Когда же он стал королем Венгрии, против него восстали хорваты. Сигизмунд подавил восстание. Поднялись валахи – Сигизмунд поработил и их. Кроме того, ему приходилось бороться с бесконечными заговорами против него. Подозрительный Сигизмунд жестоко истреблял заговорщиков. Многие представители знатных венгерских семейств погибли от его руки. Был день, когда сразу тридцати трем венграм огрубили головы.
Выступили против Сигизмунда и турки. Он объявил крестовый поход против них, двинулся на Болгарию, но в сражении под Никополем крестоносцы потерпели поражение. Десять тысяч человек, попавших в плен, были перерезаны, все дороги и переправы оказались заняты турками, которые стремились не дать Сигизмунду возможности скрыться. Но ему все-таки удалось ускользнуть. По Дунаю на лодке он спустился в Черное море.
Голодный и измученный, он в течение нескольких дней носился по бушующим волнам, тысячу раз рискуя жизнью. Но все-таки ему удалось достигнуть Византии. Через некоторое время он покинул Византию и на корабле отправился в Далмацию. Через полтора года он снова вернулся в Венгрию. Но здесь недовольные им феодалы поймали его и бросили в подземелье замка, принадлежавшего самому ярому его врагу. Сыновья владельца замка сами сторожили его. Но Сигизмунду удалось обмануть их и уговорить отпустить его. Он снова захватил власть и начал теперь вмешиваться в дела Богемии, где королем был его брат Венцеслав. В 1410 году выборщики германских импераюров избрали его германским императором вместо не удовлетворявших их Рупрехта и Венцеслава [13].
И этому страшному человеку должен был противостоять наш герой. Сигизмунд, кроме того, был таким же развратником, как сам Косса и покойный Владислав. Все неудачи настигали его именно тогда, когда он был занят любовными похождениями. Его враги, пользуясь тем, что он всецело поглощен своими страстями, в это время устраивали заговоры.
Но, почувствовав опасность, Сигизмунд отбрасывал линь и равнодушие к делам и со слепой жестокостью мстил своим врагам. Приняв какое-нибудь решение, он осуществлял его, не считаясь пи с какими препятствиями и опасностями.
Созыв собора был необходим ему. поэтому он так горячо принялся за дело, объехал всю Европу, превзойдя в быстроте передвижения даже своего деда, богемского короля Иоанна, которого называли «венценосным почтальоном королей». Он побывал во многих странах Европы. Из Польши мчался в Англию, из Франции – в Венгрию, из Германии – в Италию и Испанию, уговаривая тамошних правителей приехать на собор. Сейчас он договаривался с нашим героем, папой Иоанном XXIII.
И папа и император проявляли друг к другу чрезвычайную предупредительность. После Лоди и Пьяченцы Иоанн XXIII и Сигизмунд поехали в Кремону. В сопровождении правителя Кремоны, без И мы, которая ожидала внизу, они поднялись на знаменитую колокольню собора Кремоны. Прекрасный пейзаж Ломбардии с извилистым и величественным руслом реки По расстилался перед ними. Было это осенью после полудня. Папа и император любовались от крывшимся видом – живописными деревнями и городишками, окруженными зеленью, поднявшейся после прошедших дождей, прихотливыми поворотами реки, когда снизу вдруг послышался испуганный крик И мы. Иоанн вздрогнул, а правитель Кремоны Гамбрино Фонтоло побледнел и в смятении шагнул назад.
Косса мгновенно обернулся и своими железными руками стиснул правителя Кремоны.
– Что ты задумал, мессир Гамбрино? – воскликнул он.
– Ради бога, святой отец, что вы хотите этим сказать?
Как рассказывают летописцы, правитель Кремоны Гамбрано Фонголо, снискавший себе печальную славу вероломного предателя, хотел воспользоваться тем, что папа и император одни поднялись на высокую башню. Он решил столкнуть и папу и императора вниз (хотя Сигизмунд оказал ему немало услуг), а так как он был бы первым, «узнавшим» о происшествии, использовать время неизбежной суматохи в своих целях.
Папа Иоанн XXIII и Сигизмунд на соборе в Констанце.
Рассвирепевший папа готов был в свою очередь тут же столкнуть вниз изменника. Сигизмунд сначала улыбался, видя такую горячность, а затем, сделав презрительную гримасу, посоветовал папе оставить Фонголо в покое. Он не верил, что последний действительно хотел убить их.
– Пусть будет так, – согласился бывший пират. – Но только вниз пускай он идет первым.
