облегчением обнаружил, что прочная «яблочная» палатка вишневого цвета над отверстием по-прежнему стоит на месте, а лебедка находится в рабочем состоянии. На оборудовании не было и следа льда. Куинн проверил показания мареографа. Лебедка размотала свыше шестисот десяти метров стального троса, а это означало, что подземная группа достигла дна тоннеля много часов тому назад, вскоре после начала шторма.
Куинн сел, скинул перчатки и позвонил по радиотелефону, который давал прямую связь с подземной группой. Однако там ответить не потрудились.
Куинн не удивился. С тех пор как они обнаружили эту дыру во льду, Чарльз Вейланд стал не на шутку озабочен мерами безопасности. Он выдал приказ о полном запрете всех связей с внешним миром, хотя из-за этого шторма все равно ни черта не было слышно. А потом этот бывший флотский вояка и четыре его кореша, невесть откуда взявшиеся, сбросили свою личину «охранной группы» и принялись жонглировать пушками, точно отряд особого назначения, собирающийся на задание.
Куинн заключил, что все это дело начинает попахивать хуже, чем убийство на большой дороге в Техасе.
Убедившись, что внутри «яблочной» палатки все в норме, Куинн вышел оттуда. Ветер долбанул его почище бейсбольной биты, а отдельные снежные хлопья стали впиваться в парку, точно шрапнель. Он завязал капюшон и раскатал шапочку, закрывая все лицо. Куинн прикинул, что нисходящие потоки делают свыше семидесяти миль в час, а это было совсем скверно.
Проходя по городку, Куинн едва сумел различить в белой снежной пелене черные очертания столовой.
– Стой! Кто идет? – Послышался чей-то голос. Крик был порядком приглушен снегопадом.
– Это Куинн! Куинн, черт побери!
Откинув капюшон и сделав шаг вперед, он вдруг обнаружил, что смотрит прямиком в дуло самого большого револьвера на свете. Тогда Куинн раздраженно сорвал с головы шапку, чтобы этот идиот смог его опознать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59