Как бы там ни было, Родье признал свою ошибку и взялся за выполнение заказа Габриель, которая скажет позже: «Прежде джерси шло только на нижнее белье; я оказала ему честь, сшив из него платья и костюмы».
В действительности революция, совершенная Габриель, не ограничилась выбором новых материалов. Еще недавно главной заботой кутюрье был декоративный элемент женской одежды – живые краски, богатые ткани, вышивки, кружева, петли, оборки, газ, вуалетки, рюшки, помпоны, различного рода бижутерия и всяческие сложные виды отделки… По мнению Шанель, приоритет следует отдавать общему силуэту и линии. И настоятельно необходимо избавиться от всех ненужных украшательств, финтифлюшек и вообще всего, что может исказить чистоту. Итак, Габриель подвергает одежду той же операции, что и головные уборы. Эта непрестанная тяга к строгости и избавлению от излишеств, в сочетании с использованием дешевых тканей, превратили экс-пансионерку сестер монахинь в янсенистку от модельного дела. Нельзя исключить, что на формирование вкусов Коко Шанель в какой-то мере оказали влияние суровость архитектуры монастыря в Обазине и строгость униформы сестер монахинь, занимавшихся воспитанием маленькой Габриель.
Одна из самых парижских улиц – рю Камбон – не так-то уж и далеко от Корреза…
* * *
В творчестве Габриель вместе с названной выше тенденцией сосуществовала еще одна – законодательница мод ратует за физическую свободу женщины, подвижность ее тела. Еще не так давно модницы, отказавшись от шлейфов, которые только подметали пыль, облачались в юбки, зауженные книзу. Таковые делали необходимость ношения специальных круговых резинок на подоле, связывающих колени таким образом, что женщина могла лишь семенить крохотными шажками.
К 1916 году эта мода отошла в область преданий. С отъездом на войну миллионов мужчин женщины, которым пришлось перейти к активному образу жизни, обрели невиданную доселе независимость. Ну а Шанель всегда отличалась талантом приспосабливаться к постоянно меняющимся условиям, пленницами которых оказывались как она сама, так и ее клиентки. Творимые Коко струящиеся платья с нарочитым отсутствием талии, отказ от стремления любой ценой акцентировать бюст и ягодицы, вынесение безапелляционного приговора корсету, укороченные юбки – все это делалось в духе возраставшей свободы женского тела, облаченного в раскованные одежды. Все эти новшества соответствовали новому способу бытия, который вели ее клиентки с 1914 года. Появились деловые женщины, взявшие на себя управление предприятием в отсутствие мобилизованного мужа, спортсменки, гольфистки, автомобилистки – участницы гонок… и просто женщины, которые едут в метро или в автобусе. В противоположность им дамы недавнего прошлого, украшавшие собою трибуны ипподрома в Лоншане или Шантильи, увешанные бижутерией, точно ходячие рождественские елки, утопавшие в мехах и увенчанные экстравагантными шляпами-тортами, казались теперь анахронизмами из минувшего века. «Я вернула женскому телу свободу, – говорила Габриель. – А каково было этому телу париться в парадных одеяниях под кружевами, корсетами, нижним бельем и прочей ерундой!» Итак, Шанель, разрушив ненавистную ей моду и сотворив для женщины совершенно новый силуэт, ввела ее в новый век…
Между тем война все продолжалась, и конца-краю ей не было видно. Да, в 1916 году Франция могла оказывать сопротивление под Верденом ценою трех тысяч убитых ежедневно. Да, немцы не могли пройти дальше – они оставались на месте, занимая десяток департаментов. Добрые вести чередовались с плохими. В апреле 1917 года на стороне союзников в войну вступили США; но в марте того же года, под давлением нараставшей революционной волны, царь Николай II отрекся от престола, и русская армия стала разлагаться. Надежды на то, что на Восточном фронте немцам не дадут продвинуться, таяли с каждым днем. Хуже того, несколько месяцев спустя взявшие власть большевики заключают в Брест-Литовске сепаратный мир. А так как Соединенные Штаты до сих пор выставили на фронт лишь несколько жалких и слабо обученных отрядов, вся тяжесть возросшей вдвое мощи германских войск обрушилась на союзников – во Францию вторглись дополнительные две сотни дивизий под командованием блистательного Людендорфа.
Видя, как затягивается кровавая бойня, и лишившись надежд на скорое окончание ее, солдаты бунтовали, отказывались выходить из траншей по сигналу к атаке; другие дезертировали с театра военных действий: получив отпуск, уже не возвращались на фронт. Инциденты такого рода случились уже более чем в сотне полков; для острастки пришлось расстрелять шесть десятков бунтарей.
Эти трагические события произошли в мае 1917 года; тем более удивительно было увидеть вышедшую из-под пера Артура Кэпела и опубликованную в Лондоне книгу «Reflections on Victory and a Project for the Federation of Government» («Размышления о победе и проект федеративного правительства»). Размышления о победе?! Да, конечно, в стане союзников никогда не оставляли надежд на нее. Но рассуждать о ней как о чем-то достигнутом, когда положение хуже некуда, и выносить на обсуждение вопросы устройства Европы после выигранной войны… Не слишком ли рано? Но Бой, страстный поклонник своего закадычного друга Клемансо, разделял его уверенность в благополучном исходе. «Старик», как его называли солдаты, часто наезжал на фронт и проходил по траншеям с тросточкой в руке, в неописуемой измятой шляпе и закутанный в кашне неведомо каких древних лет. Он пекся об удобстве солдат, отведывал суп из походных кухонь, нередко купая в походном котелке свои невообразимо длинные усы a la gauloise. Прохаживаясь по траншеям, он бесшабашно подставлял себя под вражеский огонь, от чего сопровождавших его офицеров прошибал холодный пот. Таким путем он внушал poilus`aм свою веру в победу, так что несколько месяцев спустя его будут титуловать не иначе как «Отцом Победы» и «Тигром».
Труд Кэпела не остался незамеченным – в «Times Literary Supplement» появилась рецензия, автор которой недоумевал, как это бизнесмен и игрок в поло мог сочинить такое на удивление всем. Помимо ряда странностей и утопичности, отмеченных во взглядах автора «Размышлений», можно утверждать, что он – непримиримый противник национализма, решительный сторонник европейской федерации. Равно как и систематической децентрализации. И наконец, от автора, более прозорливого в этом отношении, чем Клемансо, не ускользнуло, что мир, построенный исключительно на идее реванша у одних и унижении других, способен только спровоцировать в короткий срок новую войну. Какая прозорливость!
Но возможно, столь точное видение будущего легче давалось подданному страны, территория которой не подвергалась ни оккупации, ни разорению войной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97