А позже наедине он говорил Сигизмунду:
– Как видно, Сигизмунд, мы должны немедленно покинуть Кремону. Без войска оставаться здесь небезопасно.
* * *
Это было 16 ноября 1414 года в вольном имперском городе Констанце.
Какое небывалое скопление людей! Ни на один собор не собиралось столько народу. В Констанц, жителей которого можно было пересчитать по пальцам, съехалось сто пятьдесят тысяч человек. Около тридцати тысяч рыцарей явились верхом на лошадях – зрелище, доселе невиданное [13].
Мале пишет: «Этот собор был самым внушительным из всех, какие когда-либо видело христианство. Наряду с иерархами церкви и учеными-теологами сюда собрались посланцы монархов и правителей всех христианских стран, император Сигизмунд присутствовал лично. Одних только церковников-иностранцев приехало восемнадцать тысяч».
Альцог пишет по этому поводу: «На собор явились двадцать архиепископов, девяносто два епископа, сто двадцать четыре настоятеля монастырей и бесчисленное множество правителей и властелинов».
«Впервые в истории Вселенский собор происходил в Германии, – пишет архиепископ и историк католической церкви Хефеле. – Событие это было необычным и чрезвычайно важным. Тысячи людей из разных стран стеклись сюда. Каждый из правителей старался захватить возможно большее число сопровождающих, чтобы блеснуть перед другими.
Одних толкало сюда простое любопытство, другим хотелось показать свое величие, третьи рассчитывали встретиться с друзьями и поговорить о делах. И очень многие стремились сюда в надежде заключить выгодные сделки и заработать на этом. Были гут и торговцы, и ремесленники, и мастеровые. Приехали в Констанц актеры, музыканты и просто бездельники и авантюристы».
Но не только они. «В Констанц, – пишет де Поте, – прибыло много сотен куртизанок, которые тоже надеялись заработать, продавая за деньги любовь, хотели „послужить“ иностранцам и главным образом развратным иерархам церкви. Доминиканский монах отец Нидер утверждает: „Множество дьяволов проникло в Констанц и смешалось с проститутками. Дьяволы эти вселялись в мужчин и склоняли их к сладострастию, к телесной близости с женщинами“ [70].
П. Учелло. Портрет Имы Давероны
Городские власти Констанца поручили Ульриху фон Рихенталю дать статистические сведения о приезжих, установить по возможности их имена, род занятий и прочие данные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Выступили против Сигизмунда и турки. Он объявил крестовый поход против них, двинулся на Болгарию, но в сражении под Никополем крестоносцы потерпели поражение. Десять тысяч человек, попавших в плен, были перерезаны, все дороги и переправы оказались заняты турками, которые стремились не дать Сигизмунду возможности скрыться. Но ему все-таки удалось ускользнуть. По Дунаю на лодке он спустился в Черное море.
Голодный и измученный, он в течение нескольких дней носился по бушующим волнам, тысячу раз рискуя жизнью. Но все-таки ему удалось достигнуть Византии. Через некоторое время он покинул Византию и на корабле отправился в Далмацию. Через полтора года он снова вернулся в Венгрию. Но здесь недовольные им феодалы поймали его и бросили в подземелье замка, принадлежавшего самому ярому его врагу. Сыновья владельца замка сами сторожили его. Но Сигизмунду удалось обмануть их и уговорить отпустить его. Он снова захватил власть и начал теперь вмешиваться в дела Богемии, где королем был его брат Венцеслав. В 1410 году выборщики германских импераюров избрали его германским императором вместо не удовлетворявших их Рупрехта и Венцеслава [13].
И этому страшному человеку должен был противостоять наш герой. Сигизмунд, кроме того, был таким же развратником, как сам Косса и покойный Владислав. Все неудачи настигали его именно тогда, когда он был занят любовными похождениями. Его враги, пользуясь тем, что он всецело поглощен своими страстями, в это время устраивали заговоры.
Но, почувствовав опасность, Сигизмунд отбрасывал линь и равнодушие к делам и со слепой жестокостью мстил своим врагам. Приняв какое-нибудь решение, он осуществлял его, не считаясь пи с какими препятствиями и опасностями.
Созыв собора был необходим ему. поэтому он так горячо принялся за дело, объехал всю Европу, превзойдя в быстроте передвижения даже своего деда, богемского короля Иоанна, которого называли «венценосным почтальоном королей». Он побывал во многих странах Европы. Из Польши мчался в Англию, из Франции – в Венгрию, из Германии – в Италию и Испанию, уговаривая тамошних правителей приехать на собор. Сейчас он договаривался с нашим героем, папой Иоанном XXIII.
