Им удастся бежать. Проем в шестифутовой стене находился в пятнадцати футах над землей и составлял пять футов в высоту и всего восемь дюймов в ширину. Его закрывали два железных прута, но Джеймс, Дикий Кот и Коуэта решили раскрошить ракушечник с одной стороны и убрать один прут, а другой использовать как опору. Потом они спрыгнут в канаву за стеной и исчезнут — либо в океане, либо в лесу.
— Ночами нам придется по очереди отбивать ракушечник, — сказал Джеймс.
— Проем находится очень высоко, — возразил Дикий Кот. — Нам не добраться туда.
Коуэта, сильный индеец негритянского происхождения, вступил в разговор:
— Нас много. Мы все сделаем.
Через четыре дня они могли уже вынуть прут, но решили воздержаться, чтобы не привлекать внимания.
Воины выстроились пирамидой, и Джеймс, стоявший наверху, отбивал последние куски. Он вздрогнул, услышав хриплый шепот Дикого Кота:
— Бегущий Медведь!
— Что?
— Нужно поговорить. Скорее! Джеймс надавил на прут. Он подался. Дело сделано! В тишине он спустился по лестнице из человеческих тел. Один за другим воины спрыгнули на землю. Джеймс посмотрел на Дикого Кота.
— Все готово.
— И очень вовремя.
— Что случилось?
— Пойдем со мной.
Джеймс последовал за Диким Котом через арку в камеру, где находился Оцеола с семьей. Вождь знаком велел Утренней Росе оставить их одних. Джеймс сел перед Оцеолой. Дикий Кот стоял рядом.
— Ты знаешь, что старый Рили перемещается здесь довольно свободно?
Джеймс кивнул:
— Да, а что?
— Он может передавать наши просьбы белым солдатам, задавать им вопросы от нашего имени. И они тоже используют его. Рили для них скорее слуга, чем пленник.
— Тебе известно, что они стремятся вернуть негров их злобным хозяевам?
Оцеола взмахнул рукой.
— Рили с нами. Дело в том, что он часто слышит разговоры солдат. Один из них беседовал с другим.
— И?
— Этот солдат когда-то служил у Майкла Уоррена.
— Ну?
Оцеола пожал плечами так, словно все уже объяснил.
— Бумаги… письма. Этот человек направил послание майору Уоррену, сообщив, что ты здесь, в плену. Солдат точно не знает, где Уоррен и сколько времени понадобится, чтобы письмо нашло его. Но на хорошей лошади за день можно покрыть миль пятьдесят, так?
Джеймс задумчиво кивнул:
— Ты прав.
— Поэтому, хотя ты, тревожась за меня и за других, позволил взять себя в плен вместе с нами, сейчас тебе нужно бежать. Твое сердце уже много дней рвется за пределы этих стен. Твоя душа уже далеко, и только рассудок заставляет тебя оставаться здесь ради нас. Пусть же борьба в твоей душе закончится. Я ничего не боюсь и со всем смирился. Что будет, то будет. Беги!
— Оцеола, Уоррен не может войти сюда и застрелить меня…
— Друг мой, мы оба знаем, что это ему не понадобится.
Охранники придут ночью или отравят еду. Всякое случается. В твоей камере нет веревки, но тебя могут найти в петле. Трагическое самоубийство! Полукровка, не выдержавший войны двух миров. Возникнет много подозрений. Но никто ничего не докажет. Джеймс, ты должен бежать.
Джеймс склонил голову:
— Как скажешь, великий вождь.
Оцеола улыбнулся, плотнее закутываясь в одеяло:
— Воин. Я был великим воином, правда?
— Ты и есть великий воин.
Оцеола кивнул, не желая оспаривать это утверждение.
Ночью Джеймс вместе с Диким Котом осмотрел проем в стене форта.
— Пролезем ли мы через такое узкое отверстие? Вот в чем вопрос, — сказал Джеймс.
— Мне это не составит труда в отличие от тебя. Но тобою движет решимость. Намажем тела жиром и постараемся проскочить. Мы часто голодали, потому что нам нечего было есть, а сейчас мы голодали, чтобы похудеть. Ты не передумал? Ведь стоит тебе позвать твоего белого брата, и тебя освободят.
— Я просил брата не вмешиваться, чтобы не подвергать Джаррета и его семью опасности. Поэтому пойду с тобой. — Джеймс опустился на корточки перед Оцеолой, сидевшим у стены и готовым к прощанию. — Может, на свободе я буду полезнее.
О побеге Оцеолы речь не заходила, хотя кое-кто из воинов пытался склонить его к этому. Он не показывал белым, как плохо иногда себя чувствует, но бежать не мог, даже считая это справедливым, поскольку те предали его. Оцеола принял решение и, как сказал Джеймсу, смирился.
Сейчас он вложил свою руку в руку Джеймса:
— Я горжусь тем, что ты будешь продолжать борьбу. Я скажу тюремщикам, что мог бы уйти с тобой, но предпочел не делать этого. — Оцеола понизил голос:
— Ты, Джеймс, знаешь, что я не в силах бежать. Я задержу вас, навлеку на всех беду. Мне остается лишь молиться, чтобы Великий Отец поддержал нас всех.
Джеймс сжал его руку:
— Я всегда буду неподалеку и постараюсь помочь вам, когда докажу, что не виновен в расправе, учиненной Выдрой. И…
— И когда ты погасишь огонь в сердце, да, мой добрый Друг?
— Да, великий вождь. Когда я погашу пламя, пожирающее мою душу.
Джеймс поднялся. Он очень устал, но был рад, что здоров. Вокруг многие болели. Ючи Билли, умершего четыре дня назад, похоронили в присутствии врача и священника. Другие тоже погибли. Джеймс был готов уйти отсюда. Сам. Без посторонней помощи.
В этот поздний час небо совсем потемнело, когда облако закрыло луну. Пора уходить!
Восемнадцать человек решились на побег: шестнадцать мужчин и две женщины. Они работали сообща и молча. Подпиленный прут вытащили, перекинули веревку.
Самым трудным было протиснуться через узкое отверстие.
Женщинам, невысоким и стройным, это удалось легко. Джеймсу с его широкими гимнами придется труднее всех. Он с самого начала понимал это.
Джеймс заставил себя думать о Типе, вспоминать ее лицо, фигуру и то, как она ушла от него, оставив в руках солдат. Обильно намазавшись жиром, он крутился и извивался, потом напряг все силы, сделал резкое движение и ободрал кожу, но не издал ни звука.
Наконец он присоединился к товарищам.
Они стояли в темноте. На свободе. Двигаясь бесшумно, все — один за другим — соскользнули по веревке в канаву.
Там Джеймс попрощался с Диким Котом и остальными индейцами:
— Я должен идти своим путем.
— Путем белых.
Джеймс покачал головой, хотя прекрасно знал, что не станет сражаться против белых, какие бы обвинения ни выдвигал Уоррен. Он никогда не воевал по своей воле, а боролся только за выживание близких ему людей.
— Я всегда старался жить в мире с окружением моего отца и с народом моей матери. Я снова хочу обрести мир.
— Едва ли это удастся, когда вокруг идет война, — возразил Дикий Кот.
— Мир в сердце каждого из нас. Но клянусь тебе, я никогда не предам моих братьев-семинолов.
Дикий Кот улыбнулся:
— Не предашь ни один из твоих народов, так? Великий Дух да будет с тобой. Когда устанешь от бледнолицых, найди меня. Я снова буду воевать — насмерть.
Они быстро обнялись.
Дикий Кот поднял руку, приказав своим спутникам следовать за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95