Вы снабдили нас обильной информацией, весьма полезной
с точки зрения военных специалистов.
- Я рад, что вы оценили это, - сказал Гилдер, - О да, мы это це-
ним. И даже очень. - В улыбке Кадины было что-то зловещее. - Однако
есть один вопрос, в который не мешало бы внести ясность. - Какой
же?
- Если б все было наоборот, если б какой-нибудь разведчик-вард
подвергся перекрестному допросу перед собранием ваших соплеменников
и так же охотно, как вы, сообщил разного рода сведения... - Кадина
не закончил фразу, взгляд его стал жестким, и он прорычал: - В этом
случае мы б сочли, что он предал свой народ, и приговорили бы его к
смертной казни.
- Как же мне повезло, что я не вард, - сказал Гилдер. - Рано ра-
дуетесь, - отрезал Кадина. - Смертный приговор ничего не значит
только для тех, кому он уже вынесен. - Куда вы клоните?
- Я вот думаю, а не совершили ли вы там, у себя, тягчайшее прес-
тупление и потому ищете у нас убежища? Впрочем, возможно, что вы
сбежали по какойнибудь другой причине, но, как бы там ни было, вы
без малейшего колебания предали своих соплеменников. - На его лице
появилась все та же зловещая улыбка.
- И все-таки приятно было бы узнать, почему вы ответили на наши
вопросы.
- Все очень просто, - сказал Гилдер, в свою очередь, улыбнув-
шись, но так, что Кадине эта улыбка не очень-то понравилась. - Дело
в том, что я неисправимый лжец.
И, сказав это, он встал и смело пошел к выходу. Охранники прово-
дили его в камеру.
Он провел в ней три дня, съедая регулярно приносимую ему пищу с
раздражающим аборигенов удовольствием, развлекал себя, записывая
какие-то цифры в маленький блокнот, и, казалось, так же наслаждался
жизнью, как легендарный разведчик космоса по имени Ларри. На исходе
третьего дня ему нанес визит какойто незнакомый вард.
- Меня зовут Булак. Быть может, вы помните меня. В том зале, где
вы отвечали на вопросы комиссии, я сидел в конце второго ряда.
- Там присутствовало четыреста ваших соплеменников, - сказал
Гилдер. - Я не могу помнить каждого. - Он подвинул варду стул. -
Впрочем, это не имеет значения. Присаживайтесь и поднимите для
удобства ноги, если внутри этих ваших странных ботинок вообще есть
ноги. Чем могу быть вам полезен? - Сам не знаю.
- Но ведь что-то побудило вас прийти ко мне, не так ли? Булак
был сама печаль. - Я бегу от тумана. - Какого тумана?
- Того, который вы здесь напустили. - Он поскреб волосатое ухо,
внимательно осмотрел пальцы и уставился на стену. - Главной целью
комиссии было определить уровень вашего интеллекта. От этого и
только от этого зависит наше отношение к контакту с другими завое-
вателями космоса. - Я сделал все, чтобы помочь вам, разве нет?
- Помочь? - эхом отозвался Булак, как бы повторяя какое-то новое
и непонятное для него слово. - Помочь? И вы называете это помощью?
На самом-то деле допрос должен был выявить, шагнула ли ваша логика
вперед по сравнению с нашей и можно ли вывести из ваших посылок бо-
лее совершенные умозаключения.
- Ну и как?
- Кончилось тем, что вы попрали все законы логики. Оказывается,
пуля не может никого убить! Прошло уже три дня, а пятьдесят членов
комиссии все еще не пришли по этому поводу к единому мнению, а се-
годня утром один из спорящих доказал, что никто не может подняться
по приставной лестнице. Друзья перессорились, родственники начинают
ненавидеть друг друга. Состояние остальных трехсот пятидесяти чле-
нов комиссии немногим лучше.
- А их-то что тревожит? - поинтересовался Гилдер. - Они спорят о
том, что есть истина, и едва удерживаются, чтобы не пустить в ход
кулаки, - сказал Булак таким тоном, будто был вынужден упомянуть о
чем-то непристойном. - По вашим словам, вы - неисправимый лжец. От-
сюда следует, что само это заявление - ложь. Тогда выходит, что вы
не являетесь неисправимым лжецом. Вывод: вы можете быть неисправи-
мым лжецом, только не будучи им. И еще - вы можете быть неисправи-
мым лжецом только в том случае, если вы неисправимы.
- Плохо дело, - посочувствовал Гилдер. - Чем дальше, тем хуже, -
продолжал Булак, - потому что если вы и вправду неисправимый лжец -
с позиции логики это заявление само себя опровергает, - то все све-
дения, которые вы нам сообщили, не стоят и мешка с гнилым зерном.
Если же вы на допросе говорили правду, то ваше последнее утвержде-
ние, что вы лжец, тоже должно соответствовать истине. Но если вы
неисправимый лжец, то все, что вы нам сказали, - ложь.
