Он не питал больше никаких чувств к своим прежним любовницам – ни к Констанце, напоминавшей ему о его пиратских годах в Неаполе, ни к Джильде, которую узнал, став священником. Но к девочке, внучке первой и дочери второй, был очень привязан. Вес в ней привлекало: красота, ум, лукавство, живость.
Девочка, увидев Иоанна, бросилась к нему в объятия и со страстью, неожиданной для ее возраста, зашептала ему в ухо:
– Мой дорогой!… Хороший мой! Теперь я всегда буду с тобой! – Она заботливо оглядела его. – Мы все останемся здесь. И мама и бабушка. А отец будет жить в Перудже…
* * *
Прошло почти два года. Теперь, в 1414 году, Диноре, едва минуло 16 лет, но она приобрела уже большой опыт и была достойной любовницей папы, сохранив при этом детскую наивность и непосредственность, свежесть и красоту ребенка.
Она многому научилась у Иоанна ХХIII и прекрасно разбиралась не только в любовных, но и во многих других делах. Способная и умная, она все схватывала на лету! Иоанн часто с восхищением вглядывался в хорошенькое личико своей внучки-любовницы.
«Эта девочка может мне помочь… Именно теперь…» – думал он.
Что он имел в виду? Какую пользу могла принести ему шестнадцатилетняя девочка?
В последний год у Иоанна ХХIII снова осложнились отношения с неаполитанским королем Владиславом, постоянным врагом папства, который посвятил свою жизнь тому, чтобы расширить свои владения за счет земель, принадлежавших папскому государству. Косса и раньше ссорился с Владиславом. Он даже объявил крестовый поход против него, вышел победителем и чуть не уничтожил Владислава. Потом, как помнят читатели, они стали друзьями, Владислав признал Коссу папой и отрекся от другого папы. Но папа Григорий XII, поселившись в Римини при дворе тамошнего правителя, не переставал посылать анафемы Иоанну ХХIII за его оргии. Коссе очень хотелось поймать Григория XII. устроить над ним суд, доказать, что он еретик и раскольник, и добиться его сожжения. Он потребовал у Владислава, чтобы тот помог ему в этом. Но Владислав не проявил никакого желания ловить папу Григория XII. И Косса рассвирепел.
– Осел! – повторял он ежедневно. – Я послал бы его на костер и навсегда избавился от забот. (Под «ослом» подразумевался Владислав.) Он поступает так потому, что хочет моей гибели. А как только меня не станет, проглотит все папское государство, начиная с Рима. Ему мало Неаполя, Апулии, Калабрии, Капитанаты я других мест. Он хочет присвоить всю Италию!
Тревожили Коссу и военные приготовления Владислава. Располагая кое-какими средствами, он сумел набрать немалое войско. Деньги Владислав получал, продавая своим подданным титулы. Кроме того, он прибрал к рукам богатства семей, ему не сочувствовавших. С помощью этих денег Владислав надеялся нанести удар папским войскам и заставить Коссу сдаться. Но не в характере Коссы было сдаваться. Люди, помнившие Коссу-пирата, знали его решительность и активность, знали, какой это изворотливый политик и тактик. Теперь он вдруг начал заискивать перед римлянами, которые до сих пор страдали от непомерных налогов и особенно были недовольны последним – налогом на вино. Чтобы смягчить народный гнев и выглядеть благодетелем, Косса отменил этот налог и под барабанный бой приказал оповестить всех об этом.
«Из-за любви к римлянам я отменяю этот налог!» – гласил указ [79].
На следующий день, 5 июня, был объявлен еще один указ Коссы: «Приняв во внимание желания римлян, я возвращаю народу все права и свободы, которые он имел до коего прихода к власти. Отныне Римом будут управлять „консерватори“ и правители, которых избирает сам народ». Римляне с восторгом приняли эту новость и громкими возгласами выражали признательность Иоанну XXIII.
– Верьте, святой отец, что все римляне готовы пролить кровь за святой престол и лично за вас!
Косса в эти дни предпринял и другие, более практические и действенные меры. За большое вознаграждение ему удалось нанять около трех тысяч солдат. Из квартала Трасте-вере на левом берегу Тибра он перебрался в центр Рима, во дворец князя Орсини.
Чем была вызвана такая «благотворительность» Коссы? Зачем он стянул войска к стенам Рима? Он узнал, что Владислав внезапно выступил с войском и флотом и находится уже на подступах к Вечному городу. Флот Владислава – сорок четыре корабля, парусники и галеры – подошел к устью Тибра у Остии, находившейся неподалеку от Рима. Сам же Владислав, во главе войска, двигавшегося по суше, занял Фродзиноне, расположенный почти у стен Рима.
