0 тяжестью два здоровых мужика.
– Он убил ее! – зарыдал Дэвидсон. Его сильное тело обмякло. – Этот ублюдок разделал ее, как мясную тушу!
Анни с трудом выбралась из-под него. Ей было очень больно, но она подумала о том, что никакая физическая боль не может сравниться с тем, что пришлось пережить этому человеку. Анни осторожно ощупала пульсирующую шишку на затылке, потом взглянула на руку и увидела кровь.
– Возьми это, – негромко приказал Фуркейд, протягивая ей оружие Дэвидсона. Нахмурившись, он нагнулся над Дэвидсоном и положил ему руку на плечо. – Сожалею. Будь моя воля, я бы не стал вам мешать, – проворчал Фуркейд.
Анни поднялась и поправила бронежилет, надетый под, форменную рубашку. Хантер Дэвидсон был хорошим человеком, честным и трудолюбивым. Убийство дочери потрясло его, а безнаказанность убийцы подвела обычно спокойного человека к этой опасной черте. И вот сегодня вечером Хантер Дэвидсон окажется в тюрьме, а Маркус Ренар проведет ночь в собственной постели.
– Бруссар! – раздраженно окликнул ее сержант Хукер. Над Анни нависла его некрасивая, поросячья физиономия. – Давай мне пистолет. И нечего тут стоять и пялиться. Иди к машине и открой эти чертовы дверцы.
– Слушаюсь, сэр! – Не слишком твердо держась на ногах, Анни двинулась в обход толпы.
Все внимание пишущей братии теперь сосредоточилось на Дэвидсоне. Операторы и фотографы толкались, стремясь запечатлеть убитого горем отца. Микрофоны нацелились на Смита Притчета.
– Вы откроете дело, мистер Притчет?
– Мистер Притчет, какого рода обвинения вы собираетесь выдвинуть?
Окружной прокурор свирепо оглядел репортеров:
– Поживем – увидим. Расступитесь, пусть полиция, делает свою работу.
– Дэвидсон не смог добиться правосудия в зале суда, поэтому решил взяться за дело сам. Вы чувствуете свою ответственность, мистер Притчет?
– Мы сделали все, что смогли, на основании имеющихся у нас доказательств.
– А доказательства-то хлипкие, верно?
– Не я их собирал, – отрезал окружной прокурор и пошел обратно в здание суда. Его лицо стало таким же багровым, как предвещающий ветер закат.
Прихрамывая, Анни преодолела последнюю ступеньку и открыла дверцы полицейской машины, стоящей у тротуара. Фуркейд подвел к ней рыдающего Дэвидсона в сопровождении четверых полицейских. Толпа следовала за ними, словно гости на свадьбе, провожающие счастливых молодоженов в свадебное путешествие.
– Ты сам запрешь его, Фуркейд? – поинтересовался Хукер, когда Дэвидсон уселся на заднем сиденье.
– Черта с два! – огрызнулся детектив, захлопывая дверцу. – Сам его запирай.
Хукер покраснел, но не сказал ни слова, когда Фуркейд пересек улицу, уселся в потрепанный черный «Форд» и отъехал в противоположном от окружной тюрьмы направлении.
ГЛАВА 2
– Он виновен, – убежденно сказал Ник. Не обращая внимания на предложенное ему кресло, он беспокойно мерил шагами тесный кабинет шерифа.
– Тогда почему же у нас на него абсолютно ничего нет, а, Ник?
Шериф Огюст Ф. Ноблие, или попросту Гас, сидел за своим рабочим столом. Толстый, с «пивным» животом, он изо всех сил старался создать атмосферу спокойствия и благоразумия, хотя казалось, что сами эти понятия просто ненавистны детективу Фуркейду. Гас Ноблие занимал этот пост в течение пятнадцати лет, три срока подряд. Шериф любил свою работу и хорошо с ней справлялся. И только последние шесть месяцев, что у него проработал Фуркейд, он вдруг начал испытывать постоянные приступы изжоги.
– У нас есть это чертово кольцо, – возразил Фуркейд.
– Но ты же знал, что оно не числилось среди вещей, которые должны были искать при обыске.
– Какие глупости! Мы же его нашли!
– И вовсе это не глупости, – осадил его Гас. – Мы говорим о правилах, Ник. Иногда мы обходим их, порой нарушаем. Но мы не можем делать вид, что правил вообще не существует.
– Так что же, черт побери, мы должны были делать? – В вопросе Фуркейда прозвучал неприкрытый сарказм, и он выразительно пожал плечами. – Оставить кольцо в доме Ренара, а самим попытаться раздобыть еще один ордер на обыск? – Фуркейд зажмурился и прижал пальцы ко лбу. – Мне сразу показалось, что у Памелы в вещах чего-то не хватает, но как я мог догадаться, чего именно?
– Черт бы тебя побрал, Ник!
От раздражения Гас даже встал с кресла, его лицо залил неестественный румянец. Побагровела даже кожа на голове, просвечивающая сквозь короткий ежик седеющих волос. Благодаря своему внушительному росту шериф на пару дюймов возвышался над детективом, только тот был сложен как боксер-тяжеловес.