- Вздохните-ка поглубже, - посоветовал Гилдер. - Однако, - про-
должал Булак, сделав глубокий вздох, - поскольку ваше последнее за-
явление лживо, все остальное, сказанное вами, может оказаться прав-
дой. - В глазах его появилось безумное выражение, и он принялся
размахивать руками. - Но из-за того, что вы признаете себя неиспра-
вимым, ни одну вашу фразу нельзя счесть ни ложной, ни правдивой,
потому что тщательный анализ выявляет неразрешимое противоречие,
которое...
- Успокойтесь, - сказал Гилдер, похлопав его по плечу, - ведь
это же естественно, когда стоящий на более высокой ступени развития
приводит в замешательство того, кто еще не достиг этого уровня. Бе-
да в том, что вы пока недостаточно развиты и мыслите несколько при-
митивно. - Он поколебался и таким тоном, будто решился высказать
смелое предположение, добавил: - Честно говоря, меня не удивит, ес-
ли я узнаю, что до сих пор вы мыслите логически.
- Во имя Великого Солнца! - воскликнул Булак. - А как еще мы мо-
жем мыслить?
- Как мы, - ответил Гилдер. - Когда ваш интеллект для этого соз-
реет. Он дважды обошел вдоль стен свою камеру и задумчиво произнес,
словно эта мысль только что пришла ему в голову:
- Кстати, в настоящее время вам не удалось бы разобраться в
проблеме: "Почему это мышь, когда вертится волчком".
- Почему это мышь, когда вертится волчком? - как попугай повто-
рил Булак, и у него отвисла челюсть.
- Или возьмем задачу полегче, которую на Земле может решить лю-
бой ребенок. - Какую же?
- Общеизвестно, что островом называется часть суши, со всех сто-
рон окруженная водой. - Совершенно верно.
- А теперь представим себе, что все Северное полушарие планеты
занято сушей, а все Южное - водой. Является ли Северное полушарие
островом, а Южное - океаном?
Булак минут пять размышлял над этим. Потом на листке бумаги на-
рисовал круг, разделил его пополам, заштриховал одну из половин и
несколько минут рассматривал свой рисунок, после чего сунул эту бу-
магу в карман и встал.
- Некоторые из нас с удовольствием перерезали бы вам глотку, ес-
ли б не опасались, что ваши соплеменники, возможно, точно знают,
где вы находитесь, и способны за это покарать.
1 2 3 4 5 6 7 8
с точки зрения военных специалистов.
- Я рад, что вы оценили это, - сказал Гилдер, - О да, мы это це-
ним. И даже очень. - В улыбке Кадины было что-то зловещее. - Однако
есть один вопрос, в который не мешало бы внести ясность. - Какой
же?
- Если б все было наоборот, если б какой-нибудь разведчик-вард
подвергся перекрестному допросу перед собранием ваших соплеменников
и так же охотно, как вы, сообщил разного рода сведения... - Кадина
не закончил фразу, взгляд его стал жестким, и он прорычал: - В этом
случае мы б сочли, что он предал свой народ, и приговорили бы его к
смертной казни.
- Как же мне повезло, что я не вард, - сказал Гилдер. - Рано ра-
дуетесь, - отрезал Кадина. - Смертный приговор ничего не значит
только для тех, кому он уже вынесен. - Куда вы клоните?
- Я вот думаю, а не совершили ли вы там, у себя, тягчайшее прес-
тупление и потому ищете у нас убежища? Впрочем, возможно, что вы
сбежали по какойнибудь другой причине, но, как бы там ни было, вы
без малейшего колебания предали своих соплеменников. - На его лице
появилась все та же зловещая улыбка.
- И все-таки приятно было бы узнать, почему вы ответили на наши
вопросы.
- Все очень просто, - сказал Гилдер, в свою очередь, улыбнув-
шись, но так, что Кадине эта улыбка не очень-то понравилась. - Дело
в том, что я неисправимый лжец.
И, сказав это, он встал и смело пошел к выходу. Охранники прово-
дили его в камеру.
Он провел в ней три дня, съедая регулярно приносимую ему пищу с
раздражающим аборигенов удовольствием, развлекал себя, записывая
какие-то цифры в маленький блокнот, и, казалось, так же наслаждался
жизнью, как легендарный разведчик космоса по имени Ларри. На исходе
третьего дня ему нанес визит какойто незнакомый вард.
- Меня зовут Булак. Быть может, вы помните меня. В том зале, где
вы отвечали на вопросы комиссии, я сидел в конце второго ряда.
- Там присутствовало четыреста ваших соплеменников, - сказал
Гилдер. - Я не могу помнить каждого. - Он подвинул варду стул. -
Впрочем, это не имеет значения. Присаживайтесь и поднимите для
удобства ноги, если внутри этих ваших странных ботинок вообще есть
ноги. Чем могу быть вам полезен? - Сам не знаю.
