— Я упрашивал вашего отца в течение почти десяти лет продать мне свой пай, но он отвечал отказом на каждое мое предложение. И дело было не в деньгах, конечно. Для него, как я понял, это было что-то вроде игры.
— Это вы верно заметили, милорд. — Дант улыбнулся. — Как-то его адвокат рассказал мне, что отец смотрел на это как на партию в шахматы. Разве что только доска была побольше.
Девоншир кивнул.
— Так почему же вы вдруг захотели продать мне вашу долю? Вам нужны наличные? Задолжали кому-то?
— Напротив, милорд. Разобравшись в деловых бумагах, я понял, что весьма неплохо обеспечен. Дела в мое отсутствие шли на удивление хорошо.
— У вас работают честные люди.
— Платите им по труду, и они не подведут вас. Так любил говаривать мой отец.
— Он был неглуп, что весьма важно для делового человека. Но вы меня заинтриговали еще больше, Морган. Зачем вы хотите лишиться столь прибыльного предприятия, как мельница в Калвере?
— Скажем так, я просто хочу навести порядок в своих запутанных делах.
С этими словами Дант достал из кармана камзола бумагу и передал ее лорду Девонширскому.
— Полагаю, вам эта сумма покажется разумной. Девоншир внимательно прочитал написанное.
Потом он посмотрел на Данта. Лицо его ничего не выражало. Наконец он проговорил:
— Я напишу своему адвокату в Лондон и распоряжусь, чтобы деньги были немедленно переведены на ваш счет.
— Вот в связи с этим я и хотел бы поставить свое единственное условие, милорд, — сказал Дант. — Я хочу, чтобы вы его выслушали и рассмотрели прежде, чем мы заключим с вами эту сделку.
— Что за условие?
— Переводить деньги на меня не нужно. Вместо этого я хочу, чтобы вы положили их на особый счет и снимать их оттуда могли только жители Эйама. Теперь, я хочу, чтобы с моей стороны сделка была анонимной. Я вам вполне доверяю, милорд, и поэтому передаю надзор за этими деньгами. Полагаю, вы проследите за тем, чтобы они тратились так как нужно. Мой отец всегда говорил мне, что вы честный и порядочный человек, милорд. Хотя и упрямый.
Девоншир с улыбкой допил свой эль, потом поднялся из-за стола и пожал Данту руку.
— Не знаю, как сказать это, чтобы не переступить через границы официального этикета, Морган, но я горжусь вами. И уверен, что старый граф тоже гордился бы своим сыном. Правда, сначала он хорошенько вздул бы вас за то, что вы продали мне мельницу.
Дант улыбнулся:
— Благодарю вас, милорд.
Девоншир швырнул служанке крону за эль и направился к выходу. У самой двери он обернулся:
— Прошу прощения за любопытство, Морган, но к чему вам анонимность?
Дант внимательно взглянул на него:
— Я знаю, о чем вы подумали: «Этим поступком молодой граф мог бы восстановить доброе имя Морганов, запятнанное его репутацией». Вот именно поэтому я и хочу, чтобы мое имя не упоминалось. В моем решении нет никакого двойного умысла. Я не хочу, чтобы люди думали, что тем самым я пытаюсь как-то оправдаться. Просто я понял, что должен это сделать. Не знаю, может быть, в память о матери. Не знаю… И потом, — добавил он, улыбнувшись, — я не хочу, чтобы в обществе распространилось мнение о том, что Повеса заделался филантропом.
Девоншир только молча покачал головой и вышел. Дант остался в таверне еще на кружечку эля. Он был доволен результатом встречи. Дант знал, что вполне может доверять лорду Девонширскому, и был уверен в том, что тот проследит, чтобы деньги, все до последнего пенни, были направлены на нужды жителей Эйама и никуда больше.
Наконец Дант поднялся из-за стола и направился к выходу, в очередной раз проигнорировав открытое приглашение со стороны служанки. Выйдя на улицу, он глубоко вздохнул и понял, что ему сейчас хочется только одного: поскорее вернуться в Уайлдвуд к Беатрис. Он не знал точно отчего именно — может быть, мысль о том, что он помог жителям Эйама, очистила его совесть, а может, так подействовало на него скупое одобрение его поступка лордом Девонширским, — но у него появилось ощущение, что он окончательно вступил на путь новой жизни. И как бы она ни сложилась, он не мог исключить из нее Беатрис.
Направляясь утром в Каслтон на встречу с Девонширом, Дант был задумчив. Он думал о Беатрис. О том, как душевно она отнеслась к нему и Фебе, несмотря на обстоятельства ее появления на свет. И Дант понял, что теперь уже не может позволить Беатрис уйти из его жизни. И плевать, что ему неизвестно ее настоящее имя. В том, что он нашел ее тогда на дороге, ему сейчас виделся некий символ. Символ начала новой жизни, которую он хотел провести с ней.
Дант задержался на площади перед лотком ювелира.
— Добрый день, милорд, — приветствовала его женщина, стоящая за лотком. — Чем могу помочь?
Дант пробежал глазами выставленные безделушки и проговорил:
— Я хочу сделать подарок одному человеку. Но мне нужно, чтобы это было что-то особенное.
— Подарок леди? — улыбаясь, спросила женщина.
— Вот именно.
Вдруг глаза его остановились на камне, который переливался сразу желтым, синим и фиолетовым. Он был в оправе и на золотой цепочке. Дант приподнял его на руке, и он весь заискрился в лучах солнца.
— Ага, — проговорила торговка, — вижу, вам пришелся по душе наш Синий Джон.
— Девушке, которой я хочу сделать подарок, этот камень очень нравится.
— Что ж, и верно, камень необычный. К тому же он заговорен одной умной старухой и принесет счастье и настоящую любовь своему обладателю.
Дант достал из кармана гинею и протянул ее женщине.
— Хватит?
— С лихвой, милорд, с лихвой, — взволнованно проговорила та, пожирая монету глазами.
Вернувшись в Уайлдвуд и соскочив с Гнева, Дант в два прыжка взлетел по крыльцу. Он совершенно не обратил внимания на карету, стоящую перед домом, и на дорожный сундук, лежащий у крыльца.
— Ренни, дружище! — воскликнул он, наткнувшись на своего управляющего в холле. — Где я могу отыскать сейчас Беатрис?
— Она в восточной гостиной, милорд, но…
Дант пробежал мимо него. Приблизившись к двустворчатым дверям указанной комнаты, он распахнул их и вошел.
— Беатрис, я…
Дант осекся. Беатрис была в гостиной не одна. Рядом с ней сидела редкой красоты брюнетка, которая обернулась на дверь в момент его появления. Увидев Данта, она очаровательно улыбнулась:
— Сколько же можно тебя ждать, Дант? Где ты так задержался?
Кассия Бродриган, маркиза Сигрейв, поднялась со своего места. Глаза ее радостно и весело поблескивали. На ней был модный темно-синий костюм для верховой езды с кружевным белым воротничком. Густые каштановые волосы локонами обрамляли ее красивое лицо, перед которым, несмотря на то что они были знакомы уже три года, Дант до сих пор благоговейно немел. То же самое происходило и со всеми другими мужчинами, глаза которых останавливались на Кассии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87