Жара… Кровь… Охвативший ее ужас… Закрыв глаза, Мэри вспомнила крохотную девочку, которой помогла появиться на свет. В какую красавицу она превратилась!
И тут произошла удивительная вещь: Мэри готова была поклясться, что ветер, обдувающий ее юбки, нашептал ей на ухо:
— Время пришло, Мэри…
Тряхнув головой, женщина попыталась избавиться от наваждения, но таинственный шепот не умолкал:
— Она должна узнать…
Мэри открыла глаза — похоже, стоит признать правоту мудрых слов ветра. Время тайн прошло. Настала пора открыть дочери правду.
— Катриона, я хочу кое-что…
— Мама, но ведь ничего не поделаешь, — перебила ее девушка, — я дочь простого человека. Да, признаться, мне и не хотелось бы ничего менять. Ты, папа и Мерид — все для меня. Даже если бы Роберт относился ко мне так же, как я к нему, я бы в жизни не решилась встать у него на пути — ведь мы такие разные. Роскошные балы, дорогие платья — мне ничего не известно об этом, мамочка. Даже если бы он захотел, чтобы я была с ним, я… лишь поставила бы его в неловкое положение. Но этого я не хочу! Ни для него, ни для себя!
Не удержавшись, Мэри заметила:
— Детка, но он же знает, кто ты такая, так что если бы…
— Да, мамочка, он знает, но ведь он не видел меня! Ты не чувствуешь разницы? Не знаю, захотел ли бы он снопа взглянуть на меня, если мог видеть… Ведь Шотландия — чужой край для него, так же как для меня Лондон. Так что до тех пор, пока он не увидит меня, я не могу рассчитывать на… — Катриона так и не договорила, да в словах и не было смысла — мать и так все понимала сердцем. Ей лишь хотелось знать, как она должна поступить.
И тут ветер снова стал нашептывать ей на ухо:
— Время пришло…
Поднявшись на ноги, девушка опять направилась к своему корыту и рубашкам. Мэри задумалась на мгновение.
— А что, если бы ты смогла вернуть ему зрение? — наконец спросила она.
— Что-о? — недоуменно переспросила Катриона.
— Ты сказала, что сможешь рассчитывать на взаимность лорда лишь после того, как он увидит тебя, так? Что, если ты поможешь ему вернуть зрение?
— Мама, он же ослеп после того, как побывал в самом пекле, — прошептала девушка. — В пожаре! Никто не может сказать наверняка, сможет ли он видеть снова. Даже слабый свет приносит ему сильную боль, а доктор заявил, что если уж он к этому времени не прозреет, то, пожалуй, зрение так и не вернется к нему.
— Да, дочка, но есть особые лекарства — они помогают лишь в том случае, если лечение исходит от чистого сердца, — улыбнулась Мэри. — А не от разума. — Женщина встала. — Пойдем со мной, детка.
Взяв дочь за руку, Мэри повела ее в дом.
— Приготовь-ка нам пока по чашке чаю, — проговорила она, направляясь к себе в спальню.
Поставив чайник на плиту, Катриона вытащила из буфета две жестяные кружки и коробочку с чаем.
Мэри вернулась, когда девушка уже разливала кипяток. В руках у женщины была небольшая шкатулка.
— Только ты никому не должна рассказывать об этом, — заявила Мэри, поставив шкатулку на стол. — Даже своей сестре, — Открыв шкатулку, она осторожно вынула из нее другую — поменьше размером.
Положив ладони на крышку шкатулки, Мэри взглянула Катрионе в глаза.
— Как-то раз, когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, детка, меня позвала к себе моя бабушка. Она была очень больна и сказала, что хочет сообщить мне кое-что перед смертью. Видишь ли, мама до меня похоронила шестерых дочерей, а после моего рождения — еще двух. У бабушки тоже было много детей, точнее, одиннадцать; мама — седьмая. Бабушка сказала, что я — седьмая дочь у седьмой дочери — такого не случалось в их семьях целых пять поколений. Так вот. Бабушка заявила, что Господь благословит меня за это, а потом дала мне эту шкатулку. Она велела мне позаботиться, чтобы это передавалось по наследству седьмой дочери.
Катриона внимательно ее слушала.
— И теперь ты хочешь отдать шкатулку мне? — полюбопытствовала она.
— Да, детка, хочу, но я должна показать тебе не только шкатулку. Взгляни на ее содержимое.
Мэри осторожно подняла натертую до блеска крышку очень древней на вид шкатулки и вытащила что-то оттуда. Крохотный предмет помещался в ладони Мэри и был завернут в лоскутик тонкой ткани.
— Здесь лежит то, что поможет твоему герцогу вернуть зрение, — вымолвила она. А потом вручила сверток Катрионе.
Девушка бережно взяла его и медленно развернула. Внутри лежал какой-то засохший цветок. Его лепестки сморщились и потемнели. Вглядевшись повнимательнее, Катриона изумленно посмотрела на Мэри.
