А чаще всего руководство тайной полиции стремится попросту не допускать суда над своими подчинёнными.
В течение шестилетнего расследования нам неоднократно приходилось сталкиваться с уголовными фактами в деятельности офицеров КГБ. Но ни в одном случае дело не дошло до суда: этих лиц либо тихо переводили на другой участок работы, либо увольняли, как начальника УКГБ по Хорезмской области Кубиева. В ходе следствия арестованный нами первый секретарь обкома партии рассказал о получении взятки от Кубиева. Также выяснилось, что этот чекист собирал крупную мзду с председателей колхозов, в отношении которых проводилось следствие по «хлопковым делам», якобы для передачи взяток должностным лицам в Ташкенте и Москве, но деньги присвоил. Некоторые председатели колхозов дали официальные показания. Информация была перепроверена, и мы убедились, что она достоверна.
Доложив об этих материалах своему начальству, мы предложили поручить нашей следственной группе провести дальнейшее расследование в отношении Кубиева. Генеральный прокурор вправе поручить своим сотрудникам расследование любого дела. Однако в просьбе нам отказали и предложили выделить материалы в отдельное производство. Как мы и предполагали, сперва дело оказалось у руководства КГБ СССР, откуда перекочевало в Главную военную прокуратуру, затем в прокуратуру Туркестанского военного округа. Кубиева по-тихому уволили, а дело его волокитилось, а точнее, спускалось на тормозах, целых два года. В ходе следствия добились, что председатели колхозов изменили прежние разоблачительные показания, были дезавуированы или поставлены под сомнение другие улики. К концу второго года такого вот «расследования» военные следователи появились в союзной Прокуратуре. Они не скрывали, что дело идёт на прекращение, а вся загвоздка – в показаниях первого секретаря обкома о получении взятки от Кубиева. Нельзя ли, мол, с ним переговорить, объяснить, что к чему. Получив, естественно, отказ, попросили провести очную ставку. Секретарь обкома продолжал уличать полковника. Так и уехали ни с чем. Тем не менее вскоре вынесли постановление о прекращении уголовного дела. Кубиев так и остался уволенным «за несоблюдение режима секретности и другие упущения по службе».
Только свои ведомственные интересы преследовали чекисты и в деле Х. Яхъяева. В 1964-1979 гг. он занимал пост министра внутренних дел Узбекистана и входил в ближайшее окружение Рашидова. Безрезультатно предпринимались попытки привлечь экс-министра к ответственности. Последний раз в начале 80-х годов его персоной занимались и работники союзной прокуратуры. Но вмешался Рашидов, и собранные на скорую руку материалы о злоупотреблениях Яхъяева на многие годы оказались в пыльных архивах. Нашей следственной группе всё же удалось разоблачить его преступную деятельность. Как позже выяснилось, Яхъяев пытался отслеживать нашу работу, определять её направленность и видел, что кольцо вокруг него сжимается. Он был арестован в августе 1985 г. Убедившись, что доказательств в отношении него собрано более чем достаточно, стал давать подробные показания. Яхъяев был прекрасно осведомлён о взаимоотношениях разных мафиозных кланов, тёмных делах тех или иных должностных лиц. Сохранив ясную память, в деталях помнил сотни операций, в том числе проводившихся совместно со службами безопасности и другими ведомствами, слабые и сильные стороны своей агентуры, их нынешнее положение. Одним словом, был ценным источником информации, с его арестом расширялись рамки расследования, что, естественно, вызывало серьёзное беспокойство в ЦК Компартии Узбекистана. Воспользовавшись ослаблением наших позиций в связи с уже упоминавшимся вмешательством Лигачёва, чекисты тут же договорились с Генеральным прокурором Рекунковым о выделении уголовного дела по обвинению Яхъяева во взяточничестве в отдельное производство и передаче его узбекской службе безопасности. Решение беспрецедентное с точки зрения нарушения всех норм уголовно-процессуального законодательства, известных любому студенту юрфака. Тем не менее, если просит КГБ – как откажет прокуратура! Даже видавшие виды старые прокурорские служаки ахнули, не в силах скрыть удивление.
Руководство КГБ, пытаясь во что бы то ни стало изъять у нас дело по Яхъяеву, преследовало две основные цели: во-первых, лишить следствие возможности получать информацию от всемогущего ранее министра, а во-вторых, вербовать с его помощью агентуру в системе МВД для ослабления конкурирующего ведомства.
