Но к сожалению, жизнь устроена не по законам разума и справедливости.
Ее рука задрожала под его ладонью.
– Иногда мне кажется, что я поднимаю совсем маленькую, почти незаметную волну в бескрайнем море равнодушия. Иногда я спрашиваю себя: может быть, все то, что я делаю, и вовсе лишено смысла?
Сейчас ее голос звучал неуверенно, а она сама выглядела такой озадаченной, растерянной, совсем не похожей на ту упрямую и решительную женщину, которую он знал.
– Как вы можете говорить это? Вы же видели лица этих мальчишек... Они, словно свечки, вспыхивают при вашем появлении. Я никогда не думал, что люди могут так доверять кому-то, питать такие надежды. Только благодаря вам они верят в лучшее, в то, что у них есть будущее.
Она отвернулась, и Тристану вдруг страстно захотелось обнять ее, прижать к себе и успокоить своим поцелуем: Но он ограничился тем, что снова пожал ее руку.
– Знаете, – снова заговорил граф, – моя мать всегда повторяла: «Если я делаю кому-то добро, это значит, что и другие люди способны бескорыстно помочь нуждающемуся». Если вы не видите результатов своих трудов сразу, это еще не повод думать, что все ваши усилия бессмысленны. Пройдет много лет, прежде чем эти мальчики вырастут и станут заботиться о ком-то вот так же, как вы опекаете их сейчас.
Она подняла глаза, и в них мелькнуло что-то такое, чему Тристан не мог дать точного определения. Граф задумался, пытаясь понять, что же за мысль посетила ее. И тут карета резко остановилась, и Дейрдре упала вперед, прямо ему на руки. Заржали лошади, послышались резкие, пронзительные голоса, а Тристан все еще держал леди Родерби в объятиях. Ее сердце билось, словно пойманная птица в клетке.
У графа к горлу подкатил ком, и он не мог выговорить ни слова. Наконец он с трудом проговорил:
– С вами все в порядке?
Оперились рукой о его плечо, Дейрдре выпрямилась в кольце его рук. По-прежнему глядя вниз, она сказала:
– Да, да, конечно.
Она подняла руку и поправила выпавшую из прически прядь волос. Ей и в голову не приходило, что каждое ее движение заставляет Тристана страдать. Затем Дейрдре выглянула в окно и спросила:
– Каллен, что происходит?
Через секунду у окна появился Каллен. Если слуга и был удивлен тому, что Тристан обнимал его хозяйку, то виду не подал.
– Каллен, что же случилось?
В ответ тот пожал плечами и снова исчез.
Дейрдре освободилась из объятий Тристана, не обратив внимания на тихий стон, который он издал, – ее бедро случайно коснулось того места, которое причиняло ему такое неудобство. Леди Родерби встала и проворно выбралась из кареты, не дожидаясь ничьей помощи.
Он медленно последовал за ней, давая возможность своему разгоряченному телу несколько остыть. Дейрдре вместе с Калленом принялась успокаивать лошадей, которые тревожно крутили мордами и перебирали ногами. Прямо перед ними на перекрестке собралась большая толпа, с любопытством наблюдавшая за происходящим. Люди запрудили улицу и дорогу, и не было никакой возможности каким-либо образом проехать на другую сторону.
– Что здесь происходит? – спросил он, пытаясь понять причину такого столпотворения.
– Точно не известно, – ответила Дейрдре, – но это, должно быть, что-то не меньшее, чем землетрясение. Обитателей трущоб трудно вынудить на подобное проявление чувств.
Вдруг Тристан заметил в толпе знакомое лицо. Дейрдре увидела то же самое. Она стала энергично махать рукой, а потом закричала:
– Лила! Лила!
Женщина, увидев Дейрдре и графа, отделилась от толпы и направилась к ним. Когда она подошла ближе, Тристан заметил у нее на щеках слезы, а ее веки распухли и покраснели. Она плакала, и ее плечи вздрагивали при каждом всхлипе.
Дейрдре удивленно посмотрела на Лилу и взяла ее за локоть.
– Господи, Лила, да что случилось?
– О, Дейрдре, это Маус...
Тристан внезапно почувствовал, как в его легкие перестал поступать воздух, ему показалось, что он вот-вот задохнется. О, он очень хорошо понимал, что произошло. Но прежде чем Тристан успел остановить Дейрдре, она бросилась бежать вниз по улице.
Нет, нет, нет, нет.
Это слово беспрерывно звучало в голове Дейрдре. Маус... Он умер. Этого следовало ожидать.
Энергично расталкивая всех локтями и не обращая внимания на возмущенные крики, виконтесса протиснулась в самый центр толпы. Прямо перед собой она увидела две грязные ноги. Они не двигались и, казалось, не принадлежали человеческому существу. Дейрдре невольно вскрикнула:
– Нет!
