Когда он взял ее за запястье и потащил к деревьям, Джулия подумала, что он намерен продолжить разговор с того места, где он прервал его около реки. Никогда нельзя было знать все наверняка с Дэниелом. Он выглядел мрачным и, похоже, был готов на все.
Но она взобралась на дерево. Приказание Дэниела прозвучало как вызов, даже после того как он определил, что ее одежда не подходила для подобных занятий, и все равно велел ей карабкаться вверх. Скоро она обнаружила, что он лезет за ней. Чтобы столкнуть ее вниз? Это была самая глупая мысль, которая только могла прийти ей в голову, тут же решила она. Подумав, она взобралась выше, чем хотела сначала, затем устроилась на широкой ветке, надежно прислонившись к стволу спиной, наблюдая за продвижением Дэниела.
Она ни за что не заговорит первой, даже если им придется молчать целый час. Джулия вспомнила события двухдневной давности – их объятия, его извинения и позже предложение о браке. Она подумала о предыдущем дне, когда старательно избегала Дэниела и всех остальных. И о растревоживших ее словах Гасси по пути в деревню. И необъяснимое успокоение, когда она обнаружила, что Дэниел следует за ней по церковному, двору, и странную новизну его присутствия рядом, когда она навещала своих друзей.
Но она была права, высказав ему все по дороге домой. Возможно, ей не следовало говорить это вслух, но она не испытывала угрызений совести. Может быть, его лишила радостей жизни тетя Сара, хотя Джулия не стала развивать эту тему. Может быть, если бы ответственность не легла так рано на его плечи, он вырос бы совсем другим человеком? Но все равно он действовал бы со всей ответственностью. Очевидно, это было в его натуре. Но он мог бы остаться таким же беззаботным и очаровательным, как Фредди.
Граф вскарабкался на ветку, которая была на том же уровне и располагалась почти параллельно той, которую заняла она, затем пополз по ней и удивил ее, улегшись на нее в полный рост, подняв одну ногу в ботинке и подложив руку под голову. Он устремил взгляд сквозь высокие ветви дерева в небо.
– Мы играли здесь детьми, – пояснил он. – Может быть, тогда, когда ты еще не жила здесь. Не помню. Затем, мальчиком, я приходил сюда один, когда вы все играли где-то в другом месте. Часами напролет я лежал здесь, именно на этой ветке, и просто смотрел в небо. Видишь ли, я имел обыкновение лазить по деревьям даже после того, как стал виконтом Йорком.
Джулия обхватила руками колени и положила на них подбородок. Она ничего не сказала в ответ. Почему-то сейчас казалось очень важным хранить молчание.
– Мой отец был мотом, – сообщил он после продолжительного молчания. – Ты знала об этом, Джулия? Скорее всего, нет. Дети обычно не знают таких вещей, а в семьях не склонны говорить об этом. Даже я узнал про это только после его смерти. Он был жизнерадостным, очаровательным, спортивным – и посвящал все время игре и женщинам. Этот портрет никого не напоминает тебе? Он оставил после себя многократно перезаложенное имение, и, казалось, не было возможности спасти его и вдову, ожесточившуюся и озабоченную будущим своих детей. Особенно сына, который удивительно напоминал отца – как внешне, так и характером.
Джулия закрыла глаза и уткнулась лбом в колени. Она не была уверена, что ей хотелось слушать это. Но она не могла остановить его. И промолчала.
– Хотя я был очень молод, я оценил ситуацию. Я понимал, что только я стоял между разорением, с одной стороны, и матерью и сестрой – с другой. Больше чем разорением в случае с мамой. Ее гибелью. Она кажется сильной личностью, не так ли? Она может быть резкой и своевольной. Но после смерти отца она была на грани нервного срыва. Я вернул ей душевное равновесие, как она говорила мне, не понимая, какую тяжелую ношу возложила на плечи мальчика. Видишь ли, она безумно любит меня и Камиллу. Многие годы мы были единственным, что составляло смысл ее жизни.
«А я ненавидела тебя, Дэниел». Джулия вспомнила, как произнесла эти слова некоторое время назад. О, ее проклятый язык! Лучше бы ей промолчать.
– Итак, я учился, – продолжил граф. – Не только в школе. Я учился тому, как быть виконтом, как управлять имением на грани его разорения и как быть главой семьи. Я научился быть мужчиной, на которого могут положиться женщины. Ты же понимаешь, что женщины – наиболее беспомощные члены нашего общества. И не из-за их слабостей и ошибок, а потому, что они находятся во власти мужчин – физически, экономически и во всем другом. А мужчины могут оказаться подлецами.
