Жила одним днем, не зная, в какой из них решу, что прожила на день больше, чем следовало. Справится ли теперь моя голова с тем, что предстоит? А если не справится, жизнь Эрин Сибрайт повиснет на волоске…
Если у Эрин Сибрайт есть еще жизнь.
«Вы от нее избавились», – сказал Трей Хьюз. На первый взгляд вполне безобидное заявление. Словесный оборот. Притом в устах человека, не знающего твердо, какой нынче день. И все же как-то не по себе…
Я не была уверена, могу ли доверять своему чутью, если столько времени им не пользовалась. А вспомнить, к чему привело это доверие в последний раз… Последствия были хуже некуда.
Но на сей раз зло не в моих действиях. Зло – в бездействии. Бездействии матери Эрин Сибрайт и шерифа.
Кто-то должен что-то предпринять. Те, кого знала и с кем работала Эрин Сибрайт, проявили полное равнодушие, когда речь зашла о ней, и редкую беспечность, когда речь зашла о смерти.
6
По адресу Эрин, данному мне Молли, оказался гараж на три машины, который чей-то хозяйственный ум превратил в наемное жилье. Географически он находился в нескольких километрах от дома Сибрайтов в Бинкс-Форест, а во всех остальных отношениях – в абсолютно ином мире.
Бедный пригород, где утопаешь в грязи, стоит свернуть с главной дороги, а сточные канавы никогда не чистят. Странное соседство развалюх с новыми ухоженными домиками среднего достатка и мелкими конными фермами. Здесь к стволам деревьев прибивают любые объявления, от «Делайте деньги в собственном городе» до «Продаются щенята» и «Кузнечные работы, дешево».
Участок, где жила Эрин, весь зарос высокими соснами и щетинистыми чахлыми пальмами. Главный дом был выстроен в псевдоиспанском колониальном стиле середины семидесятых. Белая штукатурка от плесени стала серой. Двор был посыпан грязным песком и порос жухлой анемичной травой. На дорожке у дома притулилась, накренясь вбок, старая каштанового цвета «Хонда», вся в грязи и в каплях затвердевшей сосновой смолы. Похоже, на ней давно никуда не ездили.
Я подошла к двери и позвонила, надеясь, что среди дня никого дома нет. На сегодня я уже выполнила свою норму по общению с людьми и предпочла бы самостоятельно, без чьей-либо помощи, проникнуть в жилой гараж.
– Я у выхода в сад! – крикнул из-за угла скрипучий, словно проржавевший, голос.
Я обошла гараж. С тропинки в заросли нестриженой травы брызнули из-под ног маленькие коричневые ящерки-гекконы. За домом оказался непременный бассейн. В сетке от насекомых, натянутой над внутренним двориком, зияло несколько прорех, точно после удара гигантской когтистой лапы. Распахнутая настежь дверь покачивалась на сломанных петлях.
Возраст и фигура женщины, стоявшей на пороге, вряд ли внушила бы кому-либо желание увидеть ее в купальнике-бикини. Но именно такой купальник на ней и был. Складки дряблой кожи висели на согбенном теле, как наполовину сдутые кожаные мячи.
– Чем могу служить, детка? – спросила она.
Нью-йоркский выговор, широкополая шляпа и огромные солнечные очки а-ля Жаклин Кеннеди. Лет ей было под семьдесят, и шестьдесят восемь из них она определенно провела под солнцем. Кожа у нее была коричневой и пятнистой, как у ящериц, снующих по двору. Она курила сигарету и держала на поводках двух чудовищно жирных рыжих котов. При виде ее я ненадолго утратила дар речи.
– Ищу свою племянницу, – выговорила я наконец. – Эрин Сибрайт. Она ведь здесь живет?
Дама кивнула, бросила на землю окурок и затоптала его обутой в прозрачный шлепанец ногой.
– Эрин. Такая миленькая. Солнце мое, я ее уже дня два не видела.
– Да? И ее родные тоже. Мы уже начинаем волноваться.
Дама беспечно махнула рукой.
– Не стоит. Она, должно быть, у своего парня.
– У парня? Мы и не знали, что у нее есть парень.
– Вот новость! – язвительно откликнулась старуха. – Девочка, которая ничего не рассказывает родным. Впрочем, мне кажется, они скоро разбегутся. Я слышала, как они ругались во дворе как-то ночью.
– Когда именно?
– На прошлой неделе. Не помню. В четверг, а может, в пятницу. – Она пожала плечами. – Я ведь на пенсии. Что мне считать дни? Они все одинаковые. Помню только, что наутро вывела моих деток погулять, а кто-то расцарапал ключом весь бок автомобиля Эрин. Вообще-то у меня есть калитка, чтобы во двор не лазил кто попало, вот только мой лентяй сын все не соберется зайти починить ее. Мог бы побеспокоиться, вдруг меня изнасилуют и убьют. Думает, все ему достанется.