— Так вот он какой, белый вереск… — произнесла она тихим от волнения голосом.
— Да, девочка моя, — улыбнулась Мэри. — Это fraoich geal. Теперь он потемнел от времени и высох, но когда я в твоем возрасте нашла его, цветок был бел и нежен, как первый снег, — Дотронувшись до руки дочери, Мэри серьезно посмотрела на нее. — Ты должна внимательно выслушать меня, Катриона. Это необычное растение. Его лепестки обладают волшебной силой. Ты должна взять вереск и в ночь полнолуния направиться с молодым герцогом к Линнангласу.
— К озеру Лох-Линнанглас? — переспросила Катриона. Мэри кивнула, глаза ее были широко открыты.
— Да. На берегу озера ты разотрешь лепестки в ладони, а потом распылишь их над головой господина. Их разнесет исцеляющий ветер, посланный полной луной. А потом герцог должен войти в озеро. Волшебные воды Линнангласа вернут ему зрение. — Крепко сжав пальцы дочери, Мэри добавила: — Но ты должна войти в озеро вместе с ним. Для того, чтобы он прозрел, иначе все будет потеряно.
Поначалу Катриона засомневалась, но чем дольше говорила Мэри, тем сильнее становилась ее уверенность в том, что древнее волшебство сможет принести пользу Роберту. Ведь легенды о белом вереске она слышала еще девочкой.
Мэри казалось, что она читает мысли Катрионы: «Если только в древнем поверье есть доля правды, то, может быть…»
— А что, если я не смогу уговорить Роберта войти в озеро? — спросила девушка.
Мэри лишь покачала головой.
— Ты должна это сделать, дочка. Должна. Лишь в этом случае сила белого вереска поможет ему. Только он ничего не должен знать, иначе волшебства не получится, и герцог останется слепым. Тогда все твои усилия пойдут прахом.
Катриона бережно держала в руках засохший цветок, словно это было дорогое золотое украшение. Потом она осторожно завернула цветок в тряпицу и посмотрела в глаза матери — своими глазами, напоминавшими цвет ночных волн и так похожими на глаза другой девушки, однажды слушавшей историю Мэри… Той девушкой была ее настоящая мать — леди Кэтрин.
— Я сделаю это, — наконец заявила она.
Держа в руках крохотный сверток, Катриона вышла из дома. Мэри молча посмотрела ей вслед. Перед девушкой стоит нелегкая задача — мало того, что ей нужно завлечь герцога ночью к озеру, так она еще должна уговорить его войти в холодную воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
И тут произошла удивительная вещь: Мэри готова была поклясться, что ветер, обдувающий ее юбки, нашептал ей на ухо:
— Время пришло, Мэри…
Тряхнув головой, женщина попыталась избавиться от наваждения, но таинственный шепот не умолкал:
— Она должна узнать…
Мэри открыла глаза — похоже, стоит признать правоту мудрых слов ветра. Время тайн прошло. Настала пора открыть дочери правду.
— Катриона, я хочу кое-что…
— Мама, но ведь ничего не поделаешь, — перебила ее девушка, — я дочь простого человека. Да, признаться, мне и не хотелось бы ничего менять. Ты, папа и Мерид — все для меня. Даже если бы Роберт относился ко мне так же, как я к нему, я бы в жизни не решилась встать у него на пути — ведь мы такие разные. Роскошные балы, дорогие платья — мне ничего не известно об этом, мамочка. Даже если бы он захотел, чтобы я была с ним, я… лишь поставила бы его в неловкое положение. Но этого я не хочу! Ни для него, ни для себя!
Не удержавшись, Мэри заметила:
— Детка, но он же знает, кто ты такая, так что если бы…
— Да, мамочка, он знает, но ведь он не видел меня! Ты не чувствуешь разницы? Не знаю, захотел ли бы он снопа взглянуть на меня, если мог видеть… Ведь Шотландия — чужой край для него, так же как для меня Лондон. Так что до тех пор, пока он не увидит меня, я не могу рассчитывать на… — Катриона так и не договорила, да в словах и не было смысла — мать и так все понимала сердцем. Ей лишь хотелось знать, как она должна поступить.
И тут ветер снова стал нашептывать ей на ухо:
— Время пришло…
Поднявшись на ноги, девушка опять направилась к своему корыту и рубашкам. Мэри задумалась на мгновение.
— А что, если бы ты смогла вернуть ему зрение? — наконец спросила она.
— Что-о? — недоуменно переспросила Катриона.
— Ты сказала, что сможешь рассчитывать на взаимность лорда лишь после того, как он увидит тебя, так? Что, если ты поможешь ему вернуть зрение?
— Мама, он же ослеп после того, как побывал в самом пекле, — прошептала девушка. — В пожаре! Никто не может сказать наверняка, сможет ли он видеть снова. Даже слабый свет приносит ему сильную боль, а доктор заявил, что если уж он к этому времени не прозреет, то, пожалуй, зрение так и не вернется к нему.
