Архангельск небось без тоски вспоминает. Рядом на соседнем топчане вещи выигранные покоятся. Василий не побрезговал: магнитофон автомобильный (без головки, конечно), фотоаппарат «Смена-8М» и палатку двухместную (протекающую) в качестве недостачи к сумме принял. Ждет, наверное, может, еще что перепадет.
Вовку я встретил по дороге к пляжу. Спускаемся, болтаем. Один из наших – навстречу, делится происшедшим, соображениями по поводу происшедшего. Соображения резонные: фраера отпускать нежелательно. Мало того что наживу увезет, так еще станет на родине форсить: одесских пляжников «хлопнул». Как людям в глаза глядеть? В том, что хвастать будет, можно не сомневаться. Не каждый день архангельские одесских обирают...
– Хочешь, бери его, – предлагаю Вовке.
Достает колоду, оговаривает условия:
– Красная – твой, черная – мой.
Вытягиваю красную. Вовка щурится, уточняет:
– Я – в доле.
Что значит аферист. Чего ж мы разыгрывали, если навар пополам? Но не спорю: Чуб все-таки.
На пляже располагаюсь неподалеку от залетного, принимаюсь за пасьянс.
Тот с наивностью истинного фраера непринужденно подошел, подсел на соседний топчан, сам игру предложил.
Сослуживцы обыгранные настороженно за развитием следят. Понимаю, что любое развитие им по душе придется. Выиграю – очень хорошо. Сопли утереть северянину не помешает. Проиграю – тоже неплохо. Я хоть и свой, но тоже сопляк, много о себе воображающий. На нервы скороспелостью действующий.
Во всей этой неприметной, вроде бы обыденной истории, проявились целых три многозначительных нюанса. Многозначительных для репутации.
То, что я его обыграл, – момент немногозначительный. Репутации это не подсобило. (Проиграл бы – навредило.)
Дурануть меня он таки исхитрился.
Впрочем, по порядку...
Обыграл его, уже не млеющего от солнца, тут же на топчане. На четыре тысячи. Вернул и вещевые трофеи. Больше денег у Василия при себе не оказалось. Попросил поверить в долг. Я-то понимал, что он – еще тот «фрукт»... Далеко не съедобный. Но, думаю, маленько поднагружу в долг – не помешает.
Поднагрузил на пятьсот и решил: в самый раз. Пускай сперва рассчитается.
Васек совершенно со мной согласен.
– О чем речь? – говорит. – Ты мне и так доверие оказал.
Уходим с пляжа, направляемся к нему, на снятую квартиру. Дом дачного вида, одноэтажный, в конце длинного двора-проулка.
– Я сейчас, – сообщает Вася и, оставив меня у ворот, исчезает в конце двора.
Нервничаю, что «кинет», но не очень. Деньги – не бог весть какие.
Долго его нет. Решаю, что «кинул»-таки. Посмеиваясь над собой, иду во двор глянуть, каким макаром он вышел.
Вдруг навстречу Васек. С деньгами.
– Я же попросил обождать, – обижается. – Хозяйка чужими недовольна.
– Хотел закурить, у кого-нибудь из пансионных стрельнуть, – оправдываюсь.
– Наверное, ты мне не поверил, – излагает искреннее предположение фраер Вася.
– Что ты?! – смущаюсь (на самом деле). – Действительно курить охота...
– Все равно, если я так подумал, лучше вслух сказать, правда? – Василий смотрит на меня белесо-голубыми глазами. Смотрит чисто-чисто.
Этим он меня, хитрюга, и купил...
Под утро, проиграв еще пять тысяч (уже у себя в комнате), Василий предъявил мне аккредитив на свое имя. На девять тысяч. Извинился, что сразу не предупредил о том, что деньги аккредитивные. Предложил встретиться у ближайшей сберкассы в восемь утра, к открытию.
Предложение такого вызывающе порядочного туриста-игрока, не могло быть не принято.
Смотавшись домой, приведя себя в порядок, побрившись, без пяти восемь я занял очередь в сберкассу. Первым и единственным. Потому как было воскресенье – выходной день.
Гадливо посмеиваясь, в четверть девятого побрел в знакомый узкий частный пансионат.
– Вы Васю не обидели? – пристально, подозрительно присматриваясь ко мне, спросила хозяйка.
– Я?!
– Почему же он через полчаса после вашего ухода съехал?..
– По родине соскучился, мы всю ночь ее вспоминали... – предположил я и направился восвояси.
Вася «кинул» меня. Подмочив и мою, и свою репутацию. Но я упоминал о трех характерных моментах. Остался еще один.
С нашими о том, как меня дуранули, откровенничать не стал. Шмотки получили, лицо города сохранено – пусть радуются. Предстояло выдать долю, две тысячи двести пятьдесят рублей Вовке.