Но вышла осечка. Яхъяев вовсе не горел желанием записаться в агенты тайной полиции. Узнав о решении передать его дело в это ведомство, он написал в заявлении на имя Генерального прокурора Рекункова: «Я категорически возражаю против этого беззакония. Более того, я заявляю, что в случае передачи моего дела в Республику, я откажусь от всех своих показаний и не намерен давать показания кому бы то ни было».
Совершенно резонно Яхъяев настаивал на том, что государственных преступлений не совершал, что дело его КГБ не подследственно. Убедившись в непреклонности позиции арестованного в том, что они не получат от него никакой информации, в КГБ Узбекистана вынуждены были трубить отбой. Генеральный прокурор, облегчённо вздохнув, мгновенно отменил своё незаконное распоряжение.
Разоблачения последних лет существенно поколебали авторитет некогда всемогущего и страшного ведомства, основой деятельности которого всегда были политический сыск и борьба с инакомыслием во имя сохранения власти партийно-государственной олигархии и её идеологии. И всё же КГБ при всех косметических сменах вывесок, удавалось длительное время не только избежать казалось бы неизбежной реорганизации, сохранить весь свой потенциал, штаты, но в определённых сферах даже усиливать свои позиции.
Как щитом, прикрываясь участием в борьбе с организованной преступностью иными словами, узаконив ещё одну несвойственную функцию, умело манипулируя общественным мнением, элитное ведомство продолжает и сегодня доказывать необходимость сохранения всех своих структур.
Мы рассказали об истоках дела № 18/58115-83, о начале борьбы с региональными мафиозными кланами, в которую верхи первыми бросили в бой чекистов, и, наверное, не ирония судьбы, а печальная закономерность есть в том, что те же верхи поручили тем же чекистам разгром уголовного дела, которое из республиканского переросло в «московское», а затем и в «кремлёвское», и уже явно вышло из-под их контроля. Произошло это уже после скандала на XIX Всесоюзной конференции КПСС.
ШЕФ – ДОКТОРУ: ТУМАН СГУЩАЕТСЯ
Тайник Кулол-бобо
«Белым чистым листом бумаги» именовал себя в первые дни ареста первый секретарь Бухарского обкома партии Каримов, твердивший, что раскаиваться ему не в чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
В течение шестилетнего расследования нам неоднократно приходилось сталкиваться с уголовными фактами в деятельности офицеров КГБ. Но ни в одном случае дело не дошло до суда: этих лиц либо тихо переводили на другой участок работы, либо увольняли, как начальника УКГБ по Хорезмской области Кубиева. В ходе следствия арестованный нами первый секретарь обкома партии рассказал о получении взятки от Кубиева. Также выяснилось, что этот чекист собирал крупную мзду с председателей колхозов, в отношении которых проводилось следствие по «хлопковым делам», якобы для передачи взяток должностным лицам в Ташкенте и Москве, но деньги присвоил. Некоторые председатели колхозов дали официальные показания. Информация была перепроверена, и мы убедились, что она достоверна.
Доложив об этих материалах своему начальству, мы предложили поручить нашей следственной группе провести дальнейшее расследование в отношении Кубиева. Генеральный прокурор вправе поручить своим сотрудникам расследование любого дела. Однако в просьбе нам отказали и предложили выделить материалы в отдельное производство. Как мы и предполагали, сперва дело оказалось у руководства КГБ СССР, откуда перекочевало в Главную военную прокуратуру, затем в прокуратуру Туркестанского военного округа. Кубиева по-тихому уволили, а дело его волокитилось, а точнее, спускалось на тормозах, целых два года. В ходе следствия добились, что председатели колхозов изменили прежние разоблачительные показания, были дезавуированы или поставлены под сомнение другие улики. К концу второго года такого вот «расследования» военные следователи появились в союзной Прокуратуре. Они не скрывали, что дело идёт на прекращение, а вся загвоздка – в показаниях первого секретаря обкома о получении взятки от Кубиева. Нельзя ли, мол, с ним переговорить, объяснить, что к чему. Получив, естественно, отказ, попросили провести очную ставку. Секретарь обкома продолжал уличать полковника. Так и уехали ни с чем. Тем не менее вскоре вынесли постановление о прекращении уголовного дела. Кубиев так и остался уволенным «за несоблюдение режима секретности и другие упущения по службе».
