Нора Дэвис в розовой униформе и мудрым взглядом на мир.
Прогоняя прочь напряжение дня, Мэри шагала по тротуару. На Мэйн-стрит бурлила жизнь. Перед баром «Проклятые и забытые», словно вереница лошадей, привязанных к ограде, выстроились в ряд большие старые пикапы. Более чем за квартал Мэри услышала голос Гарта Брукса, советующего народу «гладить против шерсти», и звонкий стук бильярдных шаров, заглушавший его «ковбойский» голос.
Мэри подумала, не ошивается ли там и Джей Ди? Но тут же сказала себе, что ей это совершенно безразлично.
Лавки, обслуживающие простой люд, стояли темные и безмолвные, однако модные магазины все еще сверкали яркими огнями, и двери их, подпертые горшками с геранью, были открыты. Но ни один из посетителей этих бутиков не выглядел местным жителем.
Мэри показалось странным, что теперь она тоже могла определить приезжих с первого взгляда. В конце концов, она и сама была приезжей. Но что-то в ее душе протестовало против такого ярлыка. Бродя по улицам города, она чувствовала себя так, словно выросла в Новом Эдеме. Более того: ее все более преследовала мысль, что мать и сестры там, в Сакраменто, всегда относились к ней как к чужачке.
Двадцать восемь лет Мэри билась в попытках стать «хорошей девочкой Дженнингсов» подобно своим сестрам - Лизабет и Аннализе. Но несмотря на все усилия, она так и осталась «этой девочкой Дженнингсов».
Удивительно - но здесь, перед витриной городской почты Нового Эдема, штат Монтана, она не испытывала чувства отторженности.
А Рафферти считал ее чужачкой.
Мэри продолжила свой путь по улице и, повинуясь внезапному порыву, завернула в магазин «Новый век» - просто потому, что он привлек ее огнями и наличием людей. Магазин был крошечный - уютное местечко, обшитое нестругаными кедровыми досками, где негде было развернуться среди книжных полок, витрин с кристаллами, подсвечниками и корзин, набитых полированными камнями. Воздух, словно духами, был наполнен приторным запахом ладана. Из динамиков портативного магнитофона доносились голоса птиц, журчание воды, шум деревьев - природа в ящике. Мэри усмехнулась при мысли: кому это могла прийти в голову идея, приехав в этот земной рай, устраивать прослушивание звуков, его наполнявших, с помощью многометровой магнитной ленты?
- Ну и как, действует обсидиан?
Оторвавшись от созерцания березовых веточек в плетеной вазе, Мэри обернулась на голос и вздрогнула, встретившись взглядом со смотревшей на нее в упор М. Е. Фралик.
- Простите?
М. Е. драматически округлила глаза за большими стеклами очков, уперлась одной рукой в бок, а другую воздела к небесам, словно призывая богов себе в свидетели.
- До нее не доходит! - воскликнула дама с нетерпеливым отвращением и снова обратилась к Мэри, заговорив с ней тоном, каким разговаривают с непроходимым тупицей. - Камень, который я дала вам вчера. Обсидиан! Он прекрасно действует, блокируя беспокоящие колебания.
- Ах это… - Мэри виновато пожала плечами и, достав маленький камешек из кармана жакета, протянула его к свету. - Вероятно, мне нужно нечто большее, размером с баскетбольный мяч. И все же я вам очень благодарна. Спасибо.
В магазин нахлынула новая порция покупателей, отвлекших внимание М. Е., и Мэри удалось незаметно улизнуть.
Вернувшись в гостиницу, когда луна уже стала подниматься над вершинами Абсарокаса, Мэри отправилась в свой номер за гитарой. Что бы там ни говорил Рафферти, но ей доставила удовольствие вчерашняя ночь, проведенная на свежем воздухе. Только луна, горы и музыка. Это успокаивало в тысячу раз лучше, чем перекатывание какого-то там обсидиана.
Выйдя из лифта, Мэри увидела в холле Кевина Бронсона. Оторвавшись от пачки отчетов, он взглянул на Мэри и приветливо улыбнулся.
- Эй, Люси говорила нам, что вы играете. - Он взмахнул бумагами, указывая на старую гитару.
- Правда?
- Да, она сказала, что вы потрясающая певица. Она считала, что вы даром теряете время, околачиваясь в адвокатских конторах, вместо того чтобы отправиться в Лос-Анджелес, Нешвилл или куда-либо еще и распорядиться своим талантом по справедливости.
- Люси так сказала?
Мэри это показалось невероятным. Люси слышала ее игру всего несколько раз, случайно - во время вечеринок в местном баре. Иногда, правда, во время их девичьих посиделок в квартире Мэри, когда разговор иссякал, она брала гитару и просто забавлялась с ней, спев несколько тактов - так, первое попавшееся, что приходило в голову, рассеянно, случайно. А Люси слушала, потягивая пиво, и отпускала несколько ленивых комментариев: Мэр или, ты должна стать звездой. Пустая болтовня! Только для того, чтобы заполнить паузу после последней прозвучавшей ноты.