Хихикнув, она любовно взглянула на своих рыжих котов, которые весили, наверное, килограммов по двенадцать.
– А вы бы не позволили мне заглянуть к ней в комнату? – вкрадчиво спросила я. – Может, я хоть пойму, куда она уехала. Ее мать места себе не находит.
– Разумеется, – пожала плечами хозяйка. – Почему ж нет? Вы ей не чужая.
Всем бы нам таких квартирных хозяек! Неприкосновенность жилища? Какая еще такая неприкосновенность?
Она привязала котов к ручке разбитой сетчатой двери и направилась к фасаду гаража. Передняя стенка с заложенными старыми воротами была обшита вагонкой, и здесь теперь были две двери и два окна.
– Когда строили домик для гостей, я попросила сделать здесь две квартирки с отдельными входами, – пояснила женщина. – Ванная одна. Если сдавать, так получается выгоднее. Почти отдельное жилье. Семьсот пятьдесят в месяц.
Семьсот пятьдесят долларов в месяц за то, чтобы жить в гараже и пользоваться одной ванной неизвестно с кем…
– Кстати, меня зовут Ева, – прибавила она, поднимая темные очки на лоб. – Ева Розен.
– Эллен Стюарт.
– По фамилии и не скажешь, что вы с Эрин родня, – подмигнув, заметила Ева, открывая мне дверь в комнату.
– Это фамилия мужа.
Квартирка состояла из одной комнаты с тусклым линолеумом на полу. В один угол втиснулась малогабаритная кухонька: маленькая раковина, полная грязной посуды, по которой ползали полчища муравьев, двухконфорочная плитка, микроволновая печь, мини-холодильник. В глубине комнаты пряталась неубранная кровать. Других признаков того, что здесь кто-то живет, не было. Ни одежды, ни обуви, никаких личных мелочей.
– Похоже, она выехала, – сказала я. – Вы не видели, она не укладывала вещи в машину?
Ева вдруг резко обернулась ко мне, открыв рот. Сигарета прилипла к нижней губе и раскачивалась, грозя упасть.
– Нет! Про выезд мне никто ни слова не говорил. Да еще посуду грязную оставила! Селишь людей в приличные условия, а они с тобой вот как!
– А за последние несколько дней никто еще сюда не наведывался?
– Нет. Только та, другая. Толстушка.
– Джилл Морон? – догадалась я.
– Ну да. Противная она какая-то. Глазки эти маленькие… Я бы на такую моих деток ни за что не оставила.
– Она живет во второй комнате?
– Кто-то должен будет мне за это ответить, – пробормотала Ева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Если у Эрин Сибрайт есть еще жизнь.
«Вы от нее избавились», – сказал Трей Хьюз. На первый взгляд вполне безобидное заявление. Словесный оборот. Притом в устах человека, не знающего твердо, какой нынче день. И все же как-то не по себе…
Я не была уверена, могу ли доверять своему чутью, если столько времени им не пользовалась. А вспомнить, к чему привело это доверие в последний раз… Последствия были хуже некуда.
Но на сей раз зло не в моих действиях. Зло – в бездействии. Бездействии матери Эрин Сибрайт и шерифа.
Кто-то должен что-то предпринять. Те, кого знала и с кем работала Эрин Сибрайт, проявили полное равнодушие, когда речь зашла о ней, и редкую беспечность, когда речь зашла о смерти.
6
По адресу Эрин, данному мне Молли, оказался гараж на три машины, который чей-то хозяйственный ум превратил в наемное жилье. Географически он находился в нескольких километрах от дома Сибрайтов в Бинкс-Форест, а во всех остальных отношениях – в абсолютно ином мире.
Бедный пригород, где утопаешь в грязи, стоит свернуть с главной дороги, а сточные канавы никогда не чистят. Странное соседство развалюх с новыми ухоженными домиками среднего достатка и мелкими конными фермами. Здесь к стволам деревьев прибивают любые объявления, от «Делайте деньги в собственном городе» до «Продаются щенята» и «Кузнечные работы, дешево».
Участок, где жила Эрин, весь зарос высокими соснами и щетинистыми чахлыми пальмами. Главный дом был выстроен в псевдоиспанском колониальном стиле середины семидесятых. Белая штукатурка от плесени стала серой. Двор был посыпан грязным песком и порос жухлой анемичной травой. На дорожке у дома притулилась, накренясь вбок, старая каштанового цвета «Хонда», вся в грязи и в каплях затвердевшей сосновой смолы. Похоже, на ней давно никуда не ездили.
Я подошла к двери и позвонила, надеясь, что среди дня никого дома нет. На сегодня я уже выполнила свою норму по общению с людьми и предпочла бы самостоятельно, без чьей-либо помощи, проникнуть в жилой гараж.
– Я у выхода в сад! – крикнул из-за угла скрипучий, словно проржавевший, голос.
