– Я еще ничего не слышала от Леса и Малькольма. Но разве кто-нибудь слышал что-нибудь от Малькольма? На земле нет более молчаливого человека. И не могу представить, что Леса занимают матримониальные планы. А ты можешь, Гасси?
– У Леса не хватает мозгов.
– Для женитьбы? Разве для этого нужны мозги? Он ведь не идиот? Просто слишком медлительный. В конце концов, он добирается до цели, если, конечно, дать ему время. Мне нравится Лес. Он так мил со всеми.
– Через неделю ты сойдешь с ним с ума от скуки. Или потеряешь терпение. Ты не сможешь выносить человека, который не схож с тобой по темпераменту.
– Да, согласна, А кого тогда предложишь ты? – Джулия улыбнулась. – Себя? Мне выйти замуж за тебя?
– Думаю, это неплохая идея. Мы всегда хорошо ладили друг с другом, не так ли?
– Да, всегда. Но брак? Ты можешь вообразить нас женатой парой?
– А почему бы и нет? Есть определенные преимущества, когда женишься на друге.
– Правда? Поцелуй меня, Гасси.
– Что? – Огастус покраснел.
Она оглянулась по сторонам, затем бросила взгляд вниз, на внутренний двор.
– Нас никто не видит. Поцелуй меня.
– Сейчас? – У него перехватило дыхание. – Здесь, Джули? Разве это не должно произойти при лунном свете и в соответствующей обстановке?
– Нет, – отрезала она. – Мы здесь наедине, и мы двое рассматриваем вопрос о браке. Ты не хочешь целоваться, да?
Огастус пристально смотрел на нее.
– Ты девственник, Гасси? – поинтересовалась она.
– Джули! – Он залился краской. – Только ты способна спросить мужчину о чем-то о чем-то столь возмутительном.
– Но все же?
– Конечно, нет. Боже, Джули, где ты выросла? На улице?
– Я так и думала, что ты девственник, – спокойно констатировала она. – Ты боишься меня поцеловать.
– Я не боюсь…
– Впрочем, это не столько страх, сколько смущение. Я испытываю то же самое. Я не могу думать о тебе как о мужчине, Гасси. Я не хочу тебя оскорбить – просто ты мне скорее брат. Одна мысль о том, чтобы поцеловать тебя, бросает меня в краску. Почему ты хочешь жениться на мне?
– Потому, что ты мне очень нравишься, Джули.
Она вздохнула.
– Все мои родственники и даже их собаки любят меня. Все, кроме Дэниела. Но все-таки почему? Из-за Примроуз-Парка?
– Я думаю о тебе, Джули. О тебе нужно заботиться. Я не мог бы этого сделать без Примроуз-Парка. Иначе мы будем вынуждены жить с моими родителями, а мне это будет неприятно. Но главное – это ты. Потому, что я люблю тебя, и потому, что не могу представить, что ты будешь счастлива с кем-то другим.
– О, Гаси, как ты мил. Да, это действительно так. Я верю тебе. И до этого момента я думала, что ты самая подходящая для меня партия. Но из этого ничего не выйдет.
– Мы можем все устроить, Джули. Какое-то время мы можем просто быть добрыми друзьями, что же касается другого…
– Другое – неотъемлемая часть брака. Не только ради детей, но и для полноты жизни. Для эмоционального удовлетворения. Я хочу этого «другого». Но с тобой я умру от стеснения. А ты со мной. Мы даже не можем представить себя целующимися. Как же мы можем думать о… ну ты знаешь, о чем. Это будет похоже на кровосмешение, ты не согласен?
Какое-то время он смотрел на нее, потом согласно кивнул.
Джули улыбнулась немного печально.
– Думаю, нам лучше остаться друзьями до конца жизни. Хотя жаль. Было бы занятно жить в Примро-уз-Парке. Ты и я. Но, увы, мы больше не дети. И та, другая сторона брака важна для меня.
– Господи. Только не выходи замуж за Фредди. Ни одни почтенные родители в Лондоне иi на милю не подпустят его к своим дочерям. Я не знаю никого с худшей репутацией.
– Но он мне нравится.
– Конечно. Ведь он – Фредди, и мы знали его всю нашу жизнь. Но твоя жизнь как его жены будет для тебя сущим адом. Тогда уж тебе лучше выйти замуж за меня.
– Нам пора спускаться вниз, – вздохнула она, – прежде чем Дэниел вспомнит, что он глава семейства, и решит, что мы бросимся вниз со стены. Лучше бы он не приезжал. Последние несколько лет летние месяцы были подлинным блаженством без него, ты согласен?
– Он хороший человек, Джули, – ответил Огастус. – Во всяком случае, на него всегда можно положиться и быть уверенным, что он поступит правильно и благородно. Это не самая плохая черта в муже.
Джулия состроила гримаску.
– Думаю, ты не предлагаешь мне то, что, я думаю, ты мне предлагаешь. Ух!
Он неожиданно улыбнулся и стал прежним Гасси.
– Я ничего не предлагаю. Он может быть хорошим уловом для тебя, Джули, но ты будешь губительной добычей для него.
– О! – Она погрозила Огастусу пальцем и заторопилась вслед за ним вдоль зубчатой стены. – Я еще отомщу тебе за это, Гасси. Можешь быть уверен.
Юноша весело рассмеялся и, подняв руку, помахал своим родным внизу.
* * *
Лучше бы ему остаться у реки, подумал граф Биконсвуд. Если бы он не ответил на вызов Джулии, возможно, никто бы не присоединился к ней, за исключением Гасси, ну и разве что Фредди. Да и Леса, который всегда следовал примеру Фредди. Остальные бы остались. И Джулия была бы в полной безопасности. Правда, и с другими тоже. Всегда безопаснее, когда присутствует много людей.
Но нет, он и на этот раз пошел за ней, как делал это всегда. Джулия жила в Примроуз-Парке всю жизнь, и он помнил ее с раннего детства. Всегда существовали бок о бок эта сорвиголова, его постоянное недовольство ею и столь же постоянная потребность быть рядом, опасаясь, что в один прекрасный день она зайдет слишком далеко и попадет в беду. Дэниел и сам не смог бы объяснить эту свою мысль. Это чувство вызывало в нем гнев и ярость. И презрение с ее стороны.
Фредди лежал, растянувшись на, траве, нежась на солнце и прикрыв глаза рукой. Виола и Стелла сидели рядом, что-то обсуждая. Лес и Сьюзен пошли туда, где низкая стена открывала вид на пейзаж по другую сторону реки. Остальные оставались на месте, не беспокоясь, что Джулия может облокотиться на парапет, а тот упадет под тяжестью ее тела, и она разобьется насмерть. Никто не смотрел на дверной проем в башне, после того как стало ясно, что она с Гасси спускается вниз, и не волновался, что она может оступиться, полететь вниз и разбиться.
Все любят Джулию, но ни один из них ни капли не боится за нее, думал он, крепко сжав зубы. Он ненавидел эту девушку и мог бы с радостью задать ей хорошую трепку за то, что она заставляет его так волноваться – опять как и прежде. Как она делала это всегда. Всегда. Если на пути Джулии возникало дерево, она обязательно должна была на него вскарабкаться. Если озеро – она должна была его переплыть. Если лошадь – значит, вскочить на нее и мчаться во весь опор. А если какое-то препятствие – то его нужно было преодолеть.
Но она больше не была ребенком. Даже девушкой. Она стала женщиной. Леди. Граф прервал свои мысли, когда осознал, что начал скрипеть зубами, и зашагал к башне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58