Прежде чем она успела наклониться над лежавшим на тротуаре человеком или опуститься перед ним на колени, чьи-то сильные руки обхватили ее за талию и заставили остановиться.
– Дейрдре, не нужно, – тихо прошептал ей на ухо Тристан. – Не нужно смотреть на него.
– Но я должна! – воскликнула она дрогнувшим голосом, в котором слышались едва сдерживаемые слезы. – Пустите меня. – Она попыталась вырваться, и ее взгляд невольно скользнул на кирпичную стену, около которой лежал Маус. На ней застыло бурое пятно. Кровь. Это кровь. Кровь Мауса.
Дейрдре издала долгий протяжный вопль, напомнивший Тристану крик раненой птицы. Затем она, пошатываясь, отошла в сторону, беспомощно оглянулась по сторонам, словно ища какой-нибудь опоры. Маус. Бедный, бедный...
Все закрутилось вокруг, и леди Родерби закрыла глаза, чтобы остановить этот водоворот. Раньше она не имела обыкновения падать в обморок, когда встречалась лицом к лицу с трудностями, и теперь не собиралась этого делать. И все же она была благодарна, что кто-то поддержал ее. Чьи-то сильные руки подхватили ее и не дали упасть.
Тристан.
Он снова пришел ей на помощь.
У Дейрдре все еще кружилась голова, тело сделалось совсем легким и потеряло чувствительность. Словно сквозь слой ваты до нее долетали голоса и обрывки фраз стоявших рядом людей.
– Кто это?
– Его называли охотником на крыс. Да ты его знаешь. Помнишь, такой странный, все время сам с собой разговаривал.
– Совсем, похоже, лишился рассудка. Сумасшедший. Что с такого возьмешь? Наверное, сам себя и порешил...
– Да нет. Это кто-то другой ножом поработал – распилил этого несчастного на кусочки.
«Как они могут? – в ужасе думала Дейрдре. – Как можно вот так равнодушно говорить о смерти невинного человека!»
Потом виконтесса вспомнила, что находится в Тотхилл-Филдз. А здесь люди встречаются с насилием и со смертью в самом жутком ее виде каждый день. Они живут рядом с этим, и смерть является для них неотъемлемой частью их существования. Становится чем-то обыденным, вполне естественным.
Глубоко вздохнув, Дейрдре попробовала успокоиться и взять себя в руки. Она не должна вести себя как избалованная барышня и показывать свою слабость.
– Думаю, мне не стоит падать в обморок на глазах у публики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Ее рука задрожала под его ладонью.
– Иногда мне кажется, что я поднимаю совсем маленькую, почти незаметную волну в бескрайнем море равнодушия. Иногда я спрашиваю себя: может быть, все то, что я делаю, и вовсе лишено смысла?
Сейчас ее голос звучал неуверенно, а она сама выглядела такой озадаченной, растерянной, совсем не похожей на ту упрямую и решительную женщину, которую он знал.
– Как вы можете говорить это? Вы же видели лица этих мальчишек... Они, словно свечки, вспыхивают при вашем появлении. Я никогда не думал, что люди могут так доверять кому-то, питать такие надежды. Только благодаря вам они верят в лучшее, в то, что у них есть будущее.
Она отвернулась, и Тристану вдруг страстно захотелось обнять ее, прижать к себе и успокоить своим поцелуем: Но он ограничился тем, что снова пожал ее руку.
– Знаете, – снова заговорил граф, – моя мать всегда повторяла: «Если я делаю кому-то добро, это значит, что и другие люди способны бескорыстно помочь нуждающемуся». Если вы не видите результатов своих трудов сразу, это еще не повод думать, что все ваши усилия бессмысленны. Пройдет много лет, прежде чем эти мальчики вырастут и станут заботиться о ком-то вот так же, как вы опекаете их сейчас.
Она подняла глаза, и в них мелькнуло что-то такое, чему Тристан не мог дать точного определения. Граф задумался, пытаясь понять, что же за мысль посетила ее. И тут карета резко остановилась, и Дейрдре упала вперед, прямо ему на руки. Заржали лошади, послышались резкие, пронзительные голоса, а Тристан все еще держал леди Родерби в объятиях. Ее сердце билось, словно пойманная птица в клетке.
У графа к горлу подкатил ком, и он не мог выговорить ни слова. Наконец он с трудом проговорил:
– С вами все в порядке?
Оперились рукой о его плечо, Дейрдре выпрямилась в кольце его рук. По-прежнему глядя вниз, она сказала:
– Да, да, конечно.
Она подняла руку и поправила выпавшую из прически прядь волос. Ей и в голову не приходило, что каждое ее движение заставляет Тристана страдать. Затем Дейрдре выглянула в окно и спросила:
– Каллен, что происходит?
Через секунду у окна появился Каллен. Если слуга и был удивлен тому, что Тристан обнимал его хозяйку, то виду не подал.