И папа и император проявляли друг к другу чрезвычайную предупредительность. После Лоди и Пьяченцы Иоанн XXIII и Сигизмунд поехали в Кремону. В сопровождении правителя Кремоны, без И мы, которая ожидала внизу, они поднялись на знаменитую колокольню собора Кремоны. Прекрасный пейзаж Ломбардии с извилистым и величественным руслом реки По расстилался перед ними. Было это осенью после полудня. Папа и император любовались от крывшимся видом – живописными деревнями и городишками, окруженными зеленью, поднявшейся после прошедших дождей, прихотливыми поворотами реки, когда снизу вдруг послышался испуганный крик И мы. Иоанн вздрогнул, а правитель Кремоны Гамбрино Фонтоло побледнел и в смятении шагнул назад.
Косса мгновенно обернулся и своими железными руками стиснул правителя Кремоны.
– Что ты задумал, мессир Гамбрино? – воскликнул он.
– Ради бога, святой отец, что вы хотите этим сказать?
Как рассказывают летописцы, правитель Кремоны Гамбрано Фонголо, снискавший себе печальную славу вероломного предателя, хотел воспользоваться тем, что папа и император одни поднялись на высокую башню. Он решил столкнуть и папу и императора вниз (хотя Сигизмунд оказал ему немало услуг), а так как он был бы первым, «узнавшим» о происшествии, использовать время неизбежной суматохи в своих целях.
Папа Иоанн XXIII и Сигизмунд на соборе в Констанце.
Рассвирепевший папа готов был в свою очередь тут же столкнуть вниз изменника. Сигизмунд сначала улыбался, видя такую горячность, а затем, сделав презрительную гримасу, посоветовал папе оставить Фонголо в покое. Он не верил, что последний действительно хотел убить их.
– Пусть будет так, – согласился бывший пират. – Но только вниз пускай он идет первым.
А позже наедине он говорил Сигизмунду:
– Как видно, Сигизмунд, мы должны немедленно покинуть Кремону. Без войска оставаться здесь небезопасно.
* * *
Это было 16 ноября 1414 года в вольном имперском городе Констанце.
Какое небывалое скопление людей! Ни на один собор не собиралось столько народу. В Констанц, жителей которого можно было пересчитать по пальцам, съехалось сто пятьдесят тысяч человек. Около тридцати тысяч рыцарей явились верхом на лошадях – зрелище, доселе невиданное [13].
Мале пишет: «Этот собор был самым внушительным из всех, какие когда-либо видело христианство. Наряду с иерархами церкви и учеными-теологами сюда собрались посланцы монархов и правителей всех христианских стран, император Сигизмунд присутствовал лично. Одних только церковников-иностранцев приехало восемнадцать тысяч».
Альцог пишет по этому поводу: «На собор явились двадцать архиепископов, девяносто два епископа, сто двадцать четыре настоятеля монастырей и бесчисленное множество правителей и властелинов».
«Впервые в истории Вселенский собор происходил в Германии, – пишет архиепископ и историк католической церкви Хефеле. – Событие это было необычным и чрезвычайно важным. Тысячи людей из разных стран стеклись сюда. Каждый из правителей старался захватить возможно большее число сопровождающих, чтобы блеснуть перед другими.
Одних толкало сюда простое любопытство, другим хотелось показать свое величие, третьи рассчитывали встретиться с друзьями и поговорить о делах. И очень многие стремились сюда в надежде заключить выгодные сделки и заработать на этом. Были гут и торговцы, и ремесленники, и мастеровые. Приехали в Констанц актеры, музыканты и просто бездельники и авантюристы».
Но не только они. «В Констанц, – пишет де Поте, – прибыло много сотен куртизанок, которые тоже надеялись заработать, продавая за деньги любовь, хотели „послужить“ иностранцам и главным образом развратным иерархам церкви. Доминиканский монах отец Нидер утверждает: „Множество дьяволов проникло в Констанц и смешалось с проститутками. Дьяволы эти вселялись в мужчин и склоняли их к сладострастию, к телесной близости с женщинами“ [70].
П. Учелло. Портрет Имы Давероны
Городские власти Констанца поручили Ульриху фон Рихенталю дать статистические сведения о приезжих, установить по возможности их имена, род занятий и прочие данные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61