Однако народ, собравшийся на улицах и площадях Рима 7 июня 1413 года, ничего еще не подозревал о надвинув шейся опасности и кричал:
– Пусть все слышат: римляне скорее согласятся умереть от голода, чем подчиниться этому чудовищу Владиславу [79]!
На сердце у Коссы стало спокойнее. Осмотрев городские стены, он под вечер направился во дворец Орсини, где его встретил Буонакорсо, который, выполняя привычные обязанности, привел внучку-любовницу в новую резиденцию папы, во дворец Орсини.
Встретив Иоанна, Буонакорсо низко поклонился и ушел, накрепко закрывая за собой все двери.
* * *
Наступила ночь на 8 июня. Всего несколько часов назад римляне клялись, что «скорее погибнут, пожертвуют своими детьми, чем подчинятся „этому чудовищу“…
Едва забрезжил рассвет, как кто-то громко постучал в двери папской опочивальни. Косса соскочил с кровати и в одно мгновение оказался у двери.
– Это я… – послышался из-за двери плачущий голос Гуиндаччо. – Святой отец, одевайся скорее. Войска Владислава в городе…
Действительно, с улицы доносился отдаленный гул, были слышны крики: «Да здравствует король Владислав!»
Иоанн XXIII подошел к кровати.
– Вставай, Норетта.
По старой привычке он оделся моментально. Динора замешкалась. Иоанн быстро поднял девушку на руки, хотя она была в одной рубашке, и вынес из комнаты.
«Так-то эти подлецы римляне проливают кровь за меня! Где же их обещания?…» – думал он.
Шум нарастал. Возгласы «Да здравствует король!» стали слышнее. Гуиндаччо плелся за Коссой, который нес на руках девушку.
– Святой… святой… отец… Здесь… Тебя ищет…
Иоанн XXIII опустил на пол Динору, обернулся, весь красный от гнева, и влепил звонкую пощечину своему верному телохранителю, докучавшему ему в такой час. Гуиндаччо скривился от незаслуженно полученного оскорбления, задевшего его «чувствительную натуру», правой рукой поднял полу разорванной сутаны и закрыл ею лицо, пряча свое унижение.
В слабом свете свечи, которую он нес в другой руке, промелькнул силуэт женщины. Вглядываясь в темноту, Косса старался определить, кто бы это мог быть, но безуспешно,
– Кто это? – спросил он.
– Вот видишь… – забормотал Гуиндаччо. – Ты был неправ… Это сеньора Джаноби…
Он произнес это имя совсем тихо, чтобы не услышала Динора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Девочка, увидев Иоанна, бросилась к нему в объятия и со страстью, неожиданной для ее возраста, зашептала ему в ухо:
– Мой дорогой!… Хороший мой! Теперь я всегда буду с тобой! – Она заботливо оглядела его. – Мы все останемся здесь. И мама и бабушка. А отец будет жить в Перудже…
* * *
Прошло почти два года. Теперь, в 1414 году, Диноре, едва минуло 16 лет, но она приобрела уже большой опыт и была достойной любовницей папы, сохранив при этом детскую наивность и непосредственность, свежесть и красоту ребенка.
Она многому научилась у Иоанна ХХIII и прекрасно разбиралась не только в любовных, но и во многих других делах. Способная и умная, она все схватывала на лету! Иоанн часто с восхищением вглядывался в хорошенькое личико своей внучки-любовницы.
«Эта девочка может мне помочь… Именно теперь…» – думал он.
Что он имел в виду? Какую пользу могла принести ему шестнадцатилетняя девочка?
В последний год у Иоанна ХХIII снова осложнились отношения с неаполитанским королем Владиславом, постоянным врагом папства, который посвятил свою жизнь тому, чтобы расширить свои владения за счет земель, принадлежавших папскому государству. Косса и раньше ссорился с Владиславом. Он даже объявил крестовый поход против него, вышел победителем и чуть не уничтожил Владислава. Потом, как помнят читатели, они стали друзьями, Владислав признал Коссу папой и отрекся от другого папы. Но папа Григорий XII, поселившись в Римини при дворе тамошнего правителя, не переставал посылать анафемы Иоанну ХХIII за его оргии. Коссе очень хотелось поймать Григория XII. устроить над ним суд, доказать, что он еретик и раскольник, и добиться его сожжения. Он потребовал у Владислава, чтобы тот помог ему в этом. Но Владислав не проявил никакого желания ловить папу Григория XII. И Косса рассвирепел.
– Осел! – повторял он ежедневно. – Я послал бы его на костер и навсегда избавился от забот. (Под «ослом» подразумевался Владислав.) Он поступает так потому, что хочет моей гибели. А как только меня не станет, проглотит все папское государство, начиная с Рима. Ему мало Неаполя, Апулии, Калабрии, Капитанаты я других мест. Он хочет присвоить всю Италию!