И такое зло взяло. Не спишь всю ночь, мордуешься... И днем на пляже – нет, чтобы позагорать, расслабившись, женщинам глазки построить, – горбишь... Теперь возьми и половину отдай. Ну-ка, я его прощупаю...
– «Закатал», – сокрушенно поведал Чубу при встрече. – Днем на пляже четыре пятьсот выиграл, а потом ночью на хате – десять пятьсот «закатал».
– Бывает, – только и сказал Чуб. И стал отсчитывать положенные мне три тысячи.
Это и был третий характерный нюанс.
Конечно, долю свою он получил. Признался я, что проверял.
Чуб на признание только пожал плечами. Спрятал полученные деньги и пошел по текущим игровым делам. Должно быть, проверку посчитал чудачеством.
...Конечно, и это не последнее дело – укреплять собственную репутацию, отстаивая репутацию города. С такими состязаниями важно не частить. Может, потому и не довелось облажаться ни разу, что нечасто турниры затевались. (Имеется в виду – исполнитель против исполнителя.)
Харьковского всесоюзника приятно вспомнить – долгое время за нос водил. И пусть и не поимел много, потому как делили на троих, но ведь затем орава – человек двенадцать, возила его, как идола, а тут у идола – лицо с изумленно задранными бровями.
Приучить к тому, что тебе платить обязательно, тоже не последнее дело. К этому, главное, именно приучить.
В самом начале деятельности, случалось, взрослые, повидавшие всякого, клиенты вызывающе интересовались, проиграв:
– Что будет, если не заплачу?
– Такого быть не может, – вежливо (на этом этапе вежливость обязательна) разъяснял я. – Чтобы не заплатить?.. – даже как-то удивлялся. – Скорее заплатите больше. Это еще могу понять.
Если клиент продолжал ерничать, обычно оскаливался:
– Может быть, мне это будет стоить дороже, но вы заплатите все.
И если доходило до дела, так и следовало поступать. Даже если ты с этого уже не имел ничего, прощать, махнуть рукой – ни в коем случае. Этак совсем платить перестали бы.
Помню, обыграл, еще совсем зеленым, одного прораба. Полублатного, прикрытого бандитами. Тысячу остался мне должен. Приезжаю на встречу, за деньгами.
Прораб, толстенный, с волосатой складчатой шеей, с вечным брезгливым взглядом мужик, задал именно этот контрольный вопрос.
– Не заплачу – что будет?
– Почему не заплатишь? Заплатишь.
– Не хами, обломаю, – предупредил прораб и протянул заранее приготовленную тысячу.
Потом передали, что в разных местах уточнял он:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Вовку я встретил по дороге к пляжу. Спускаемся, болтаем. Один из наших – навстречу, делится происшедшим, соображениями по поводу происшедшего. Соображения резонные: фраера отпускать нежелательно. Мало того что наживу увезет, так еще станет на родине форсить: одесских пляжников «хлопнул». Как людям в глаза глядеть? В том, что хвастать будет, можно не сомневаться. Не каждый день архангельские одесских обирают...
– Хочешь, бери его, – предлагаю Вовке.
Достает колоду, оговаривает условия:
– Красная – твой, черная – мой.
Вытягиваю красную. Вовка щурится, уточняет:
– Я – в доле.
Что значит аферист. Чего ж мы разыгрывали, если навар пополам? Но не спорю: Чуб все-таки.
На пляже располагаюсь неподалеку от залетного, принимаюсь за пасьянс.
Тот с наивностью истинного фраера непринужденно подошел, подсел на соседний топчан, сам игру предложил.
Сослуживцы обыгранные настороженно за развитием следят. Понимаю, что любое развитие им по душе придется. Выиграю – очень хорошо. Сопли утереть северянину не помешает. Проиграю – тоже неплохо. Я хоть и свой, но тоже сопляк, много о себе воображающий. На нервы скороспелостью действующий.
Во всей этой неприметной, вроде бы обыденной истории, проявились целых три многозначительных нюанса. Многозначительных для репутации.
То, что я его обыграл, – момент немногозначительный. Репутации это не подсобило. (Проиграл бы – навредило.)
Дурануть меня он таки исхитрился.
Впрочем, по порядку...
Обыграл его, уже не млеющего от солнца, тут же на топчане. На четыре тысячи. Вернул и вещевые трофеи. Больше денег у Василия при себе не оказалось. Попросил поверить в долг. Я-то понимал, что он – еще тот «фрукт»... Далеко не съедобный. Но, думаю, маленько поднагружу в долг – не помешает.
Поднагрузил на пятьсот и решил: в самый раз. Пускай сперва рассчитается.
Васек совершенно со мной согласен.
– О чем речь? – говорит. – Ты мне и так доверие оказал.
Уходим с пляжа, направляемся к нему, на снятую квартиру. Дом дачного вида, одноэтажный, в конце длинного двора-проулка.