— Да, дочка, но есть особые лекарства — они помогают лишь в том случае, если лечение исходит от чистого сердца, — улыбнулась Мэри. — А не от разума. — Женщина встала. — Пойдем со мной, детка.
Взяв дочь за руку, Мэри повела ее в дом.
— Приготовь-ка нам пока по чашке чаю, — проговорила она, направляясь к себе в спальню.
Поставив чайник на плиту, Катриона вытащила из буфета две жестяные кружки и коробочку с чаем.
Мэри вернулась, когда девушка уже разливала кипяток. В руках у женщины была небольшая шкатулка.
— Только ты никому не должна рассказывать об этом, — заявила Мэри, поставив шкатулку на стол. — Даже своей сестре, — Открыв шкатулку, она осторожно вынула из нее другую — поменьше размером.
Положив ладони на крышку шкатулки, Мэри взглянула Катрионе в глаза.
— Как-то раз, когда мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, детка, меня позвала к себе моя бабушка. Она была очень больна и сказала, что хочет сообщить мне кое-что перед смертью. Видишь ли, мама до меня похоронила шестерых дочерей, а после моего рождения — еще двух. У бабушки тоже было много детей, точнее, одиннадцать; мама — седьмая. Бабушка сказала, что я — седьмая дочь у седьмой дочери — такого не случалось в их семьях целых пять поколений. Так вот. Бабушка заявила, что Господь благословит меня за это, а потом дала мне эту шкатулку. Она велела мне позаботиться, чтобы это передавалось по наследству седьмой дочери.
Катриона внимательно ее слушала.
— И теперь ты хочешь отдать шкатулку мне? — полюбопытствовала она.
— Да, детка, хочу, но я должна показать тебе не только шкатулку. Взгляни на ее содержимое.
Мэри осторожно подняла натертую до блеска крышку очень древней на вид шкатулки и вытащила что-то оттуда. Крохотный предмет помещался в ладони Мэри и был завернут в лоскутик тонкой ткани.
— Здесь лежит то, что поможет твоему герцогу вернуть зрение, — вымолвила она. А потом вручила сверток Катрионе.
Девушка бережно взяла его и медленно развернула. Внутри лежал какой-то засохший цветок. Его лепестки сморщились и потемнели. Вглядевшись повнимательнее, Катриона изумленно посмотрела на Мэри.
— Так вот он какой, белый вереск… — произнесла она тихим от волнения голосом.
— Да, девочка моя, — улыбнулась Мэри. — Это fraoich geal. Теперь он потемнел от времени и высох, но когда я в твоем возрасте нашла его, цветок был бел и нежен, как первый снег, — Дотронувшись до руки дочери, Мэри серьезно посмотрела на нее. — Ты должна внимательно выслушать меня, Катриона. Это необычное растение. Его лепестки обладают волшебной силой. Ты должна взять вереск и в ночь полнолуния направиться с молодым герцогом к Линнангласу.
— К озеру Лох-Линнанглас? — переспросила Катриона. Мэри кивнула, глаза ее были широко открыты.
— Да. На берегу озера ты разотрешь лепестки в ладони, а потом распылишь их над головой господина. Их разнесет исцеляющий ветер, посланный полной луной. А потом герцог должен войти в озеро. Волшебные воды Линнангласа вернут ему зрение. — Крепко сжав пальцы дочери, Мэри добавила: — Но ты должна войти в озеро вместе с ним. Для того, чтобы он прозрел, иначе все будет потеряно.
Поначалу Катриона засомневалась, но чем дольше говорила Мэри, тем сильнее становилась ее уверенность в том, что древнее волшебство сможет принести пользу Роберту. Ведь легенды о белом вереске она слышала еще девочкой.
Мэри казалось, что она читает мысли Катрионы: «Если только в древнем поверье есть доля правды, то, может быть…»
— А что, если я не смогу уговорить Роберта войти в озеро? — спросила девушка.
Мэри лишь покачала головой.
— Ты должна это сделать, дочка. Должна. Лишь в этом случае сила белого вереска поможет ему. Только он ничего не должен знать, иначе волшебства не получится, и герцог останется слепым. Тогда все твои усилия пойдут прахом.
Катриона бережно держала в руках засохший цветок, словно это было дорогое золотое украшение. Потом она осторожно завернула цветок в тряпицу и посмотрела в глаза матери — своими глазами, напоминавшими цвет ночных волн и так похожими на глаза другой девушки, однажды слушавшей историю Мэри… Той девушкой была ее настоящая мать — леди Кэтрин.
— Я сделаю это, — наконец заявила она.
Держа в руках крохотный сверток, Катриона вышла из дома. Мэри молча посмотрела ей вслед. Перед девушкой стоит нелегкая задача — мало того, что ей нужно завлечь герцога ночью к озеру, так она еще должна уговорить его войти в холодную воду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81