– Каллен, что же случилось?
В ответ тот пожал плечами и снова исчез.
Дейрдре освободилась из объятий Тристана, не обратив внимания на тихий стон, который он издал, – ее бедро случайно коснулось того места, которое причиняло ему такое неудобство. Леди Родерби встала и проворно выбралась из кареты, не дожидаясь ничьей помощи.
Он медленно последовал за ней, давая возможность своему разгоряченному телу несколько остыть. Дейрдре вместе с Калленом принялась успокаивать лошадей, которые тревожно крутили мордами и перебирали ногами. Прямо перед ними на перекрестке собралась большая толпа, с любопытством наблюдавшая за происходящим. Люди запрудили улицу и дорогу, и не было никакой возможности каким-либо образом проехать на другую сторону.
– Что здесь происходит? – спросил он, пытаясь понять причину такого столпотворения.
– Точно не известно, – ответила Дейрдре, – но это, должно быть, что-то не меньшее, чем землетрясение. Обитателей трущоб трудно вынудить на подобное проявление чувств.
Вдруг Тристан заметил в толпе знакомое лицо. Дейрдре увидела то же самое. Она стала энергично махать рукой, а потом закричала:
– Лила! Лила!
Женщина, увидев Дейрдре и графа, отделилась от толпы и направилась к ним. Когда она подошла ближе, Тристан заметил у нее на щеках слезы, а ее веки распухли и покраснели. Она плакала, и ее плечи вздрагивали при каждом всхлипе.
Дейрдре удивленно посмотрела на Лилу и взяла ее за локоть.
– Господи, Лила, да что случилось?
– О, Дейрдре, это Маус...
Тристан внезапно почувствовал, как в его легкие перестал поступать воздух, ему показалось, что он вот-вот задохнется. О, он очень хорошо понимал, что произошло. Но прежде чем Тристан успел остановить Дейрдре, она бросилась бежать вниз по улице.
Нет, нет, нет, нет.
Это слово беспрерывно звучало в голове Дейрдре. Маус... Он умер. Этого следовало ожидать.
Энергично расталкивая всех локтями и не обращая внимания на возмущенные крики, виконтесса протиснулась в самый центр толпы. Прямо перед собой она увидела две грязные ноги. Они не двигались и, казалось, не принадлежали человеческому существу. Дейрдре невольно вскрикнула:
– Нет!
Прежде чем она успела наклониться над лежавшим на тротуаре человеком или опуститься перед ним на колени, чьи-то сильные руки обхватили ее за талию и заставили остановиться.
– Дейрдре, не нужно, – тихо прошептал ей на ухо Тристан. – Не нужно смотреть на него.
– Но я должна! – воскликнула она дрогнувшим голосом, в котором слышались едва сдерживаемые слезы. – Пустите меня. – Она попыталась вырваться, и ее взгляд невольно скользнул на кирпичную стену, около которой лежал Маус. На ней застыло бурое пятно. Кровь. Это кровь. Кровь Мауса.
Дейрдре издала долгий протяжный вопль, напомнивший Тристану крик раненой птицы. Затем она, пошатываясь, отошла в сторону, беспомощно оглянулась по сторонам, словно ища какой-нибудь опоры. Маус. Бедный, бедный...
Все закрутилось вокруг, и леди Родерби закрыла глаза, чтобы остановить этот водоворот. Раньше она не имела обыкновения падать в обморок, когда встречалась лицом к лицу с трудностями, и теперь не собиралась этого делать. И все же она была благодарна, что кто-то поддержал ее. Чьи-то сильные руки подхватили ее и не дали упасть.
Тристан.
Он снова пришел ей на помощь.
У Дейрдре все еще кружилась голова, тело сделалось совсем легким и потеряло чувствительность. Словно сквозь слой ваты до нее долетали голоса и обрывки фраз стоявших рядом людей.
– Кто это?
– Его называли охотником на крыс. Да ты его знаешь. Помнишь, такой странный, все время сам с собой разговаривал.
– Совсем, похоже, лишился рассудка. Сумасшедший. Что с такого возьмешь? Наверное, сам себя и порешил...
– Да нет. Это кто-то другой ножом поработал – распилил этого несчастного на кусочки.
«Как они могут? – в ужасе думала Дейрдре. – Как можно вот так равнодушно говорить о смерти невинного человека!»
Потом виконтесса вспомнила, что находится в Тотхилл-Филдз. А здесь люди встречаются с насилием и со смертью в самом жутком ее виде каждый день. Они живут рядом с этим, и смерть является для них неотъемлемой частью их существования. Становится чем-то обыденным, вполне естественным.
Глубоко вздохнув, Дейрдре попробовала успокоиться и взять себя в руки. Она не должна вести себя как избалованная барышня и показывать свою слабость.
– Думаю, мне не стоит падать в обморок на глазах у публики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73