– А пока мы гоняемся за собственным хвостом, пытаясь соблюдать правила, – продолжал Фуркейд, – Ренар вполне мог избавиться от колечка, вам не кажется?
– Ты мог оставить там Стоукса и приехать сюда. Почему Ренар так долго хранил кольцо? Мы были в его доме дважды…
– Бог любит троицу.
– Он оказался умнее.
Ник ожидал от шерифа чего угодно, даже оскорблений, но такого не предвидел. Промолчать он не смог.
– Вы полагаете, что это я подбросил кольцо? – поинтересовался он невозмутимо, но его спокойствие не предвещало ничего хорошего.
– Я этого не говорил. – Гас шумно выдохнул воздух.
– Проклятие! А вам не кажется, что если бы я знал, что собираюсь найти, то у меня хватило бы сообразительности внести кольцо в список?
Шериф нахмурился, морщины на большом лице проступили резче.
– Не кипятись. – Гас поднял руку. – Нам всем хотелось, чтобы обвинили Ренара. Я просто пытаюсь объяснить тебе, как это может выглядеть и как все можно извратить. Помни об этом и впредь постарайся держать себя в руках.
Ник вздохнул, отвернулся от заваленного бумагами стола и снова зашагал по кабинету, но уже с меньшей энергией.
– Я детектив, а не специалист по связям с общественностью. У меня есть дело, и я его делаю.
– Но ты не можешь заниматься только Маркусом Ре-наром.
– И что же мне остается делать? Пойти к цыганке? Пусть нагадает мне еще подозреваемых? Или придерживаться нелепой версии, что это убийство – дело рук серийного убийцы, которого поймали четыре года назад?
– Ты не можешь вцепиться в одного только Ренара, Ник, если у тебя нет весомой улики или свидетеля. Это нарушение прав личности, и он подаст против нас иск.
– О Господь милосердный! Он подаст на нас в суд. Этот убийца! – взвился Ник.
– Гражданин! – рявкнул Гас, и его кулак обрушился на стол в пространстве между двумя кипами документов. – Гражданин, обладающий всеми правами и чертовски хорошим адвокатом, чтобы заставить уважать его права.
– Он убийца.
– Только когда ты поймаешь его и докажешь его вину по всем правилам. У меня достаточно проблем в округе, если учесть, что половина жителей верит в воскрешение Душителя из Байу, а вторая требует немедленно линчевать – Ренара, тебя, меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
– Он убил ее! – зарыдал Дэвидсон. Его сильное тело обмякло. – Этот ублюдок разделал ее, как мясную тушу!
Анни с трудом выбралась из-под него. Ей было очень больно, но она подумала о том, что никакая физическая боль не может сравниться с тем, что пришлось пережить этому человеку. Анни осторожно ощупала пульсирующую шишку на затылке, потом взглянула на руку и увидела кровь.
– Возьми это, – негромко приказал Фуркейд, протягивая ей оружие Дэвидсона. Нахмурившись, он нагнулся над Дэвидсоном и положил ему руку на плечо. – Сожалею. Будь моя воля, я бы не стал вам мешать, – проворчал Фуркейд.
Анни поднялась и поправила бронежилет, надетый под, форменную рубашку. Хантер Дэвидсон был хорошим человеком, честным и трудолюбивым. Убийство дочери потрясло его, а безнаказанность убийцы подвела обычно спокойного человека к этой опасной черте. И вот сегодня вечером Хантер Дэвидсон окажется в тюрьме, а Маркус Ренар проведет ночь в собственной постели.
– Бруссар! – раздраженно окликнул ее сержант Хукер. Над Анни нависла его некрасивая, поросячья физиономия. – Давай мне пистолет. И нечего тут стоять и пялиться. Иди к машине и открой эти чертовы дверцы.
– Слушаюсь, сэр! – Не слишком твердо держась на ногах, Анни двинулась в обход толпы.
Все внимание пишущей братии теперь сосредоточилось на Дэвидсоне. Операторы и фотографы толкались, стремясь запечатлеть убитого горем отца. Микрофоны нацелились на Смита Притчета.
– Вы откроете дело, мистер Притчет?
– Мистер Притчет, какого рода обвинения вы собираетесь выдвинуть?
Окружной прокурор свирепо оглядел репортеров:
– Поживем – увидим. Расступитесь, пусть полиция, делает свою работу.
– Дэвидсон не смог добиться правосудия в зале суда, поэтому решил взяться за дело сам. Вы чувствуете свою ответственность, мистер Притчет?
– Мы сделали все, что смогли, на основании имеющихся у нас доказательств.
– А доказательства-то хлипкие, верно?
– Не я их собирал, – отрезал окружной прокурор и пошел обратно в здание суда. Его лицо стало таким же багровым, как предвещающий ветер закат.