Кевин, казалось, был несколько сбит с толку удивлением Мэри, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы отпускать на этот счет какие-то замечания.
- Я как раз направлялся в бар - выпить чашечку кофе с Дрю. Не хотите к нам присоединиться? - Кевин снова улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. - Может быть, нам удастся уговорить вас сыграть нам что-нибудь.
Мэри рассмеялась и пошла рядом с Кевином.
- Можете смело взять меня за руку: я не стеснительная. Они сели за столик у камина и съели по ростбифу, запив его кофе со сливками. Мэри рассказала о своем путешествии в страну Миллера Даггерпонта, и ее сотрапезники покачали головами и усмехнулись выбору Люси относительно места своего конечного пребывания.
- Положительно черный юмор, - потягивая кофе, заметил Дрю. - Совершенно в стиле Люси.
- Никак не могу поверить, что она все оставила мне, - сболтнула, не подумав, Мэри. Она не могла не высказать своего недоумения, хотя чувствовала себя при этом так, словно признавалась в совершенном преступлении.
Дрю и Кевин переглянулись, однако не выказали ни потрясения, ни порицания. Дрю взялся за гриф прислоненной к столу гитары и чуть покачал инструмент.
- Вы останетесь?
- Не знаю, что и сказать, - ответила Мэри, но, уставившись на деку гитары, унеслась мыслями к бревенчатому дому, вспомнила ощущение покоя и умиротворения, которым напитывали ее горы. Вспомнила она и свою схватку с Рафферти - на земле, в пыли, его смущение, когда она плакала, и по всему телу разлилось тепло, имевшее очень отдаленное сходство со слабым огнем, тлевшим в центре камина.
Мэри заставила себя подумать о подруге, и по поверхности сознания, подобно масляным пятнам на воде, снова растеклись вопросы.
- Так что же случилось с тем батраком, который работал на Люси? - спросила она. - Я слышала, что после несчастного случая он просто смылся.
- Кендал Мортон? - поморщился Кевин. - Гнусный тип. Я всегда считал его поросенком, выросшим в отвратительного борова. Татуировки, гнилые зубы, вечно воняет потом.
Дрю хлебнул кофе и согласно кивнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Прогоняя прочь напряжение дня, Мэри шагала по тротуару. На Мэйн-стрит бурлила жизнь. Перед баром «Проклятые и забытые», словно вереница лошадей, привязанных к ограде, выстроились в ряд большие старые пикапы. Более чем за квартал Мэри услышала голос Гарта Брукса, советующего народу «гладить против шерсти», и звонкий стук бильярдных шаров, заглушавший его «ковбойский» голос.
Мэри подумала, не ошивается ли там и Джей Ди? Но тут же сказала себе, что ей это совершенно безразлично.
Лавки, обслуживающие простой люд, стояли темные и безмолвные, однако модные магазины все еще сверкали яркими огнями, и двери их, подпертые горшками с геранью, были открыты. Но ни один из посетителей этих бутиков не выглядел местным жителем.
Мэри показалось странным, что теперь она тоже могла определить приезжих с первого взгляда. В конце концов, она и сама была приезжей. Но что-то в ее душе протестовало против такого ярлыка. Бродя по улицам города, она чувствовала себя так, словно выросла в Новом Эдеме. Более того: ее все более преследовала мысль, что мать и сестры там, в Сакраменто, всегда относились к ней как к чужачке.
Двадцать восемь лет Мэри билась в попытках стать «хорошей девочкой Дженнингсов» подобно своим сестрам - Лизабет и Аннализе. Но несмотря на все усилия, она так и осталась «этой девочкой Дженнингсов».
Удивительно - но здесь, перед витриной городской почты Нового Эдема, штат Монтана, она не испытывала чувства отторженности.
А Рафферти считал ее чужачкой.
Мэри продолжила свой путь по улице и, повинуясь внезапному порыву, завернула в магазин «Новый век» - просто потому, что он привлек ее огнями и наличием людей. Магазин был крошечный - уютное местечко, обшитое нестругаными кедровыми досками, где негде было развернуться среди книжных полок, витрин с кристаллами, подсвечниками и корзин, набитых полированными камнями. Воздух, словно духами, был наполнен приторным запахом ладана. Из динамиков портативного магнитофона доносились голоса птиц, журчание воды, шум деревьев - природа в ящике. Мэри усмехнулась при мысли: кому это могла прийти в голову идея, приехав в этот земной рай, устраивать прослушивание звуков, его наполнявших, с помощью многометровой магнитной ленты?