Только свои ведомственные интересы преследовали чекисты и в деле Х. Яхъяева. В 1964-1979 гг. он занимал пост министра внутренних дел Узбекистана и входил в ближайшее окружение Рашидова. Безрезультатно предпринимались попытки привлечь экс-министра к ответственности. Последний раз в начале 80-х годов его персоной занимались и работники союзной прокуратуры. Но вмешался Рашидов, и собранные на скорую руку материалы о злоупотреблениях Яхъяева на многие годы оказались в пыльных архивах. Нашей следственной группе всё же удалось разоблачить его преступную деятельность. Как позже выяснилось, Яхъяев пытался отслеживать нашу работу, определять её направленность и видел, что кольцо вокруг него сжимается. Он был арестован в августе 1985 г. Убедившись, что доказательств в отношении него собрано более чем достаточно, стал давать подробные показания. Яхъяев был прекрасно осведомлён о взаимоотношениях разных мафиозных кланов, тёмных делах тех или иных должностных лиц. Сохранив ясную память, в деталях помнил сотни операций, в том числе проводившихся совместно со службами безопасности и другими ведомствами, слабые и сильные стороны своей агентуры, их нынешнее положение. Одним словом, был ценным источником информации, с его арестом расширялись рамки расследования, что, естественно, вызывало серьёзное беспокойство в ЦК Компартии Узбекистана. Воспользовавшись ослаблением наших позиций в связи с уже упоминавшимся вмешательством Лигачёва, чекисты тут же договорились с Генеральным прокурором Рекунковым о выделении уголовного дела по обвинению Яхъяева во взяточничестве в отдельное производство и передаче его узбекской службе безопасности. Решение беспрецедентное с точки зрения нарушения всех норм уголовно-процессуального законодательства, известных любому студенту юрфака. Тем не менее, если просит КГБ – как откажет прокуратура! Даже видавшие виды старые прокурорские служаки ахнули, не в силах скрыть удивление.
Руководство КГБ, пытаясь во что бы то ни стало изъять у нас дело по Яхъяеву, преследовало две основные цели: во-первых, лишить следствие возможности получать информацию от всемогущего ранее министра, а во-вторых, вербовать с его помощью агентуру в системе МВД для ослабления конкурирующего ведомства.
Но вышла осечка. Яхъяев вовсе не горел желанием записаться в агенты тайной полиции. Узнав о решении передать его дело в это ведомство, он написал в заявлении на имя Генерального прокурора Рекункова: «Я категорически возражаю против этого беззакония. Более того, я заявляю, что в случае передачи моего дела в Республику, я откажусь от всех своих показаний и не намерен давать показания кому бы то ни было».
Совершенно резонно Яхъяев настаивал на том, что государственных преступлений не совершал, что дело его КГБ не подследственно. Убедившись в непреклонности позиции арестованного в том, что они не получат от него никакой информации, в КГБ Узбекистана вынуждены были трубить отбой. Генеральный прокурор, облегчённо вздохнув, мгновенно отменил своё незаконное распоряжение.
Разоблачения последних лет существенно поколебали авторитет некогда всемогущего и страшного ведомства, основой деятельности которого всегда были политический сыск и борьба с инакомыслием во имя сохранения власти партийно-государственной олигархии и её идеологии. И всё же КГБ при всех косметических сменах вывесок, удавалось длительное время не только избежать казалось бы неизбежной реорганизации, сохранить весь свой потенциал, штаты, но в определённых сферах даже усиливать свои позиции.
Как щитом, прикрываясь участием в борьбе с организованной преступностью иными словами, узаконив ещё одну несвойственную функцию, умело манипулируя общественным мнением, элитное ведомство продолжает и сегодня доказывать необходимость сохранения всех своих структур.
Мы рассказали об истоках дела № 18/58115-83, о начале борьбы с региональными мафиозными кланами, в которую верхи первыми бросили в бой чекистов, и, наверное, не ирония судьбы, а печальная закономерность есть в том, что те же верхи поручили тем же чекистам разгром уголовного дела, которое из республиканского переросло в «московское», а затем и в «кремлёвское», и уже явно вышло из-под их контроля. Произошло это уже после скандала на XIX Всесоюзной конференции КПСС.
ШЕФ – ДОКТОРУ: ТУМАН СГУЩАЕТСЯ
Тайник Кулол-бобо
«Белым чистым листом бумаги» именовал себя в первые дни ареста первый секретарь Бухарского обкома партии Каримов, твердивший, что раскаиваться ему не в чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104