Прихрамывая, Анни преодолела последнюю ступеньку и открыла дверцы полицейской машины, стоящей у тротуара. Фуркейд подвел к ней рыдающего Дэвидсона в сопровождении четверых полицейских. Толпа следовала за ними, словно гости на свадьбе, провожающие счастливых молодоженов в свадебное путешествие.
– Ты сам запрешь его, Фуркейд? – поинтересовался Хукер, когда Дэвидсон уселся на заднем сиденье.
– Черта с два! – огрызнулся детектив, захлопывая дверцу. – Сам его запирай.
Хукер покраснел, но не сказал ни слова, когда Фуркейд пересек улицу, уселся в потрепанный черный «Форд» и отъехал в противоположном от окружной тюрьмы направлении.
ГЛАВА 2
– Он виновен, – убежденно сказал Ник. Не обращая внимания на предложенное ему кресло, он беспокойно мерил шагами тесный кабинет шерифа.
– Тогда почему же у нас на него абсолютно ничего нет, а, Ник?
Шериф Огюст Ф. Ноблие, или попросту Гас, сидел за своим рабочим столом. Толстый, с «пивным» животом, он изо всех сил старался создать атмосферу спокойствия и благоразумия, хотя казалось, что сами эти понятия просто ненавистны детективу Фуркейду. Гас Ноблие занимал этот пост в течение пятнадцати лет, три срока подряд. Шериф любил свою работу и хорошо с ней справлялся. И только последние шесть месяцев, что у него проработал Фуркейд, он вдруг начал испытывать постоянные приступы изжоги.
– У нас есть это чертово кольцо, – возразил Фуркейд.
– Но ты же знал, что оно не числилось среди вещей, которые должны были искать при обыске.
– Какие глупости! Мы же его нашли!
– И вовсе это не глупости, – осадил его Гас. – Мы говорим о правилах, Ник. Иногда мы обходим их, порой нарушаем. Но мы не можем делать вид, что правил вообще не существует.
– Так что же, черт побери, мы должны были делать? – В вопросе Фуркейда прозвучал неприкрытый сарказм, и он выразительно пожал плечами. – Оставить кольцо в доме Ренара, а самим попытаться раздобыть еще один ордер на обыск? – Фуркейд зажмурился и прижал пальцы ко лбу. – Мне сразу показалось, что у Памелы в вещах чего-то не хватает, но как я мог догадаться, чего именно?
– Черт бы тебя побрал, Ник!
От раздражения Гас даже встал с кресла, его лицо залил неестественный румянец. Побагровела даже кожа на голове, просвечивающая сквозь короткий ежик седеющих волос. Благодаря своему внушительному росту шериф на пару дюймов возвышался над детективом, только тот был сложен как боксер-тяжеловес.
– А пока мы гоняемся за собственным хвостом, пытаясь соблюдать правила, – продолжал Фуркейд, – Ренар вполне мог избавиться от колечка, вам не кажется?
– Ты мог оставить там Стоукса и приехать сюда. Почему Ренар так долго хранил кольцо? Мы были в его доме дважды…
– Бог любит троицу.
– Он оказался умнее.
Ник ожидал от шерифа чего угодно, даже оскорблений, но такого не предвидел. Промолчать он не смог.
– Вы полагаете, что это я подбросил кольцо? – поинтересовался он невозмутимо, но его спокойствие не предвещало ничего хорошего.
– Я этого не говорил. – Гас шумно выдохнул воздух.
– Проклятие! А вам не кажется, что если бы я знал, что собираюсь найти, то у меня хватило бы сообразительности внести кольцо в список?
Шериф нахмурился, морщины на большом лице проступили резче.
– Не кипятись. – Гас поднял руку. – Нам всем хотелось, чтобы обвинили Ренара. Я просто пытаюсь объяснить тебе, как это может выглядеть и как все можно извратить. Помни об этом и впредь постарайся держать себя в руках.
Ник вздохнул, отвернулся от заваленного бумагами стола и снова зашагал по кабинету, но уже с меньшей энергией.
– Я детектив, а не специалист по связям с общественностью. У меня есть дело, и я его делаю.
– Но ты не можешь заниматься только Маркусом Ре-наром.
– И что же мне остается делать? Пойти к цыганке? Пусть нагадает мне еще подозреваемых? Или придерживаться нелепой версии, что это убийство – дело рук серийного убийцы, которого поймали четыре года назад?
– Ты не можешь вцепиться в одного только Ренара, Ник, если у тебя нет весомой улики или свидетеля. Это нарушение прав личности, и он подаст против нас иск.
– О Господь милосердный! Он подаст на нас в суд. Этот убийца! – взвился Ник.
– Гражданин! – рявкнул Гас, и его кулак обрушился на стол в пространстве между двумя кипами документов. – Гражданин, обладающий всеми правами и чертовски хорошим адвокатом, чтобы заставить уважать его права.
– Он убийца.
– Только когда ты поймаешь его и докажешь его вину по всем правилам. У меня достаточно проблем в округе, если учесть, что половина жителей верит в воскрешение Душителя из Байу, а вторая требует немедленно линчевать – Ренара, тебя, меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122