Я обошла гараж. С тропинки в заросли нестриженой травы брызнули из-под ног маленькие коричневые ящерки-гекконы. За домом оказался непременный бассейн. В сетке от насекомых, натянутой над внутренним двориком, зияло несколько прорех, точно после удара гигантской когтистой лапы. Распахнутая настежь дверь покачивалась на сломанных петлях.
Возраст и фигура женщины, стоявшей на пороге, вряд ли внушила бы кому-либо желание увидеть ее в купальнике-бикини. Но именно такой купальник на ней и был. Складки дряблой кожи висели на согбенном теле, как наполовину сдутые кожаные мячи.
– Чем могу служить, детка? – спросила она.
Нью-йоркский выговор, широкополая шляпа и огромные солнечные очки а-ля Жаклин Кеннеди. Лет ей было под семьдесят, и шестьдесят восемь из них она определенно провела под солнцем. Кожа у нее была коричневой и пятнистой, как у ящериц, снующих по двору. Она курила сигарету и держала на поводках двух чудовищно жирных рыжих котов. При виде ее я ненадолго утратила дар речи.
– Ищу свою племянницу, – выговорила я наконец. – Эрин Сибрайт. Она ведь здесь живет?
Дама кивнула, бросила на землю окурок и затоптала его обутой в прозрачный шлепанец ногой.
– Эрин. Такая миленькая. Солнце мое, я ее уже дня два не видела.
– Да? И ее родные тоже. Мы уже начинаем волноваться.
Дама беспечно махнула рукой.
– Не стоит. Она, должно быть, у своего парня.
– У парня? Мы и не знали, что у нее есть парень.
– Вот новость! – язвительно откликнулась старуха. – Девочка, которая ничего не рассказывает родным. Впрочем, мне кажется, они скоро разбегутся. Я слышала, как они ругались во дворе как-то ночью.
– Когда именно?
– На прошлой неделе. Не помню. В четверг, а может, в пятницу. – Она пожала плечами. – Я ведь на пенсии. Что мне считать дни? Они все одинаковые. Помню только, что наутро вывела моих деток погулять, а кто-то расцарапал ключом весь бок автомобиля Эрин. Вообще-то у меня есть калитка, чтобы во двор не лазил кто попало, вот только мой лентяй сын все не соберется зайти починить ее. Мог бы побеспокоиться, вдруг меня изнасилуют и убьют. Думает, все ему достанется.
Хихикнув, она любовно взглянула на своих рыжих котов, которые весили, наверное, килограммов по двенадцать.
– А вы бы не позволили мне заглянуть к ней в комнату? – вкрадчиво спросила я. – Может, я хоть пойму, куда она уехала. Ее мать места себе не находит.
– Разумеется, – пожала плечами хозяйка. – Почему ж нет? Вы ей не чужая.
Всем бы нам таких квартирных хозяек! Неприкосновенность жилища? Какая еще такая неприкосновенность?
Она привязала котов к ручке разбитой сетчатой двери и направилась к фасаду гаража. Передняя стенка с заложенными старыми воротами была обшита вагонкой, и здесь теперь были две двери и два окна.
– Когда строили домик для гостей, я попросила сделать здесь две квартирки с отдельными входами, – пояснила женщина. – Ванная одна. Если сдавать, так получается выгоднее. Почти отдельное жилье. Семьсот пятьдесят в месяц.
Семьсот пятьдесят долларов в месяц за то, чтобы жить в гараже и пользоваться одной ванной неизвестно с кем…
– Кстати, меня зовут Ева, – прибавила она, поднимая темные очки на лоб. – Ева Розен.
– Эллен Стюарт.
– По фамилии и не скажешь, что вы с Эрин родня, – подмигнув, заметила Ева, открывая мне дверь в комнату.
– Это фамилия мужа.
Квартирка состояла из одной комнаты с тусклым линолеумом на полу. В один угол втиснулась малогабаритная кухонька: маленькая раковина, полная грязной посуды, по которой ползали полчища муравьев, двухконфорочная плитка, микроволновая печь, мини-холодильник. В глубине комнаты пряталась неубранная кровать. Других признаков того, что здесь кто-то живет, не было. Ни одежды, ни обуви, никаких личных мелочей.
– Похоже, она выехала, – сказала я. – Вы не видели, она не укладывала вещи в машину?
Ева вдруг резко обернулась ко мне, открыв рот. Сигарета прилипла к нижней губе и раскачивалась, грозя упасть.
– Нет! Про выезд мне никто ни слова не говорил. Да еще посуду грязную оставила! Селишь людей в приличные условия, а они с тобой вот как!
– А за последние несколько дней никто еще сюда не наведывался?
– Нет. Только та, другая. Толстушка.
– Джилл Морон? – догадалась я.
– Ну да. Противная она какая-то. Глазки эти маленькие… Я бы на такую моих деток ни за что не оставила.
– Она живет во второй комнате?
– Кто-то должен будет мне за это ответить, – пробормотала Ева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104