Он смотрел в небо, и Джулия подумала, что он, должно быть, о ней забыл. Но ей и в голову не пришло пошевелиться или спуститься на землю.
– Да, ты права, Джулия, – наконец произнес он. – Я был молод. Единственный способ, каким я мог приноровиться к требованиям жизни, – это пожертвовать всем, что могло отвлечь меня от моей цели и повредить моей матери и сестре. Да, ты всегда была эпицентром моего гнева в большей степени, чем кто-то другой.
– Почему? – наконец заговорила она.
– Не знаю. – Он убрал руку из-под головы и прикрыл ею глаза. – Возможно, потому, что ты была более беспомощной, чем большинство женщин, в большей степени зависела от мужчин. Кроме того, ты была сиротой, без приданого, хотя я верил, что дядя обеспечит тебя. Его завещание было жестоким жестом по отношению к тебе.
– Он ничего не был мне должен. Я отвергла всех джентльменов, проявивших ко мне интерес во время лондонского сезона, который финансировал дедушка. И всех молодых людей, которых он привозил сюда для меня. Он хотел, чтобы я была устроена до его смерти.
– И возможно, сейчас ты на пути к собственной гибели. Единственная надежда для девушки в твоем положении – это жить согласно установленным правилам, а ты пренебрегаешь ими.
– Ты преувеличиваешь.
– Да. – Он на минуту задумался. – Наверно, да. Другие люди – семья и обитатели деревни – очень любят тебя. Но они не несут ответственности за твое будущее, Джулия.
– Так же, как и ты.
– Да. – Наконец он осторожно сел и посмотрел вниз. – Итак, я не несу ответственности. Ты сможешь спуститься вниз сама?
– Здесь нет разрушенных временем ступенек. И на мне нет скользких туфель. Между прочим, я множество раз обзывала себя дурой после того случая в башне. Почему бы мне тогда не снять туфли и чулки? Тогда мне бы не понадобилась твоя с Гасси помощь. И я не проявила бы себя такой кисейной барышней.
Говоря так, она осторожно спустилась на ветку ниже. Спускаться с дерева в дорогом и легком платье надо было весьма осторожно. Дэниел уже ждал внизу, пока она не достигла самой нижней ветви. Он протянул к ней руки, и было бы слишком глупо отказаться от его помощи. Он взял ее за талию, а она положила руки ему на плечи и позволила поставить себя на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Но она взобралась на дерево. Приказание Дэниела прозвучало как вызов, даже после того как он определил, что ее одежда не подходила для подобных занятий, и все равно велел ей карабкаться вверх. Скоро она обнаружила, что он лезет за ней. Чтобы столкнуть ее вниз? Это была самая глупая мысль, которая только могла прийти ей в голову, тут же решила она. Подумав, она взобралась выше, чем хотела сначала, затем устроилась на широкой ветке, надежно прислонившись к стволу спиной, наблюдая за продвижением Дэниела.
Она ни за что не заговорит первой, даже если им придется молчать целый час. Джулия вспомнила события двухдневной давности – их объятия, его извинения и позже предложение о браке. Она подумала о предыдущем дне, когда старательно избегала Дэниела и всех остальных. И о растревоживших ее словах Гасси по пути в деревню. И необъяснимое успокоение, когда она обнаружила, что Дэниел следует за ней по церковному, двору, и странную новизну его присутствия рядом, когда она навещала своих друзей.
Но она была права, высказав ему все по дороге домой. Возможно, ей не следовало говорить это вслух, но она не испытывала угрызений совести. Может быть, его лишила радостей жизни тетя Сара, хотя Джулия не стала развивать эту тему. Может быть, если бы ответственность не легла так рано на его плечи, он вырос бы совсем другим человеком? Но все равно он действовал бы со всей ответственностью. Очевидно, это было в его натуре. Но он мог бы остаться таким же беззаботным и очаровательным, как Фредди.
Граф вскарабкался на ветку, которая была на том же уровне и располагалась почти параллельно той, которую заняла она, затем пополз по ней и удивил ее, улегшись на нее в полный рост, подняв одну ногу в ботинке и подложив руку под голову. Он устремил взгляд сквозь высокие ветви дерева в небо.
– Мы играли здесь детьми, – пояснил он. – Может быть, тогда, когда ты еще не жила здесь. Не помню. Затем, мальчиком, я приходил сюда один, когда вы все играли где-то в другом месте. Часами напролет я лежал здесь, именно на этой ветке, и просто смотрел в небо. Видишь ли, я имел обыкновение лазить по деревьям даже после того, как стал виконтом Йорком.