– Я сейчас, – сообщает Вася и, оставив меня у ворот, исчезает в конце двора.
Нервничаю, что «кинет», но не очень. Деньги – не бог весть какие.
Долго его нет. Решаю, что «кинул»-таки. Посмеиваясь над собой, иду во двор глянуть, каким макаром он вышел.
Вдруг навстречу Васек. С деньгами.
– Я же попросил обождать, – обижается. – Хозяйка чужими недовольна.
– Хотел закурить, у кого-нибудь из пансионных стрельнуть, – оправдываюсь.
– Наверное, ты мне не поверил, – излагает искреннее предположение фраер Вася.
– Что ты?! – смущаюсь (на самом деле). – Действительно курить охота...
– Все равно, если я так подумал, лучше вслух сказать, правда? – Василий смотрит на меня белесо-голубыми глазами. Смотрит чисто-чисто.
Этим он меня, хитрюга, и купил...
Под утро, проиграв еще пять тысяч (уже у себя в комнате), Василий предъявил мне аккредитив на свое имя. На девять тысяч. Извинился, что сразу не предупредил о том, что деньги аккредитивные. Предложил встретиться у ближайшей сберкассы в восемь утра, к открытию.
Предложение такого вызывающе порядочного туриста-игрока, не могло быть не принято.
Смотавшись домой, приведя себя в порядок, побрившись, без пяти восемь я занял очередь в сберкассу. Первым и единственным. Потому как было воскресенье – выходной день.
Гадливо посмеиваясь, в четверть девятого побрел в знакомый узкий частный пансионат.
– Вы Васю не обидели? – пристально, подозрительно присматриваясь ко мне, спросила хозяйка.
– Я?!
– Почему же он через полчаса после вашего ухода съехал?..
– По родине соскучился, мы всю ночь ее вспоминали... – предположил я и направился восвояси.
Вася «кинул» меня. Подмочив и мою, и свою репутацию. Но я упоминал о трех характерных моментах. Остался еще один.
С нашими о том, как меня дуранули, откровенничать не стал. Шмотки получили, лицо города сохранено – пусть радуются. Предстояло выдать долю, две тысячи двести пятьдесят рублей Вовке.
И такое зло взяло. Не спишь всю ночь, мордуешься... И днем на пляже – нет, чтобы позагорать, расслабившись, женщинам глазки построить, – горбишь... Теперь возьми и половину отдай. Ну-ка, я его прощупаю...
– «Закатал», – сокрушенно поведал Чубу при встрече. – Днем на пляже четыре пятьсот выиграл, а потом ночью на хате – десять пятьсот «закатал».
– Бывает, – только и сказал Чуб. И стал отсчитывать положенные мне три тысячи.
Это и был третий характерный нюанс.
Конечно, долю свою он получил. Признался я, что проверял.
Чуб на признание только пожал плечами. Спрятал полученные деньги и пошел по текущим игровым делам. Должно быть, проверку посчитал чудачеством.
...Конечно, и это не последнее дело – укреплять собственную репутацию, отстаивая репутацию города. С такими состязаниями важно не частить. Может, потому и не довелось облажаться ни разу, что нечасто турниры затевались. (Имеется в виду – исполнитель против исполнителя.)
Харьковского всесоюзника приятно вспомнить – долгое время за нос водил. И пусть и не поимел много, потому как делили на троих, но ведь затем орава – человек двенадцать, возила его, как идола, а тут у идола – лицо с изумленно задранными бровями.
Приучить к тому, что тебе платить обязательно, тоже не последнее дело. К этому, главное, именно приучить.
В самом начале деятельности, случалось, взрослые, повидавшие всякого, клиенты вызывающе интересовались, проиграв:
– Что будет, если не заплачу?
– Такого быть не может, – вежливо (на этом этапе вежливость обязательна) разъяснял я. – Чтобы не заплатить?.. – даже как-то удивлялся. – Скорее заплатите больше. Это еще могу понять.
Если клиент продолжал ерничать, обычно оскаливался:
– Может быть, мне это будет стоить дороже, но вы заплатите все.
И если доходило до дела, так и следовало поступать. Даже если ты с этого уже не имел ничего, прощать, махнуть рукой – ни в коем случае. Этак совсем платить перестали бы.
Помню, обыграл, еще совсем зеленым, одного прораба. Полублатного, прикрытого бандитами. Тысячу остался мне должен. Приезжаю на встречу, за деньгами.
Прораб, толстенный, с волосатой складчатой шеей, с вечным брезгливым взглядом мужик, задал именно этот контрольный вопрос.
– Не заплачу – что будет?
– Почему не заплатишь? Заплатишь.
– Не хами, обломаю, – предупредил прораб и протянул заранее приготовленную тысячу.
Потом передали, что в разных местах уточнял он:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72