- Ну и как, действует обсидиан?
Оторвавшись от созерцания березовых веточек в плетеной вазе, Мэри обернулась на голос и вздрогнула, встретившись взглядом со смотревшей на нее в упор М. Е. Фралик.
- Простите?
М. Е. драматически округлила глаза за большими стеклами очков, уперлась одной рукой в бок, а другую воздела к небесам, словно призывая богов себе в свидетели.
- До нее не доходит! - воскликнула дама с нетерпеливым отвращением и снова обратилась к Мэри, заговорив с ней тоном, каким разговаривают с непроходимым тупицей. - Камень, который я дала вам вчера. Обсидиан! Он прекрасно действует, блокируя беспокоящие колебания.
- Ах это… - Мэри виновато пожала плечами и, достав маленький камешек из кармана жакета, протянула его к свету. - Вероятно, мне нужно нечто большее, размером с баскетбольный мяч. И все же я вам очень благодарна. Спасибо.
В магазин нахлынула новая порция покупателей, отвлекших внимание М. Е., и Мэри удалось незаметно улизнуть.
Вернувшись в гостиницу, когда луна уже стала подниматься над вершинами Абсарокаса, Мэри отправилась в свой номер за гитарой. Что бы там ни говорил Рафферти, но ей доставила удовольствие вчерашняя ночь, проведенная на свежем воздухе. Только луна, горы и музыка. Это успокаивало в тысячу раз лучше, чем перекатывание какого-то там обсидиана.
Выйдя из лифта, Мэри увидела в холле Кевина Бронсона. Оторвавшись от пачки отчетов, он взглянул на Мэри и приветливо улыбнулся.
- Эй, Люси говорила нам, что вы играете. - Он взмахнул бумагами, указывая на старую гитару.
- Правда?
- Да, она сказала, что вы потрясающая певица. Она считала, что вы даром теряете время, околачиваясь в адвокатских конторах, вместо того чтобы отправиться в Лос-Анджелес, Нешвилл или куда-либо еще и распорядиться своим талантом по справедливости.
- Люси так сказала?
Мэри это показалось невероятным. Люси слышала ее игру всего несколько раз, случайно - во время вечеринок в местном баре. Иногда, правда, во время их девичьих посиделок в квартире Мэри, когда разговор иссякал, она брала гитару и просто забавлялась с ней, спев несколько тактов - так, первое попавшееся, что приходило в голову, рассеянно, случайно. А Люси слушала, потягивая пиво, и отпускала несколько ленивых комментариев: Мэр или, ты должна стать звездой. Пустая болтовня! Только для того, чтобы заполнить паузу после последней прозвучавшей ноты.
Кевин, казалось, был несколько сбит с толку удивлением Мэри, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы отпускать на этот счет какие-то замечания.
- Я как раз направлялся в бар - выпить чашечку кофе с Дрю. Не хотите к нам присоединиться? - Кевин снова улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. - Может быть, нам удастся уговорить вас сыграть нам что-нибудь.
Мэри рассмеялась и пошла рядом с Кевином.
- Можете смело взять меня за руку: я не стеснительная. Они сели за столик у камина и съели по ростбифу, запив его кофе со сливками. Мэри рассказала о своем путешествии в страну Миллера Даггерпонта, и ее сотрапезники покачали головами и усмехнулись выбору Люси относительно места своего конечного пребывания.
- Положительно черный юмор, - потягивая кофе, заметил Дрю. - Совершенно в стиле Люси.
- Никак не могу поверить, что она все оставила мне, - сболтнула, не подумав, Мэри. Она не могла не высказать своего недоумения, хотя чувствовала себя при этом так, словно признавалась в совершенном преступлении.
Дрю и Кевин переглянулись, однако не выказали ни потрясения, ни порицания. Дрю взялся за гриф прислоненной к столу гитары и чуть покачал инструмент.
- Вы останетесь?
- Не знаю, что и сказать, - ответила Мэри, но, уставившись на деку гитары, унеслась мыслями к бревенчатому дому, вспомнила ощущение покоя и умиротворения, которым напитывали ее горы. Вспомнила она и свою схватку с Рафферти - на земле, в пыли, его смущение, когда она плакала, и по всему телу разлилось тепло, имевшее очень отдаленное сходство со слабым огнем, тлевшим в центре камина.
Мэри заставила себя подумать о подруге, и по поверхности сознания, подобно масляным пятнам на воде, снова растеклись вопросы.
- Так что же случилось с тем батраком, который работал на Люси? - спросила она. - Я слышала, что после несчастного случая он просто смылся.
- Кендал Мортон? - поморщился Кевин. - Гнусный тип. Я всегда считал его поросенком, выросшим в отвратительного борова. Татуировки, гнилые зубы, вечно воняет потом.
Дрю хлебнул кофе и согласно кивнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120