– Она могла бы обо всем сообщить нам, – заметила миссис Норрис. – Но в наш неспокойный век молодые люди такие своевольные, что мы едва осмеливаемся спросить у них, куда они идут. – И она с тоской вздохнула о добрых старых временах, когда девушки были послушными и не скакали прочь среди ночи.
– Я знал, что с Синтией что-то происходит, – сказал полковник Норрис, который в действительности ни о чем не догадывался, но не желал выглядеть тупицей. – Только деликатность вынуждала меня молчать.
– А государственная необходимость вынуждала молчать вашу дочь, – промолвил мистер Грегори.
Слова «государственная необходимость» прозвучали весьма внушительно и, пользуясь произведенным ими впечатлением, мистер Грегори поспешно удалился. Он поскакал в Хилбери-Мелкум куда с большей радостью, чем в Уинтерборн-Хайд. Там, во всяком случае, не требовалось никакой дипломатии. Передав поводья конюху, Грегори направился в большой холл и громко потребовал видеть сэра Роберта Бэннета.
Дрожащий от волнения мистер Стаффорд, появившись в дверях, льстиво улыбнулся.
– Сэр Роберт примет вас в библиотеке, мистер Грегори, – сказал он.
Но Грегори не сдвинулся с места.
– Он примет меня здесь.
Мистер Стаффорд жестом отпустил лакея.
– Не понимаю, – начал он.
– Оставайтесь на месте и все поймете, – прервал его мистер Грегори.
Из библиотеки вышел сэр Роберт Бэннет. За ночь он не только сильно постарел, но, казалось, уменьшился в росте и объеме.
– Да? – нетвердым голосом осведомился он, в то время как за его спиной появилась мрачная физиономия Хамфри. – Чем могу служить вам, мистер Грегори?
– Ничем. Быть может, вам удастся послужить самому себе, но, видит Бог, вам придется для этого как следует потрудиться.
Хамфри Бэннет шагнул вперед, уперев руку в бок.
– Да неужели? – спросил он с презрительной усмешкой.
– Можете не сомневаться, – ответил мистер Грегори.
– Ну, и каким же образом, по-вашему, нам удастся послужить себе, мистер Грегори?
– Моля Господа денно и нощно, чтобы Робин Обри вернулся в Эбботс-Гэп таким же целым и невредимым, каким он его оставил, – заявил Грегори. – Ибо, если этого не произойдет, для всех вас было бы лучше и вовсе никогда не рождаться на свет.
С этими словами он нахлобучил шляпу и удалился, оставив на сей раз впечатление о себе как о весьма заметной личности.
Глава 26. В Эскуриале
Мистер Грегори из Лайма сильно ошибся в своих расчетах. Только в тот день, когда он сидел с Синтией в саду дома Робина, граф Джованни Фильяцци, закончив перевод итальянских кораблей к удовлетворению своего герцога и свободного города Генуи, отбыл из Лиссабона выполнять еще более трудное поручение – вести переговоры о предоставлении займа Филиппу банкирами Ломбардии. Он пересек на пароме Тежу и заночевал в Сетубале, где некий итальянский дворянин, совершающий путешествие, попросил разрешения присоединиться к нему. Граф Фильяцци ехал в Сопровождении целой свиты дворян, пажей и слуг, а также с огромным количеством багажа, соответствующим важности его миссии. Робин сразу же затерялся в этой компании, а суета и затруднения с поисками помещения для такого множества людей не оставляли времени для приставаний к нему с вопросами, когда путешествие было прервано наступлением ночи.
Они ехали по красноватой почве, окружающий пейзаж оживляли зеленеющая молодая пшеница, оранжевые плоды на апельсиновых деревьях, рощи пробкового дуба и тени стволов гигантских эвкалиптов. Проезжая аккуратные деревеньки с белыми домиками, украшенными голубыми лентами, они останавливались перекусить и выпить бокал вина в трактирах – тускло освещенных и с низкими потолками. Но Робин почти не замечал красот природы и кипевшей вокруг жизни. Он путешествовал словно во сне, в котором надежда сменялась страхом. Ему казалось, что он поднимается по лестнице, абсолютно пустой и де имеющей конца, пробирается сквозь молчаливую толпу бродяг и нищих, вглядываясь в их лица, но не находя того, которое стремился увидеть. Лиссабон, Санта-Крус, с трудом волочащий ноги по коридору, ночь, когда он, измученный головокружением, вцепившись в решетку балкона, видел внизу, на расстоянии ста пятидесяти футов, волны, разбивающиеся о скалы, Непобедимая армада – все это ушло в прошлое, став нереальным, как образы сновидений. Если юноша иногда вспоминал об этих событиях, то лишь удивляясь, что они оставили столь незначительную страницу в книге его жизни.
Путешественники остановились на ночь в Эштремоше – маленьком городке на вершине холма, и, проскакав под проливным дождем среди оливковых деревьев, прибыли в Бадахос. Дальнейший путь лежал через безлесные хребты, деревни утратили обаяние, присущее им в Португалии, дороги были то заболочены, то изрыты трещинами.
Следующую ночь они провели в Толедо, а наутро, когда город остался позади, Фильяцци подозвал Робина и отъехал с ним вперед.
– Некоторое время назад, – заговорил итальянец, – я получил сообщение от нашего доброго друга, которого нам нет смысла называть по имени, что вы едете в Мадрид по личному и весьма деликатному делу.
– Совершенно верно, – ответил Робин.
– Которое вы должны выполнить как можно скорее.
– И это так.
– Я не собираюсь совать нос в ваши дела, мой юный друг, – продолжал граф. – Чем меньше я о них знаю, тем лучше. Но у меня имеется подозрение, разделяемое нашим безымянным другом, что ваша миссия требует полной тайны.
– В противном случае я рискую очутиться на костре на Кемадеро, – мрачно откликнулся Робин.
– Этого замечания я не слышал, – сухо промолвил Фильяцци, – а если слышал, то не понял. Вы, конечно, знаете, что государственные деятели ничего не смыслят в географии. Но, когда необходимы быстрота и секретность, то нужен и набитый кошелек. Мы остановимся на ночь в Ильескасе, и мой казначей отсчитает вам столько, сколько требуется.
Ресурсы Робина и впрямь подошли к концу, и хотя в Мадриде ему был открыт кредит его банкиром во Флоренции, он бы потерял день на его получение.
– Я глубоко вам признателен, сэр, – тепло сказал он. – Вы проявляете ко мне такую доброту, на какую я едва ли имел право рассчитывать.
– Признательность в молодые годы, Карло, это очень хорошее и редкое качество, – улыбнулся Фильяцци. – Поэтому я не отказываюсь от нее, хотя всего лишь исполняю пожелания нашего друга.
Однако, ни тот, ни другой не подозревали, скольким был обязан юноша любезному предложению графа, ибо тот день, когда Карло Мануччи послал бы свое имя мадридскому банкиру, оказался бы для него весьма дурным. Однако предупредительность Фильяцци на этом не кончилась.
– Я мог бы оказать вам еще одну услугу без всякого ущерба для себя. Несомненно, вы стремитесь как можно скорее покончить с вашей трудной задачей и вернуться домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64