Джулия обхватила руками колени и положила на них подбородок. Она ничего не сказала в ответ. Почему-то сейчас казалось очень важным хранить молчание.
– Мой отец был мотом, – сообщил он после продолжительного молчания. – Ты знала об этом, Джулия? Скорее всего, нет. Дети обычно не знают таких вещей, а в семьях не склонны говорить об этом. Даже я узнал про это только после его смерти. Он был жизнерадостным, очаровательным, спортивным – и посвящал все время игре и женщинам. Этот портрет никого не напоминает тебе? Он оставил после себя многократно перезаложенное имение, и, казалось, не было возможности спасти его и вдову, ожесточившуюся и озабоченную будущим своих детей. Особенно сына, который удивительно напоминал отца – как внешне, так и характером.
Джулия закрыла глаза и уткнулась лбом в колени. Она не была уверена, что ей хотелось слушать это. Но она не могла остановить его. И промолчала.
– Хотя я был очень молод, я оценил ситуацию. Я понимал, что только я стоял между разорением, с одной стороны, и матерью и сестрой – с другой. Больше чем разорением в случае с мамой. Ее гибелью. Она кажется сильной личностью, не так ли? Она может быть резкой и своевольной. Но после смерти отца она была на грани нервного срыва. Я вернул ей душевное равновесие, как она говорила мне, не понимая, какую тяжелую ношу возложила на плечи мальчика. Видишь ли, она безумно любит меня и Камиллу. Многие годы мы были единственным, что составляло смысл ее жизни.
«А я ненавидела тебя, Дэниел». Джулия вспомнила, как произнесла эти слова некоторое время назад. О, ее проклятый язык! Лучше бы ей промолчать.
– Итак, я учился, – продолжил граф. – Не только в школе. Я учился тому, как быть виконтом, как управлять имением на грани его разорения и как быть главой семьи. Я научился быть мужчиной, на которого могут положиться женщины. Ты же понимаешь, что женщины – наиболее беспомощные члены нашего общества. И не из-за их слабостей и ошибок, а потому, что они находятся во власти мужчин – физически, экономически и во всем другом. А мужчины могут оказаться подлецами.
Он смотрел в небо, и Джулия подумала, что он, должно быть, о ней забыл. Но ей и в голову не пришло пошевелиться или спуститься на землю.
– Да, ты права, Джулия, – наконец произнес он. – Я был молод. Единственный способ, каким я мог приноровиться к требованиям жизни, – это пожертвовать всем, что могло отвлечь меня от моей цели и повредить моей матери и сестре. Да, ты всегда была эпицентром моего гнева в большей степени, чем кто-то другой.
– Почему? – наконец заговорила она.
– Не знаю. – Он убрал руку из-под головы и прикрыл ею глаза. – Возможно, потому, что ты была более беспомощной, чем большинство женщин, в большей степени зависела от мужчин. Кроме того, ты была сиротой, без приданого, хотя я верил, что дядя обеспечит тебя. Его завещание было жестоким жестом по отношению к тебе.
– Он ничего не был мне должен. Я отвергла всех джентльменов, проявивших ко мне интерес во время лондонского сезона, который финансировал дедушка. И всех молодых людей, которых он привозил сюда для меня. Он хотел, чтобы я была устроена до его смерти.
– И возможно, сейчас ты на пути к собственной гибели. Единственная надежда для девушки в твоем положении – это жить согласно установленным правилам, а ты пренебрегаешь ими.
– Ты преувеличиваешь.
– Да. – Он на минуту задумался. – Наверно, да. Другие люди – семья и обитатели деревни – очень любят тебя. Но они не несут ответственности за твое будущее, Джулия.
– Так же, как и ты.
– Да. – Наконец он осторожно сел и посмотрел вниз. – Итак, я не несу ответственности. Ты сможешь спуститься вниз сама?
– Здесь нет разрушенных временем ступенек. И на мне нет скользких туфель. Между прочим, я множество раз обзывала себя дурой после того случая в башне. Почему бы мне тогда не снять туфли и чулки? Тогда мне бы не понадобилась твоя с Гасси помощь. И я не проявила бы себя такой кисейной барышней.
Говоря так, она осторожно спустилась на ветку ниже. Спускаться с дерева в дорогом и легком платье надо было весьма осторожно. Дэниел уже ждал внизу, пока она не достигла самой нижней ветви. Он протянул к ней руки, и было бы слишком глупо отказаться от его помощи. Он взял ее за талию, а она положила руки ему на плечи и позволила поставить себя на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58