- Но ведь что-то побудило вас прийти ко мне, не так ли? Булак
был сама печаль. - Я бегу от тумана. - Какого тумана?
- Того, который вы здесь напустили. - Он поскреб волосатое ухо,
внимательно осмотрел пальцы и уставился на стену. - Главной целью
комиссии было определить уровень вашего интеллекта. От этого и
только от этого зависит наше отношение к контакту с другими завое-
вателями космоса. - Я сделал все, чтобы помочь вам, разве нет?
- Помочь? - эхом отозвался Булак, как бы повторяя какое-то новое
и непонятное для него слово. - Помочь? И вы называете это помощью?
На самом-то деле допрос должен был выявить, шагнула ли ваша логика
вперед по сравнению с нашей и можно ли вывести из ваших посылок бо-
лее совершенные умозаключения.
- Ну и как?
- Кончилось тем, что вы попрали все законы логики. Оказывается,
пуля не может никого убить! Прошло уже три дня, а пятьдесят членов
комиссии все еще не пришли по этому поводу к единому мнению, а се-
годня утром один из спорящих доказал, что никто не может подняться
по приставной лестнице. Друзья перессорились, родственники начинают
ненавидеть друг друга. Состояние остальных трехсот пятидесяти чле-
нов комиссии немногим лучше.
- А их-то что тревожит? - поинтересовался Гилдер. - Они спорят о
том, что есть истина, и едва удерживаются, чтобы не пустить в ход
кулаки, - сказал Булак таким тоном, будто был вынужден упомянуть о
чем-то непристойном. - По вашим словам, вы - неисправимый лжец. От-
сюда следует, что само это заявление - ложь. Тогда выходит, что вы
не являетесь неисправимым лжецом. Вывод: вы можете быть неисправи-
мым лжецом, только не будучи им. И еще - вы можете быть неисправи-
мым лжецом только в том случае, если вы неисправимы.
- Плохо дело, - посочувствовал Гилдер. - Чем дальше, тем хуже, -
продолжал Булак, - потому что если вы и вправду неисправимый лжец -
с позиции логики это заявление само себя опровергает, - то все све-
дения, которые вы нам сообщили, не стоят и мешка с гнилым зерном.
Если же вы на допросе говорили правду, то ваше последнее утвержде-
ние, что вы лжец, тоже должно соответствовать истине. Но если вы
неисправимый лжец, то все, что вы нам сказали, - ложь.
- Вздохните-ка поглубже, - посоветовал Гилдер. - Однако, - про-
должал Булак, сделав глубокий вздох, - поскольку ваше последнее за-
явление лживо, все остальное, сказанное вами, может оказаться прав-
дой. - В глазах его появилось безумное выражение, и он принялся
размахивать руками. - Но из-за того, что вы признаете себя неиспра-
вимым, ни одну вашу фразу нельзя счесть ни ложной, ни правдивой,
потому что тщательный анализ выявляет неразрешимое противоречие,
которое...
- Успокойтесь, - сказал Гилдер, похлопав его по плечу, - ведь
это же естественно, когда стоящий на более высокой ступени развития
приводит в замешательство того, кто еще не достиг этого уровня. Бе-
да в том, что вы пока недостаточно развиты и мыслите несколько при-
митивно. - Он поколебался и таким тоном, будто решился высказать
смелое предположение, добавил: - Честно говоря, меня не удивит, ес-
ли я узнаю, что до сих пор вы мыслите логически.
- Во имя Великого Солнца! - воскликнул Булак. - А как еще мы мо-
жем мыслить?
- Как мы, - ответил Гилдер. - Когда ваш интеллект для этого соз-
реет. Он дважды обошел вдоль стен свою камеру и задумчиво произнес,
словно эта мысль только что пришла ему в голову:
- Кстати, в настоящее время вам не удалось бы разобраться в
проблеме: "Почему это мышь, когда вертится волчком".
- Почему это мышь, когда вертится волчком? - как попугай повто-
рил Булак, и у него отвисла челюсть.
- Или возьмем задачу полегче, которую на Земле может решить лю-
бой ребенок. - Какую же?
- Общеизвестно, что островом называется часть суши, со всех сто-
рон окруженная водой. - Совершенно верно.
- А теперь представим себе, что все Северное полушарие планеты
занято сушей, а все Южное - водой. Является ли Северное полушарие
островом, а Южное - океаном?
Булак минут пять размышлял над этим. Потом на листке бумаги на-
рисовал круг, разделил его пополам, заштриховал одну из половин и
несколько минут рассматривал свой рисунок, после чего сунул эту бу-
магу в карман и встал.
- Некоторые из нас с удовольствием перерезали бы вам глотку, ес-
ли б не опасались, что ваши соплеменники, возможно, точно знают,
где вы находитесь, и способны за это покарать.
1 2 3 4 5 6 7 8