Тревожили Коссу и военные приготовления Владислава. Располагая кое-какими средствами, он сумел набрать немалое войско. Деньги Владислав получал, продавая своим подданным титулы. Кроме того, он прибрал к рукам богатства семей, ему не сочувствовавших. С помощью этих денег Владислав надеялся нанести удар папским войскам и заставить Коссу сдаться. Но не в характере Коссы было сдаваться. Люди, помнившие Коссу-пирата, знали его решительность и активность, знали, какой это изворотливый политик и тактик. Теперь он вдруг начал заискивать перед римлянами, которые до сих пор страдали от непомерных налогов и особенно были недовольны последним – налогом на вино. Чтобы смягчить народный гнев и выглядеть благодетелем, Косса отменил этот налог и под барабанный бой приказал оповестить всех об этом.
«Из-за любви к римлянам я отменяю этот налог!» – гласил указ [79].
На следующий день, 5 июня, был объявлен еще один указ Коссы: «Приняв во внимание желания римлян, я возвращаю народу все права и свободы, которые он имел до коего прихода к власти. Отныне Римом будут управлять „консерватори“ и правители, которых избирает сам народ». Римляне с восторгом приняли эту новость и громкими возгласами выражали признательность Иоанну XXIII.
– Верьте, святой отец, что все римляне готовы пролить кровь за святой престол и лично за вас!
Косса в эти дни предпринял и другие, более практические и действенные меры. За большое вознаграждение ему удалось нанять около трех тысяч солдат. Из квартала Трасте-вере на левом берегу Тибра он перебрался в центр Рима, во дворец князя Орсини.
Чем была вызвана такая «благотворительность» Коссы? Зачем он стянул войска к стенам Рима? Он узнал, что Владислав внезапно выступил с войском и флотом и находится уже на подступах к Вечному городу. Флот Владислава – сорок четыре корабля, парусники и галеры – подошел к устью Тибра у Остии, находившейся неподалеку от Рима. Сам же Владислав, во главе войска, двигавшегося по суше, занял Фродзиноне, расположенный почти у стен Рима.
Однако народ, собравшийся на улицах и площадях Рима 7 июня 1413 года, ничего еще не подозревал о надвинув шейся опасности и кричал:
– Пусть все слышат: римляне скорее согласятся умереть от голода, чем подчиниться этому чудовищу Владиславу [79]!
На сердце у Коссы стало спокойнее. Осмотрев городские стены, он под вечер направился во дворец Орсини, где его встретил Буонакорсо, который, выполняя привычные обязанности, привел внучку-любовницу в новую резиденцию папы, во дворец Орсини.
Встретив Иоанна, Буонакорсо низко поклонился и ушел, накрепко закрывая за собой все двери.
* * *
Наступила ночь на 8 июня. Всего несколько часов назад римляне клялись, что «скорее погибнут, пожертвуют своими детьми, чем подчинятся „этому чудовищу“…
Едва забрезжил рассвет, как кто-то громко постучал в двери папской опочивальни. Косса соскочил с кровати и в одно мгновение оказался у двери.
– Это я… – послышался из-за двери плачущий голос Гуиндаччо. – Святой отец, одевайся скорее. Войска Владислава в городе…
Действительно, с улицы доносился отдаленный гул, были слышны крики: «Да здравствует король Владислав!»
Иоанн XXIII подошел к кровати.
– Вставай, Норетта.
По старой привычке он оделся моментально. Динора замешкалась. Иоанн быстро поднял девушку на руки, хотя она была в одной рубашке, и вынес из комнаты.
«Так-то эти подлецы римляне проливают кровь за меня! Где же их обещания?…» – думал он.
Шум нарастал. Возгласы «Да здравствует король!» стали слышнее. Гуиндаччо плелся за Коссой, который нес на руках девушку.
– Святой… святой… отец… Здесь… Тебя ищет…
Иоанн XXIII опустил на пол Динору, обернулся, весь красный от гнева, и влепил звонкую пощечину своему верному телохранителю, докучавшему ему в такой час. Гуиндаччо скривился от незаслуженно полученного оскорбления, задевшего его «чувствительную натуру», правой рукой поднял полу разорванной сутаны и закрыл ею лицо, пряча свое унижение.
В слабом свете свечи, которую он нес в другой руке, промелькнул силуэт женщины. Вглядываясь в темноту, Косса старался определить, кто бы это мог быть, но безуспешно,
– Кто это? – спросил он.
– Вот видишь… – забормотал Гуиндаччо. – Ты был неправ… Это сеньора Джаноби…
Он произнес это имя совсем тихо, чтобы не услышала Динора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61